В объятия Фемиды Карлос угодил лишь в 1994 году — после того, как французская контрразведка буквально выкрала террориста из Судана в обмен на многомиллионную военную помощь режиму этой страны в геноциде собственного населения.

Душевное устройство Ганс-Иоахима Кляйна совершенно не походило на психологию Карлоса — безжалостного, незнакомого с сентиментальностью. Немец проклял день, когда попал под обаяние дьявольской харизмы венесуэльца. Уже в 1977 году Кляйн отправил в гамбургский еженедельник «Шпигель» письмо, в котором обвинил терроризм в «негуманности и жестокости». Эти очевидные для любого нормального человека вещи явились для Кляйна плодом долгих тяжких раздумий. Для пущей убедительности он послал письмо бандеролью, в которую вложил свой револьвер.

Так Кляйн разоружился — и символически, и буквально. Но самое главное: он сообщил в письме о готовящихся новых терактах. «Революционные ячейки» намечали убийство двух членов Еврейского сообщества ФРГ. Узнав об этом, Карлос объявил Кляйна преступником и «врагом мировой революции».

А «враг» засел писать покаянные мемуары. Спустя два года рукопись «Возвращение к человечности, или Смерть террориста» также полетела по почте в Германию, где и была опубликована. Название означало только одно: террорист-Кляйн умер, а нынешний Кляйн оч-чень хороший парень! Он словно просил прощения: мамочка, я больше не буду!

В 1993-м Кляйн рискнул перебраться из Ливии во Францию, где поселился под чужим именем в тихой нормандской деревушке. Когда в декабре 1997 года в Париже начался суд над Карлосом, Кляйн не отходил от телевизора. Судьи попытались разобраться в венском «подвиге» Карлоса.

— Всех троих застрелил Ганс-Иоахим Кляйн, — невозмутимо, без тени сомнения сообщил 48-летний супертеррорист. — Я ему приказал сделать это, а он исполнил приказ. Кляйн вообще любит убивать людей…

— Какой негодяй! — заорал Кляйн и плюнул в экран. — Мерзкий клеветник!

Самого Кляйна французская контрразведка выследила в 1999-м и выдала Германии. Кающийся террорист предстал перед судом в возрасте 51 года во Франкфурте-на-Майне 17 октября 2000 года.

— Я всего лишь пугнул женщину, — сообщил подсудимый. — Я стрелял в воздух.

Его адвокат убедил судей в том, что на Кляйне и правда нет крови:

— Карлос Шакал оклеветал моего подзащитного из чувства мести. Это косвенно лишний раз доказывает, что герр Кляйн абсолютно порвал с террористами. Прошу учесть чистосердечное признание герра Кляйна в том, что он действительно участвовал в теракте против министров ОПЕК.

Попробовал бы Кляйн свое участие отрицать — ведь в ходе теракта он был многократно сфотографирован! Однако помимо признания в собственных грехах, не менее чистосердечно герр Кляйн поведал суду о той помощи, которую оказал ему Йошка Фишер, нынешний глава германского МИД.

— Он был одним из образцов и ориентиров моей юности, — потупившись, сообщил раскаивающийся террорист.

В ФРГ разразился грандиозный скандал. Йошка Фишер пытался все отрицать. Однако Кляйн выложил неопровержимые улики, и тот вынужден был сознаться в своих давних связях с немецкими и палестинскими террористами. Так подтвердилась информация, которую спецслужбы ФРГ получили от беглых западногерманских боевиков-террористов, укрывавшихся в ГДР до объединения страны. Шефу немецкой дипломатии потребовалась вся его изворотливость, чтобы кое-как выпутаться из этой истории.

Суд приговорил Ганса-Иоахима к 9 годам тюрьмы. Теперь нужно ожидать его новой саморазоблачительной книги: настало время, когда он может рассказать всё. Кляйн выйдет на свободу к собственному 60-летию.

Читателю наверняка знакомы очертания полуострова Сомали: на карте Африки он выступает далеко на восток — в синюю гладь Индийского океана. В конце XIX века, в апогее азартной битвы развитых стран за колонии, прибрежные территории полуострова были поделены между Францией, Великобританией и Италией. Так образовались три колонии: Французский Берег Сомали, Британский Сомалиленд и Итальянский Сомали. Внутренняя, наиболее дикая, часть полуострова подпала под власть соседней Эфиопии.

Однако после Второй мировой войны обладать колониями стало невыгодно. Содержание колониальной администрации, полицейского и воинского контингентов превратилось в обузу. Для чего создавать туземцам инфраструктуру, образовательную и больничную сети? Зачем рисковать жизнями своих граждан, которых так и норовят подстеречь в засаде вездесущие мятежники? Колонизаторы здраво рассудили: пускай колониальные народы сами борются с нищетой. Все равно сырье и тропические фрукты они мимо мирового рынка не пронесут.

В 1950-м Великобритания вернула перешедший под ее контроль после Второй мировой войны Итальянский Сомали. А в 1960-м обе метрополии едва ли не день в день даровали независимость своим колониям, после чего те объединились в Сомалийскую Республику. Однако французы по ряду причин не пожелали следовать примеру Великобритании и Италии.

Во-первых, на Французском Берегу Сомали припеваючи жили несколько тысяч французов. Во-вторых, небольшие размеры колонии (максимум 240 на 160 километров) удешевляли ее содержание. В-третьих, административным центром колонии был стратегически важный порт Джибути на берегу Аденского залива — морские ворота всей Восточной Африки.

Но далеко не всех туземцев такое положение устраивало. Тогдашний мир питался иллюзией, будто крах колониальной системы является следствием национально-освободительной борьбы, которую вели народы колоний. Эта иллюзия подпитывалась другой иллюзией, и весьма опасной: большая часть человечества наивно полагала, что, сбросив колониальное иго, дикие племена немедленно рванут к процветанию. Сквозь завесу времени совершенно не просматривалось будущее черной Африки через несколько десятилетий — с населением, гибнущим от безумных войн, тотального СПИДа и перманентного голода, вызванного наступлением Сахары.

На французской части полуострова Сомали возникло подпольное движение под названием Фронт освобождения Сомалийского берега. Под «Сомалийским берегом» чернокожие экстремисты подразумевали как раз часть Сомали, оставшуюся под властью Франции. Мухаммад Сиад Барре, президент и фактический диктатор независимой Сомали, однозначно поддержал «антиколониальное» движение братьев по вере и цвету кожи.

Да и чего еще было ждать от такого деятеля? Барре узурпировал власть в 1969 году в ходе военного переворота, после чего переименовал страну в Сомалийскую Демократическую Республику. Трудно вообразить большее издевательство над здравым смыслом в стране, где повсеместно практикуется женское обрезание (циркумцизия) — варварский ритуал лишения девочек наружных половых органов.

В публичных выступлениях диктатор распалял в народе ненависть к белым вообще, к немусульманам в частности, и к французам в особенности. В идеологии новоявленного Фронта сплавились антиколониальная и исламская составляющие, ведь население всех частей Сомали представлено главным образом мусульманами, среди которых множество арабов, чьи предки на протяжении столетий переселялись сюда с близкого Аравийского полуострова.

С точки зрения ислама, весь мир состоит из двух частей: Дар аль-ислам и Дар аль-харб. Первая часть включает в себя все области, которыми правят мусульмане. Вторая часть состоит из областей, которые находятся в руках неверных. Распространение ислама на Дар аль-харб является предписанием шариата, поэтому Дар аль-ислам находится с ней в состоянии джихада: само название Дар аль-харб переводится с арабского как Земля войны. Она не имеет права на существование и должна быть либо отвоевана мусульманами, либо «неверные» должны принять ислам. Третьего не дано. Вот почему исламский мир в принципе не может отказаться от претензий на мировое господство.

Самый непримиримый, первоочередной джихад должен вестись за возвращение в состав Дар аль-ислам территорий, которые уже побывали прежде в руках «правоверных», но были отняты у них «неверными». Одной из таких территорий и являлся Французский Берег Сомали. Ведь прежде здесь на протяжении веков правили мусульманские султаны — сперва свои собственные, а позднее из Омана, Занзибара, Турции…