В 1978 году многие жители Земли были искренне убеждены, что переход от капитализма к социализму — дело неизбежное и, безусловно, прогрессивное. По этой причине в сознании значительной части человечества и даже в международном праве укоренился двойной стандарт. Если захват заложников совершался экстремистами правых взглядов, то это был, конечно же, теракт. Но если поубивать свои беззащитные жертвы обещали революционеры, то это был уже не теракт, а национально-освободительная борьба.

«Прогрессивные круги» во всем мире вдохновляли и подзуживали левых экстремистов, а порой и сами становились в их ряды, как это было в Западной Германии, Италии, Японии, Франции, Бельгии, Греции. Вот лишь один пример. Британский новеллист Салман Рушди называл в ту пору Соединенные Штаты «источником зла» и даже призвал к убийству американцев как к… революционному акту. Книга Рушди «Улыбка леопарда» содержала страстный призыв к поддержке никарагуанских партизан.

Грандиозный захват парламента прозвучал похоронным звоном для режима Сомосы. Уже в июле следующего, 1979, года диктатор бежал в Парагвай. Сандинисты захватили власть и приступили к классическим социалистическим преобразованиям с передачей земли крестьянам, национализацией промышленности и банков. Сандинистский трибунал заочно приговорил Сомосу-младшего к смертной казни.

Уже в 1980-м сандинисты «дотянулись» до ненавистного экс-диктатора — аж за 5500 км от родины! На светофоре 4 в центре Асунсьона неизвестное количество неизвестных лиц снесли выстрелом из базуки крышу бронированного лимузина Сомосы, после чего расстреляли всех, кто находился внутри, и бесследно исчезли.

В Вашингтоне поднялся переполох. Казалось, коммунизм победоносно шагает по планете и уже стучится в ворота самих Соединенных Штатов. Помимо идеологического поражения, американские предприниматели лишились в Никарагуа собственности на сотни миллионов долларов. Между тем в 1912–1933 годах эта страна была оккупирована войсками США. Хотя никарагуанцы восстали и добились вывода американских солдат, вскоре вождь восстания Аугусто Сесар Сандино был убит, а власть захватил Анастасио Сомоса, который проводил проамериканскую политику. Ту же политику продолжат сперва его старший сын Луис, а с 1967-го — младший сын Анастасио.

Теперь решено было во что бы то ни стало восстановить экономическое и политическое господство США в Никарагуа. Ставка в этой борьбе была сделана на те же партизанщину и террор, которые обеспечили успех самим сандинистам. Из бежавших в США остатков сомосовской Национальной гвардии и прочих антикоммунистов американские генералы сформировали, экипировали, вооружили и обучили отряды так называемых контрас (контрреволюционеров).

На протяжении 1980-х годов контрас неустанно атаковали сандинистские войска с территорий проамериканских Гондураса и Сальвадора. Но еще более преуспели контрас в расправах над мирными жителями, которых удавалось уличить в сотрудничестве с новой властью — хотя как же с нею было не сотрудничать? От рук контрас погибли более 30 тысяч беззащитных селян и горожан, по 8 человек из каждой тысячи (все население Никарагуа не превышало четырех миллионов).

Однако эта кровавая вакханалия не прошла бесследно. На примере правого терроризма никарагуанцы осознали наконец вред и терроризма левого. Путем тяжелейших, многократно срывавшихся переговоров обеим сторонам никарагуанского конфликта удалось достичь соглашения о мире.

На всеобщих выборах в феврале 1990 года Оппозиционный национальный союз из 14 правых партий и организаций одолел сандинистов. Сандинистский президент, 45-летний Даниель Ортега, честно уступил власть лидеру христианских демократов Виолетте Барриос де Чаморро. Началось возрождение страны из руин гражданской войны.

А что же англоязычный литератор индийского происхождения Салман Рушди? Как нередко это бывает, он напоролся именно на то, за что боролся. В 1979 году казалось, что геополитические мечтания Рушди начинают сбываться: в Западном полушарии свергнут ненавистный Сомоса, в Восточном — ненавистный шах Ирана. Литератор и помыслить не мог, что 13 февраля 1989 года иранский узурпатор аятолла Хомейни подпишет фётву, приговорившую 42-летнего Рушди к смерти. Отныне любой мусульманин должен был убить литератора при первой же возможности. «Прегрешение» Рушди состояло в том, что в его романе «Сатанинские строфы» Хомейни усмотрел издевательство над исламом.

Хотя Хомейни вскоре после подписания знаменитой фетвы умер, Салман Рушди по сей день вынужден скрываться от исламских фанатиков. В Великобритании его защищают контрразведчики из МИ-6, в США — агенты ФБР. Революционным бредням больше не находится места в голове литератора. В своих сочинениях Рушди на все лады воспевает оплот свободы и демократии во всем мире — Соединенные Штаты Америки. Мучает ли литератора совесть за аналогичные «песни» в честь сандинистских партизан?

О том не ведают ни Сатана, ни сам Аллах.

Десятки тысяч человек тугой змеей передвигались вокруг черной кубической мечети Каабы в Мекке: вершился таваф, обрядовый обход главной святыни ислама. По периметру площади величиной в три футбольных поля высилась трехъярусная крытая галерея, по углам которой торчали минареты. Все паломники были одеты в белые ихрамы — обязательную униформу для совершающих хадж.

Состоят ихрамы из двух длинных, по 2–2,5 метра, кусков бязи, которыми обматывают соответственно нижнюю и верхнюю части тела. Это требует немалого искусства: подол получается то чрезмерно узким и мешает ходьбе, то слишком широким и обнажает лодыжки, а сие непотребство запрещено шариатом. На ноги паломники надевают чувяки без единого стежка. Головы оставляют непокрытыми, дабы аллах мог с легкостью убедиться в чистоте их помыслов и крепости веры.

После облачения ихрам нельзя снимать вплоть до самого окончания паломничества. Если кому-то в силу непреодолимых обстоятельств приходится нарушить этот запрет, то искупить вину необходимо в канун праздника Курбан-байрам принесением в жертву жирного барана. В ихраме не поют, не смеются, не улыбаются, не стригут ногтей и волос, не пользуются мылом. Паломнику запрещено обижать и убивать кого бы то ни было, включая насекомых; нельзя сорвать травинку или листок. Садиться, вставать, ложиться и даже спать нужно так, чтобы тело было постоянно прикрыто от колен и до пупа.

В тот страшный день 20 ноября 1979 года никто не обратил внимания, что около двухсот паломников имели на их рамах дополнения — узкие красные повязки. «Меченые» рассредоточились в ожидании условного сигнала. И вот на двух ближайших минаретах выросли две белые фигурки и призывно взмахнули руками. «Меченые» паломники выхватили из-под ихрамов автоматы и открыли огонь по плотной толпе.

Началось нечто невообразимое. Насмерть топча друг друга, люди с воплями ринулись к воротам. Хотя большей части паломников удалось-таки разбежаться, в руках захватчиков оказалось свыше шести тысяч мужчин в белых ихрамах. Прошлогодний рекорд, когда в Никарагуа стали заложниками около двух тысяч человек, был мгновенно побит.

Всех заложников загнали в обширные подвалы, расположенные под Каабой. Спустя два часа взрыв большой силы разнес автомобиль, подкативший к дворцу короля Халеда в саудовской столице Эр-Рияде. В разных районах страны отряды террористов захватили узлы связи и правительственные здания. Стало ясно, что в Саудовской Аравии происходит государственный переворот.

Власти запаниковали. Национальная гвардия получила безумный приказ немедленно освободить Каабу. Безо всякой подготовки солдаты устремились к воротам мечети и напоролись на шквальный огонь из автоматов и даже пулеметов. Потеряв десятки убитыми, гвардейцы отступили.

На Востоке человеческая жизнь никогда не ценилась высоко. Назавтра солдат вновь погнали на штурм. И опять никому не удалось даже подобраться к воротам: террористы вели прицельный огонь с окружающих Каабу минаретов, словно с пулеметных вышек.