В Платтлинг они вернулись в явном замешательстве. Перед отбытием с места встречи в лесу многие заметили, что ближние деревья были буквально увешаны мертвыми телами. По возвращении охранников даже пленные эсэсовцы из соседнего сектора — и те, выстроившись вдоль проволочного ограждения, осыпали американцев презрительной бранью. Сгоравшим со стыда солдатам оставалось только молча прятать глаза.
Однако примененная в Платтлинге тактика оказалась вполне успешной. Благодаря внезапности операции удалось избежать самоубийств на территории лагеря, и штаб американской 3-й армии смог сообщить в рапорте, что выдача была проведена «без инцидентов». Но за время пути пятеро покончили с собой в поезде, а число покушавшихся на самоубийство было еще выше. В самом лагере двое успели нанести себе раны, и одного из них сфотографировали для американской армейской газеты «Старс энд страйпс». Вообще же вся операция была заснята на пленку — вероятно, в качестве руководства на будущее. По-видимому, это единственный известный киноматериал, в котором запечатлена операция союзных сил по репатриации *838.
Через три месяца из Платтлинга была отправлена на восток еще одна группа из 243 русских *839. На этом репатриация русских пленных из Германии практически закончилась. Американские военные были в ужасе от того, что вершилось их руками или же от их имени. Несколько позже, в 1946 году, генерал Мак Нарни заявил, что советские граждане, находящиеся в американской зоне Германии, могут более не опасаться принудительной выдачи *840. Принятая Госдепартаментом Директива Мак Нарни-Кларка казалась золотой серединой между полным отказом от выполнения советских требований и английской политикой возвращения всех советских граждан. Но даже этот компромисс вызвал почти всеобщее отвращение, возмущение и протест. Стоит еще раз напомнить, что американцы применили силу лишь по отношению к нескольким сотням бывших солдат вермахта; у них и в мыслях не было обратить штыки против женщин и детей.
Причины, по которым американцы высказывали свои возражения, весьма показательны и резко отличаются от официальной английской точки зрения. 19 апреля генерал Мак Нарни просил об уточнении Директивы на том основании, что репатриационные комиссии, пользуясь за неимением других только американским законом и процедурами, возражают против репатриации нескольких сотен человек, ссылаясь на то, что данные лица не являлись гражданами, так как были лишены основных гражданских прав, как-то — права голоса, права носить оружие и т. д. — либо принадлежали к преследуемым группам.
Через неделю Мак Нарни более подробно описал в письме эти категории лиц и между прочим заметил: «Если бы мы строго придерживались американской интерпретации гражданства, все советские граждане были бы освобождены». Однако в ответе Объединенного комитета начальников штабов говорилось:
Поскольку действующая политическая система в СССР коренным образом отличается от системы США, а вопрос о правах советских граждан может решать только советское правительство, мы не обсуждаем здесь данную проблему… Американские правила о гражданстве неприменимы к советским гражданам *841.
Такой подход, будь он признан законным, мог бы оказать большую услугу защите на процессах над немецкими военными преступниками, как раз тогда проходивших в Нюрнберге.
На практике, впрочем, вследствие протестов армии и политических деятелей, американцы сначала оттягивали насильственную репатриацию русских в Германии, а затем, после второй выдачи власовцев из Платтлинга в мае 1945 года, и вовсе отказались от насильственных депортаций *842.
Так закончилась насильственная репатриация русских в союзных оккупационных зонах Германии и Австрии. Но оставался еще один район, не охваченный Директивой Мак Нарни-Кларка. Поскольку Италия контролировалась объединенным союзным командованием из штаба союзных сил в Казерте, Директива Мак Нарни-Кларка давала англичанам возможность настаивать на насильственной репатриации из Италии по крайней мере тех категорий пленных, которые подлежали выдаче согласно этой Директиве. Но в этом случае многие категории штатских лиц не могли бы быть депортированы, а англичане не хотели идти на такой компромисс, считая, что еще имеется возможность заставить США встать на английскую точку зрения *843.
Однако наступило лето 1946 года, и чиновники английского МИДа были вынуждены считаться с реальностью. Возможности переубедить Госдепартамент иссякли. Да и в самой Англии росла оппозиция. Новый канцлер герцогства Ланкастерского, лейборист Дж. Хайнд, заявил в парламенте протест против насильственной репатриации и в январе провел решение о временном «замораживании» применения силы. Его поддержал новый заведующий Северным отделом МИДа Роберт Хенки, ныне лорд, считавший, что проведение американской линии даст возможность спасти гражданских лиц и тем удовлетворить возражения английской армии *844. Поэтому МИД порекомендовал английскому правительству принять Директиву Мак Нарни-Кларка.
Решение Бевина принять Директиву, как и последовавшее затем насильственное возвращение русских, находившихся под опекой англичан, было результатом нажима со стороны профессиональных дипломатов. Только недавно стало известно, как именно осуществлялся этот нажим. Вскоре после временного «замораживания» насильственной репатриации в английских оккупационных зонах Германии и Австрии в конце 1945 года Бевин потребовал полного отчета о проведенных до сих пор операциях такого рода. 18 января 1946 года заведующий Северным отделом Кристофер Уорнер сообщил министру иностранных дел:
Насколько мне известно, к насильственным мерам до сих пор не прибегали. Для того, чтобы заставить колеблющихся выполнять распоряжения, было достаточно простого присутствия английских войск.
К этой явной лжи присоединился и Томас Браймлоу, также отметивший, что «до сих пор насилия удавалось избежать». Кстати, в том же документе Браймлоу замечает — и, по всей вероятности, справедливо, — что американцы согласились выдать русских, подпадавших под Директиву Мак Нарни-Кларка, только «под нажимом англичан, стремящихся провести репатриацию 500 казаков из Италии».
Не исключено, что Бевин в какой-то момент собирался вообще отказаться от политики насильственной репатриации. За это говорит, например, то, что по его приказу было отменено уже начатое следствие по делу нескольких грузин, мужественно воевавших против немцев на острове Тексел *845. Поскольку американцы, как заметил Браймлоу, действовали в основном под давлением англичан, представляется вероятным, что насильственные репатриации продолжались еще полтора года вследствие постоянного давления официальных лиц. Если Бевин полагал, — а оснований думать иначе у нас нет, — что для репатриации русских не требуется применения силы, можно понять, почему он не видел большого смысла в изменении процедуры выдач, тем более что это было чревато протестами советской стороны. Все это замечательно подтверждает справедливость слов сэра Герберта Баттерфильда:
О роли высших постоянных чиновников МИДа сейчас принято говорить как об общеизвестном факте, и часто отмечается, что министр иностранных дел во многом от них зависит. Говорят, что если постоянные сотрудники и не могут навязать министру свою линию, то во всяком случае у них достаточно влияния, чтобы помешать ему проводить его собственную политику *846.
