Рулевой явно перестарался, выполняя это приказание, в результате чего стальная баржа, наскочив на рифовый барьер, застряла на нем. Однако командир приказал опустить аппарель, и наружу выполз танк, который последовал за плавающими транспортерами.

Японские минометы открыли огонь, но танк благополучно достиг берега.

В транспортер, на котором находился Адамс, несколько раз попадали осколки мин, и он был вынужден повернуть назад и скрыться за рифом. В то время как плавающий транспортер Кауфмана отмечал буями маршрут, рядом с ним разорвалась мина. В кабине послышалась какая-то возня, и командир обернулся, думая, что кто-либо из бойцов ранен. Оказалось, что моряки набросились на «сувениры», то есть подбирали не успевшие еще остыть осколки мины.

Двое моряков из команды застрявшей на рифе танко-десантной баржи не решались спрыгнуть в воду из-за сильного прибоя. Один из подрывников подплыл к барже и, невзирая на протесты моряков, прочно обвязал их концом спасательного леера. После этого их протащили сквозь буруны и подняли на борт десантного катера.

Тем временем другие танко-десантные баржи более осторожно подошли к рифу и выгрузили свои танки, которые двинулись через лагуну по обозначенному буями маршруту.

Получив радиограмму о том, что командир высадочной группы собирался дать ему задание проделать с помощью взрывчатки проход для десантных катеров в середине рифа, Кауфман остановил направлявшийся к берегу плавающий транспортер и вскочил на него вместе с лейтенантом Лесли.

Обстреливаемые артиллерией и минометами со склонов холмов, солдаты пехоты окопались на берегу. Их продвижение было приостановлено на многих участках.

Кауфман и Лесли соскочили с транспортера, как только он выбрался на берег. Оба были в синих трусах и голубых парусиновых тапочках. На их голых телах еще виднелись следы поперечных полос. Обливающийся потом солдат морской пехоты, взглянув на обнаженных пловцов из своей стрелковой ячейки, даже сплюнул.

— Что за наваждение! — воскликнул он. — Не успели мы еще захватить этот чертов плацдарм, а туристы тут как тут.

Сообразив, что своим странным видом они привлекают всеобщее внимание, не говоря уже о том, что снайперы противника могут взять их на мушку, Кауфман и Лесли спрятались в стрелковых ячейках. Затем, прижимаясь к земле, они добрались до командира группы высадки. Получив от него указания о том, где следует проделать проход в рифе, они отправились выполнять поставленную им задачу.

День «Д» не подходил для подводных подрывных работ. Риф был чересчур оживленной «выгрузочной станцией», где различные предметы снабжения войск перегружались с кораблей на плавающие транспортеры и автомашины DUKW, напоминающие баржи на колесах. Они успешно применялись для доставки на берег боеприпасов и продовольствия.

В тот же вечер старший лейтенант Берк и 7 пловцов из его команды установили буи с проблесковыми огнями у входа в обследованный ими естественный фарватер у Чарон Каноа. Несмотря на огонь противника, днем и ночью через этот фарватер двигалось множество катеров.

На борту «Гилмера», который входил в состав охранения из эскадренных миноносцев, находилась 5-я команда. В тот вечер «Гилмер» перехватил 5 небольших японских кораблей, направлявшихся к северному побережью острова. Раздался сигнал боевой тревоги, и подрывники бросились в свои наполненные взрывчаткой кубрики.

«Гилмер» вел ожесточенный огонь. Временами в него попадали снаряды противника. Движимые любопытством, несколько подрывников поднялись на палубу, чтобы хоть мельком увидеть бой. Японские корабли выпустили по «Гилмеру» несколько серий трассирующих снарядов, моментально излечив «экскурсантов» от любопытства.

К счастью, ни один из японских снарядов не детонировал взрывчатку, которую принесли с собой на корабль команды подрывников. «Гилмер» хорошо стрелял по противнику из 76-мм орудий, довольно точно поражая цели. Четыре японских корабля загорелись. В бой вступил еще один эсминец охранения, потопивший пятый японский корабль. Однако основным победителем в бою у мыса Марпи был, несомненно, «Гилмер».

На рассвете экипаж «Гилмера» обнаружил в воде японцев с потопленных кораблей. На воду спустили десантный катер. Подрывники вместе с моряками из экипажа транспорта направились к японцам на небольших шлюпках. Первый японец пытался оказать сопротивление. Однако он успокоился после того, как его стукнули крюком по голове, а затем этим же крюком втащили на борт катера. После этого остальные японцы предпочли больше не сопротивляться. Их подобрали, доставили на «Гилмер» и передали на попечение судового врача.

Команды подводных подрывных работ поступили в распоряжение коменданта района высадки капитана 1 ранга К. Андерсона. Они должны были выполнять его задания по подрывным работам и расчистке фарватеров. Андерсона прозвали «визгуном» за его пронзительный голос, которым он изрыгал бесконечный поток брани. Это был типичный скандинав, человек «квадратного» телосложения. Он носил грязную бейсбольную кепку, низко надвинув ее на свою круглую багровую физиономию, широкую, всегда распахнутую гимнастерку морской пехоты без единой пуговицы и рукавов, которые он отпорол сам, зеленые полевые брюки, невероятно укороченные и скорее напоминавшие трусы, начищенные до блеска черные ботинки и черные носки с подвязками. По часта нарушения формы он нисколько не уступал подрывникам.

Свои команды Андерсон дублировал резкими сигналами, которые заставляли вздрагивать моряков разгрузочных команд. Имея почтенный возраст, он работал за троих молодых. Этот старожил Аляски долгое время служил капитаном плавучего рыбоконсервного завода. Его призвали на военную службу во время Алеутской операции. Вскоре он проявил свои незаурядные способности в деле оборудования мест выгрузки и быстрой доставки боеприпасов и продовольствия на берег. Когда флот двинулся на юг для захвата островов Гилберта и Маршалловых островов, контр-адмирал Хилл взял с собой Андерсона.

— Я — «визгун» Андерсон, комендант района высадки, — так он представился трем командирам подводных подрывных работ на Сайпане. Андерсон обращался с подрывниками, как тренер со своими футболистами, и к концу операции с гордостью называл их «сборной командой Америки».

Подрывники использовались главным образом там, где требовалось обеспечить проходы в барьерном рифе для десантных барж, катеров и грузовиков-амфибий. Днем и ночью они закладывали взрывчатку и подрывали заряды, проделывая проходы через массивный коралловый риф к северу от мыса Сузуп и через мелководную часть лагуны. По этому проходу сплошным потоком двинулись десантные баржи, катера и плавающие автомобили с боеприпасами, продовольствием и плазмой для морской пехоты и 27-й американской дивизии, которые наносили удары по гарнизону острова, состоявшему из 20000 японцев[11], засевших в пещерах и блиндажах.

Сайпан был первым гористым островом, на который высадились американские десанты в центральной части Тихого океана. Бой за этот остров оказался более тяжелым, чем предполагалось.

Соединение авианосцев и соединения других кораблей устремились на запад, навстречу японскому флоту, который отправился с Филиппин на помощь гарнизону Сайпана. Высадку на Гуам пришлось отложить на целый месяц:

На Сайпане команда подрывников обнаружила большие запасы противокатерных и противопехотных мин, подготовленных к установке под водой. Японцы едва не угадали день высадки. Они установили мины и другие заграждения в естественной гавани Мажисьен на восточном побережье острова. Однако американцы не попались и в эту ловушку.

Некоторым подрывникам уничтожение береговых заграждений казалось недостаточно увлекательным занятием. В 5-й команде исчезли 4 бойца. Предположили, что они тайком пробрались на берег, чтобы принять участие в боях.

Начались розыски, и через два дня майор морской пехоты вернул пропавших подрывников в команду, заметив при этом: «Эти бойцы отлично сражались вместе с солдатами моего батальона, но я вынужден отправить их обратно, так как либо они попадут в беду, либо я».