Итак, осенью в Штатах выборы. Предиктор ван Леннеп давно все написал и разослал, а граф Гораций сказал, что дополнения есть, но незначительные. Так. Победит, после длинного скандала, республиканец Мос, он же Маз, из-за сходства фамилии с названием маргарина «мазола» на третий день своего президентства заработает прозвище «мистер Маргарин». И вполне будет доволен: скромно, и уводит мысли среднего класса от подлинной его фамилии — Мазовецкий. С ним можно не ссориться, уж больно нынешний, Бенсон, в печенках сидит: две ходки в Белый дом сделал, а туда же, мало ему. Но вот с его конкурентом, с мэром Бриганти, придется еще горюшка хлебнуть. В будущем году от отчаяния тайно примет ислам — и пошла-поехала поддержка всякой сволочи, а на эту сволочь когда еще получится всех остальных натравить: индуистов, буддистов, ламаистов, вудуистов, мормоно-конфуцианцев, хотя таковых, может быть, уже и нет, но важно, чтобы все тут дружно били врагов, а не кто-то один. Все, кроме Российской империи, а она потом в миротворцы будет приглашена. Ох уж этот мир! Опять воевать, а Павел этого не любил даже чужими руками делать. Опять же головная боль — пора делить Антарктиду. А лучше забрать всю.

И вот это серьезно. Меморандум, по которому она никому не принадлежала, кончился и прокис в девяностом году, и никто его не продлит даже в ОНЗОН. Покуда Чили с Аргентиной цапаются из-за Земли Грэхема, — она к ним словно лапка на карте протянута от почти круглого материка — надо брать все остальное. Причем не себе, а попробовать создать крепкое, через Тихоокеанский пролив, федеративное государство с Аляской. Можно будет из Новоархангельска в антарктический Святоникитск туннель проложить, как из Англии во Францию. Правда, длинный получится туннель, но император давно знал, что на земном шарике места нигде не много, а значит — и тут можно что-нибудь сделать, чтобы туннель был покороче. Ну, а латиноамериканский дядя тем временем разберется и с Чили, и Аргентиной.

Вспомнив дядю, император потеплел сердцем. Хорошо, что Державствующая признала святого Якова Шапиро также и православным святым, не только местнопочитаемым, но полноценным, ибо не его ли чудесами в России нынче нефти оказалось больше, чем на всей остальной суше, не его ли молитвами рыба в российские сети плывет и большая, и малая, а если какая не плывет, то она лишняя, следовательно, и плыть не должна? Царь любил отведенные ему покои в российском посольстве, два шага до дядиного президентского Паласьо де Льюведере, любил сам город Сан-Сальварсан, дикую послеполуденную жару, во время которой так хорошо посасывать кашасу и решительно ничего не делать, предаваясь бесконечному отдыху дня три, а то и все четыре. На больший срок Павел со службы не отпрашивался. Интересно, кто бы его отпустил? Кто не работал императором, тот вообще ни хрена в жизни не делал, разве что груши околачивал.

Кстати, еще до коронации, которую мысленно царь уже приурочил к собственному юбилею, к двенадцатому ноября, — так еще и экономнее, все одно гуляние устраивать, так лучше одно, чем два — нужно с нареченной и с будущим наследником к дяде слетать. Романьос не стар, наследника не назначает, однако ведь и он не вечен, да и сам институт президентства доживает последние десятилетия во всех развитых странах. Даже пожизненное президентство — не решение проблемы, только отсрочка. Монархия неизбежна, ибо только она для человека естественна, а что естественно, то человеку и необходимо.

Царь без посторонней помощи облачился в спецодежду — в джинсы и куртку-венгерку — и перешел в малый кабинет, с видом на крохотное юсуповское кладбище, на котором что ни могила, то статуя работы Кановы или уж как минимум Непотребного. Тут стоял изолированный от внешнего мира компьютер, прозванный по имени славного героя русской Калифорнии Сысоя Слободчикова, сажавшего персиковые сады на реке Славянке — «Дон Сысой». Дон Сысой был зациклен на самой серьезной, кроме кавелитства и личной жизни, проблеме российского императора — на создании нормального императорского дома для нужд управления тем, что нынче представляют из себя Соединенные Штаты Америки, пятидесятизвездочная нелепица, не способная отказаться от средневековой избирательной системы даже для того, чтобы дать победить на выборах хотя бы простому большинству избирателей. Для нужд этой будущей империи Павел шесть лет тому назад пожертвовал гору Казбек.

Теперь гора была целиком источена подземными ходами, и частично в ней уже обосновался Центр Монархических Технологий, консультативный институт лично при императоре, во главе со старшим братом графа Аракеляна — Тимоном Игоревичем, блестящим выпускником Академии Безопасной Государственности, в будущем — имени Георгия Шелковникова. В силу того, что братья по матери оба сами были Шелковниковы, царь надеялся, что сделал для института хороший выбор. Монархия в Соединенных Штатах должна быть восстановлена сразу после наступления нового тысячелетия, а ведь этот народец сам не догадается, нужно династию подобрать, создать дворянство и дать ему умеренные привилегии, ну, и все прочее, это уже работа для Центра и вообще дело техники. Важно претендента найти, — чай, самого-то Павла сколько десятилетий искали, насилу подобрали. А ведь могли и ошибиться. Погибла б тогда и Россия, и Штаты, и весь цивилизованный мир, и остался бы для человечества один путь — на тошнотворный «азан», на голос муэдзина, созывающий правоверных бросить все дела и бормотать невесть что. Ислам — религия, запрещающая выпивку, следовательно, неестественная. А все, что неестественно, человеку совершенно не нужно. Но, к счастью, Павел полагал, что при нынешних шансах человечество еще вполне можно привести к окончательной победе монархического строя, к светлому будущему и просвещенному миру во всем просвещенном мире, покуда непросвещенный мир соберется с силами и уж как-нибудь да просветится.

«Дон Сысой» спел шесть нот государственного гимна, и засиял монитором. Из династий выбрать было очень можно, к примеру, Романовых в Штатах имелось до причинного места и больше, но ни предикторы, ни здравый смысл пользоваться ими не рекомендовали. Кандидатом должен был быть чистокровный уроженец США, кровь и почва прежде всего, но и только. Хорошо подошел бы кто-нибудь из голландцев, Новый Амстердам построили именно они — но Павел имел серьезные опасения, что один голландский предиктор для страны, да еще и не уроженец ее — это уже много. Примелькавшийся за века WASP обозлил бы страну, в которой эта группка давно стала меньшинством. Еще меньше годился поляк, и без того нынешний президент был таковым. Хотя компьютер и не исключал, что сам Джордж Мазовецкий может ночами мечтать о короне императора Георга Первого. Но это его проблемы, афроамериканцы такого претендента еще поддержат, а латиносы терпеть не захотят. Может, подойдет латинос? Отпрыск испанской короны… или португальской.

Павел вывел на дисплей содержимое папки «Браганца». Итак, что имеем? Джон Бриджесс… почему Бриджесс? А, это его дед от «Браганцы» столько оставил… Штат Орегон, это привычно… Женат, жена — Элизабет Роуч… Что за Роуч, никакого крапивного семени… Нет, Роуч — это в прошлом Ротчи… Ротшильды, что ли? Еврейку не стоит, хотя почему… Ах, вот что — это потомки Ротчева, русского почти что губернатора Калифорнии в середине прошлого века. Одно к одному. Ну и что — бензоколонка? Бензоколонка — это нефть, а нефть откуда идет? Известно, с Аляски, через трубопровод компании «Беринджи Ойл», или, как шутят в Новоархангельске, «Берендей и компания». Двое детей, оба сыновья. Увлечения… увлечения…

И тут император набрел на такое, что решительно переломило ход мировой истории. У скромного орегонского владельца автозаправки, по происхождению португальца, имелось единственное хобби: он пел португальские фадо под аккомпанемент собственной португальской гитары. При том не знал по-португальски и полусотни слов, но это не важно: сам Павел, для которого именно португальская гитара служила утешением во все годы соломенного вдовства, не знал и десятка слов на этом языке, но любимых мелодий помнил наизусть на сольный концерт в трех отделениях. И это общее увлечение решило судьбу мира.