Дубов был так занят изучением сайта детского дома «Лучик», что не услышал, как Лиля ушла и пришла. Очнулся, когда за спиной чпокнула дверца подключенного теперь холодильника. Лиля складывала в сияющее белое нутро симпатичные припасы – килограммовый пакет пельменей, колбасу, пучки зелени и лука, сметану, кетчуп, еще какие-то привлекательные баночки и упаковки.

– Что это у тебя там? Грибочки? – заинтересовался Дубов. – Давай-ка их мне сюда…

– Успеется, – строго сказала Лиля. – Что-нибудь нашел?

– Сколько угодно. Домик-то этот не простой, а продвинутый. А вот скажи мне, дорогая, как твоя фамилия?

– Орлова, – отчего-то смутилась Лиля.

– Красиво! – одобрил Дубов. – А у братца твоего?

– Тоже… Та же самая.

– И зовут его Виктор, да? Смотри, его имя в списке попечителей этого богоугодного заведения.

– Ну и что?

Действительно, ну и что, подумал Дубов. Это так естественно. Местный бизнесмен, владелец заводов, газет и пароходов, состоит в попечительском совете детского дома «Лучик». Детского дома, в котором сам когда-то рос. Что может быть нормальнее?

– Нам придется туда поехать. Слышишь, Лиль?

– Прямо сейчас? А у меня вода закипела. И лаврушку я бросила уже… Не надо пельмени запускать?

– Я тебе дам «не надо», – задумчиво погрозил Дубов. – Ох, не нравится мне все это. Сдается мне, вся мистика только начинается… Я должен понять – почему пирамидка? Почему твоя коллекция была такой египетской? Почему Оленька, которая свихнута на Египте… При чем она тут вообще?

Он уже не говорил, а думал. Он не хотел думать вслух, потому что не хотел посвящать Лилю в некоторые из своих мыслей. Мрачноватые это были мысли, и все крутились перед внутренним взором те запонки белого золота, что подарила ему Оленька. Сфинксы были на запонках, два сфинкса-близнеца… И что-то они ему напоминали. Да нет, не напоминали даже, а так…

– Господи, я совсем забыла вам рассказать! – Софья Марковна появилась в кухне неслышно. – Лиля! Что с Ниночкой-то нашей случилось!

– Что, теть Сонь? – отозвалась Лиля, помешивая пельмени.

– Пропала она. Пропала без вести.

– Да как же!.. – Лиля обернулась, прижала ложку к груди. – Как?

– Поехала к подруге на дачу. Ты помнишь, Лилечка, платье же ты ей шила еще для этой поездки?

– Конечно…

– Вроде машина ее какая-то увезла. Отчего-то она не в тот поселок приехала, да может, перепутала просто. Водитель автобуса ее видел, а потом еще какой-то мальчик, как она в машину садилась. Номеров не запомнил, но он странную вещь сказал – что вроде в этой машине за рулем мужчина сидел, а на заднем сиденье двое детей. Может, он их всех похитил, кто знает! Так и сгинула девчонка, а ведь сколько и в газетах пишут, и по телевизору говорят, чтобы не садились в какие попало машины, мало ли теперь развелось отморозков! Милиция приходила, меня допрашивали и тобой сильно интересовались.

– Ужас какой…

– Дети… – задумчиво сказал Дубов.

– Что? – хором переспросили Лиля и Софья Марковна.

– Дети. Все упирается в детей. Они в этой игре – главная ставка. Они повсюду, и с ними связаны самые странные события. Нет. Нам надо ехать в этот Лучегорск, так его растак! Даже не ехать, а лететь. Завтра же. Я позвоню в аэропорт, узнаю рейсы. Лиль, собирайся потихоньку.

Ответом ему было молчание.

– Ты чего?

– Нам?

– Не понял.

– Нам надо ехать? – Лиля нажимала на слово «нам», но Дубов все равно ее не понял.

– А?

– Гриш, ты что, со мной поедешь?

– Ну конечно. Ты же одна не справишься, так?

– Не знаю. Может, и справлюсь.

– Так, я что-то не понял. Ты не хочешь, чтобы я тебе помогал?

– Хочу! Очень хочу! Я ничего не смогу одна, я боюсь и ничего не понимаю! А ты?

– Я тоже пока ничего не понимаю, но не боюсь и знаю, мы справимся и отыщем твоего Егора. Так в чем же дело?

– Просто я думала, что у тебя дела.

– Какие еще дела?

– Всякие. Важные. У мужчин всегда дела.

– Ах ты, дурочка, – ласково сказал Дубов, и у Лили немедленно затрясся подбородок. – Не реви. Как там пельмени, сварились? Клади! Тетя Соня, садитесь за стол. Никаких возражений! Я пойду отнесу ноутбук и руки помою. Мои дела подождут, пока мы Егорку найдем.

Когда в ванной заплескалась вода, Софья Марковна шепотом сказала Лиле:

– Повезло тебе, доченька, на этот раз. Григорий-то твой!

– А что?

– Человек-то какой! Серьезный, душевный…

– Да? – слабо улыбнулась Лиля, быстро нарезая зелень.

– И ко всем у него разговор есть, вот что ценно. Настоящий мужчина, положительный! Держись за него, поняла?

Лиля поняла. За пару минут до того, как тетя Соня сделала это историческое заявление. Он не собирается уезжать и бросать ее в беде, а зачем ему Лилины проблемы? Зачем ему искать совершенно постороннего ребенка, встревать в непонятную, страшную историю? Они же только вчера познакомились, а кажется, что прошла уже целая вечность! Держаться за него? Но как? Сейчас они прибиты друг к другу чрезвычайными событиями, словно вместе сидят в утлой лодчонке посреди бушующего океана, а что будет потом? И что же ей делать?

– Ты только люби его, – сказала медицинская сестра. – Просто люби, понимаешь? Не жди от него никаких свершений, не надейся, что он оправдает твои чаяния! Люби его, и он будет тебя любить. Это так просто – но почему-то мало у кого получается! А у тебя получится, я знаю.

Лиля прижала к груди шумовку, которой только что вылавливала из кастрюли пельмени. Не так-то уж это и просто! Он ведь совсем чужой, этот большой мужчина в мешковатом свитере, Лиля ничего о нем не знает. Как он жил до их встречи, чем занимался, какую роль в его жизни играла Ольга? Как быстро она исчезла, это неприятно! И не слишком ли быстро у Лили с Дубовым дошло до… До близких отношений, в общем. Что он о ней думает? Понимает ли, что это была не она вчера, не Лиля, а героиня какого-то эротического шедевра типа Тинто Брасса? И как у них сложится дальше? Ночь не за горами! Куда Дубова девать, где найти для него место в запутанной Лилиной жизни?

Но все ее мысли, все страхи испарились, когда Дубов вышел из ванной и уселся за стол, а по дороге чмокнул ее куда пришлось – в ухо. Он так плотно сел на табурет, так деловито взял ложку и нетерпеливо посмотрел на Лилю, которая нарезала ему хлеб, да замешкалась! Действительно, серьезный и основательный человек. Такому не надо искать место, он сам его себе найдет. И вообще, может, пора бросить рефлексировать и положиться целиком на Гришу? Он все сможет, всех победит, разрешит все проблемы…

«Но я должна буду сшить», – подумала Лиля.

– Гриша… Это, наверное, очень дорого, – прошептала Лиля на ухо Дубову, когда улыбающаяся стюардесса усадила их в кресла и пожелала приятного полета.

– Мм… Что? – удивился тот.

Вчера они долго не спали, разговаривали почему-то шепотом. Стесняясь и пряча глаза, Лиля постелила ему в своей спальне, а себе – в комнате Егорушки. Тоже смущаясь, Дубов быстро разделся и спрятался под одеяло, но Лиля не ушла, осталась сидеть на краю кровати. Они говорили, говорили, а потом она незаметно уснула – как была, в халате, поверх одеяла. Дубов вытащил из-под нее одеяло накрыл, даже поправил, попинал подушку. Не без тайного умысла, что Лиля проснется, и… Что? Ничего. Какое свинство – лелеять свое любострастие, когда она, маленькая, несчастная, доверчивая, спит рядом! Мысленно заклеймив себя позором, Дубов отвернулся от Лили и постарался заснуть. Естественно, спал он очень плохо, а теперь вот клевал носом.

– Ерунда, – ответил он Лиле. – Тебе что, подумать больше не о чем?

– Не о чем, – согласилась она. – Я не могу думать о том, что нас там ждет. У меня сразу сердце начинает колотиться и воздуха не хватает.

– Тогда ни о чем не думай, мой тебе совет. Не приставай, дай вздремнуть.

И Лиля сразу замолчала, сидела тихо, как мышка. А Дубов заснуть опять не смог. Полулежа в кресле, он соображал. Что же это, он сказал Лиле «не приставай»? Оленька бы сейчас разразилась гневным монологом, вспомнила о своих правах, всплакнула бы даже! Он бы сто раз пожалел, что решил вздремнуть в неурочное время! Да и вообще – нельзя сказать «не приставай» постороннему человеку. Только самому родному, самому близкому, который все поймет и оставит тебя в покое на некоторое время. Это несправедливо, быть может, но так уж обстоят дела.