Странник-сквоттеры расположились в десятке палаток между рекой и кораблем, прикрывавшим их от ветра. Странно — Глеб звал пожить на корабле, а не рядом с ним. В лагере было тихо, все казались пришибленными и слегка испуганными. Полузнакомые девчонки из Питера вяло возились у костра. Сквоттеров было немного, человек пятнадцать, но все они сливались в какую-то болотистую, копошащуюся массу — как колония паразитов, облепивших чудное растение.

Озадаченный Вик помахал рукой Андрею, который возился с удочкой. Тот равнодушно кивнул и снова уткнулся в снасти. Было душно, как перед грозой; мглистое от жара солнце трамбовало степь. Вик покрылся липким потом, и ему мучительно захотелось умыться. Он сбросил рюкзак на краю лагеря, пересек узкую, в два ряда, лесополосу и подошел к реке. Вода была медленная, с гладкой, как зеркало, поверхностью; она лежала в плоских берегах, словно забытая в бурьяне сизая жестяная лента. Лагерь отсюда походил на поселок беженцев. Вик поплескал в лицо водой и отправился искать Глеба.

Большой нашелся в тени стены. Он сидел, привалившись к гладкому металлу, почти скрытый полынью. Лица не рассмотреть за маской чувствилки — Большого можно было узнать только по широченным плечам и знаменитым патлам. Рядом на костерке булькал котелок с пахучим варевом. Вик кашлянул.

Большой снял маску и с силой потер бледное лицо. Взглянул сквозь Вика, витая где-то очень далеко.

— Не слишком у вас тут весело, — заговорил тот. — Случилось что-то?

— А? Да… Нет, все нормально, — рассеянно откликнулся Большой. — Приехал, значит…

Вик покосился на чувствилку в надежде разглядеть этикетку диска — если уж Большого так зацепило.

— Что смотрел? — не выдержал он.

— А? Первую Марсианскую. Видел? — Глеб вытащил диск.

Вик опешил. Кто ж не видел Первую Марсианскую? Зачем бы они вообще здесь собрались, если б не Первая Марсианская?

Большой ухмыльнулся.

— Сколько тебе тогда было? Восемь?

— Десять, — машинально поправил Вик.

— И с тех пор наверняка не пересматривал, — мрачно заметил Глеб и отшвырнул диск в сторону.

— Не пересматривал. Это срочно? Что здесь творится? — не отставал Вик. — Или вы просто обкуренные все?

— Не больше, чем обычно, — фыркнул Глеб.

— Хорошо. А почему тусуетесь снаружи? Я же тебя знаю — любой клоповник за два дня обживаешь.

— Не хотят. И я не хочу. Все-таки там семь человек умерло.

— Когда это тебя останавливало? Или Андрюху? Он вообще в склепе под Манагуа жил, извращенец.

— А ты загляни туда. Походи. Потом поговорим.

— Что, настолько все плохо?

Глеб пожал плечами, сердито помешивая в котелке. А Вик вдруг полностью потерял нить разговора, потому что увидел Женьку.

Она почти не изменилась — маленькая, смуглая, встрепанная, увешанная феньками и бусами. Огромная пестрая шаль охватывала ее плечи и свисала на груди странными толстыми складками, которые Женька почему-то бережно поддерживала. Двигалась она непривычно: плавно и осторожно, будто держала в руках хрупкую драгоценность.

— Мы мечтали, мы мечтали, наши пальчики устали… — пропел Глеб, перехватив взгляд Вика.

— Пошляк. Она одна приехала?

— Оставь, ей сейчас не до тебя.

Вик присмотрелся и не поверил своим глазам.

— Женька! — завопил он. — Тебя все-таки захомутали!

— Не дождетесь, — ответила Женька, подходя ближе. — Данька, познакомься с глупым дядей…

Данька, уютно устроенный в шали, обозрел Вика огромными глазами и наладился было зареветь, но, к счастью, передумал. Глеб налил в тарелку супа, выскреб из углей пару печеных картофелин.

— Давай подержу, — предложил он. Женька благодарно кивнула. Глеб аккуратно подхватил крошечное тельце, и младенец тут же с наслаждением вцепился ему в патлы. Женька хихикнула и разломила картофелину.

— Чтоб мы делали без дяди Чена, — пробормотала она с набитым ртом и захрустела огурцом.

— Фермер здешний нас подкармливает, — объяснил Глеб, осторожно высвобождая бороду из цепкой хватки Даньки, и вдруг спросил: — Ты отличишь одного китайца от другого?

Все рассмеялись.

— У Глеба теперь пунктик на китайцах, — сказал Андрей. — Как дядя Чен здесь появился, всех спрашивает…

— А все-таки? — не отставал Глеб.

— Ну, если знакомые, — промямлил Вик.

— Незнакомые, — оборвал Глеб. — По фотке, например. Можешь сказать, где один и тот же человек, а где два похожих?

— Нет, конечно, — пожал плечами Вик. — Да и не только с китайцами так.

— Вот то-то же, — загадочно изрек Глеб и замолчал.

Собравшийся на обед народ постепенно разбредался. Женька растянулась на траве, уложила Даньку на живот и закрыла глаза. Вик сложил остатки картошки в котелок и отставил в сторону.

— А откуда дровишки? — спросил он.

— М? — рассеянно прогудел Глеб.

— Откуда бабло? Или дядя Чен кормит из высших соображений?

— Милосердие Будды бесконечно… Немного оттуда, немного отсюда… батрачим потихоньку…

— Батрачите, — сочувственно покивал Вик. — Надрываетесь.

В проходе между палатками на длинных, как у богомола, ногах вышагивал тощий парень со светлой бородкой. Голова его была обмотана на манер чалмы футболкой, а в руке исходил паром пузатый заварочный чайник. Вид у парня был совершенно отсутствующий. Выбравшись из паутины растяжек, он присел на корточки рядом с лежащими в траве девчонками из Питера и, не выпуская из рук чайника, уставился в пространство.

Все выглядело совершенно нормально. И совершенно Вику не нравилось.

— Говорят, цивилы дали тебе большой заказ, — тихо сказал он.

— Говорят, что в Камбодже кур доят, — огрызнулся Глеб.

— В Москве, — поправил Вик. — В Москве кур доят.

— Какая разница! — рявкнул Глеб.

— В больницу меня дядя Чен отвез, — рассказывала Женька, мягко покачивая Данила. — И Чарли со мной поехал — сказал, что ходил на курсы первой помощи и, если что, сумеет принять. — Женька засмеялась. — Только толку от него было немного. Затащил меня к заброшенному корпусу, чуть дверь не выломал, охраны набежало — не продохнуть… если бы дядя Чен не вмешался — неизвестно, чем бы дело кончилось.

— Что за Чарли?

— Ну, тот англичанин, — невнятно пояснила Женька. — Или шотландец?

— Откуда он здесь взялся?

— Не помню. Чарли, — заорала Женька, — откуда ты взялся?

Парень с чайником остановился и покачался на носках, задумчиво вглядываясь в фарфоровые глубины. Наконец его осенило; лицо озарила слабая улыбка.

— Фром Глазго, — крикнул он.

— Из Глазго, — бесполезно перевела Женька.

— О господи, — сказал Вик и повалился на спину.

— У них там считают, что Первая Марсианская — фейк. Он приехал за доказательствами…

— Нашел? — усмехнулся Вик, глядя, как шотландец — с чайником в одной руке и чашечкой в другой — медитирует на стену корабля. Чарли отпил из чашки, вытряхнул остатки заварки в траву и снова застыл, скользя глазами по гладкой поверхности. Доказательства ему…

Вик вдруг вспомнил охранника у будки, провожающего машину подозрительным взглядом.

— Что за заброшенный корпус, которому охрана нужна? — спросил он. — Что они там сторожат, интересно?

К его удивлению, Глеб вдруг смутился, разве что не покраснел.

— Ничего интересного, — пробурчал он в бороду.

— Ну, конечно, раз ты пролезть не сумел — так ничего интересного, — так же тихо ответил Андрей.

— Я и не пытался, — буркнул Глеб.

Вик недоуменно следил за этим диалогом. Похоже, Глеб что-то скрывал, причем серьезное: обычно о его приключениях знали все.

— Наркоту? — подумав, предположила Женька. — Сам знаешь, какие тут места.

— Знаю. Сиди себе на экологически чистой травке…

— Говорят, там психушка была, — вмешался Андрей.

— Хочешь сказать, что я рожала по соседству с дурдомом? — возмутилась Женька.

— Да нет, — сник Андрей. — Ее закрыли давно. Там сейчас вообще ничего нет.