– Пожалуйста, пойми, Эвелин, – проговорил он. Но она не хотела понимать этого. Она ведь любила Мартина.

Эвелин встала и подошла к Мартину. Снова положила свои ладони ему на грудь. Она попытается еще раз, последний раз, объяснить ему, что не стоит всю жизнь прятаться от любви, не стоит избегать новых привязанностей. В этом нет никакого смысла. И от этого не станет лучше его погибшей жене и сыну.

– Мартин, эта неделя в Каусе была самой счастливой в моей жизни. И тебе тоже было хорошо со мной. Я люблю тебя. И я хочу сделать тебя счастливым, помочь тебе избавиться от боли.

Его лицо стало белым как мел.

– Я никогда не смогу забыть это, Эвелин. Мой сын погиб у меня на глазах.

По спине Эвелин пробежал холодок.

– Когда-нибудь ты смиришься с этой потерей. То, что появится в твоей жизни позже, будет сосуществовать с тем, что было раньше, с твоими воспоминаниями. Одно не перечеркивает другого. Просто ты приспособишься жить и с тем, и с другим. Ты можешь попробовать еще раз. У тебя может родиться еще один ребенок.

Его глаза на мгновение вспыхнули, затем он решительно покачал головой:

– Нет.

В груди Эвелин появилась ноющая боль. Она ничего не сможет изменить. Все напрасно.

– Значит, это все? Сейчас мы должны попрощаться?

Эвелин прикрыла на мгновение глаза. Господи, что она делает? Ее отвергли, а она выпрашивает у него любовь, словно милостыню.

Много лет назад Эвелин дала себе клятву, что никогда не станет умолять мужчину о любви. Ни при каких обстоятельствах. И вот теперь пришло время проявить твердость. Она должна, просто обязана справиться со своими чувствами.

Эвелин кивнула.

– Жаль, что все так сложилось, – сказала она, затем повернулась и вышла из комнаты.

Эвелин с радостью вернулась в свой лондонский дом на Сент-Джеймс-сквер. Привычная обстановка успокаивающе действовала на ее расшатанные нервы. Она тут же придумала себе множество дел, которые должны были отвлечь ее от грустных мыслей. Эвелин заказала новую обивку для мебели в гостиной, принялась отвечать на письма, которых за время ее отсутствия скопилась уже целая гора. Среди писем оказалось и много приглашений. Некоторые из них ей следовало принять, а от некоторых отказаться. Кроме того, Эвелин должна была написать своим знакомым, с которыми она вела постоянную переписку. Предполагалось, что все это займет массу времени.

Принимаясь за работу, Эвелин сказала себе, что не станет ждать письма от Мартина. И не станет расстраиваться, если это письмо так и не придет. Тем не менее каждый раз, когда слуга приближался к ней с подносом, на котором лежали письма, ее сердце сжималось и перехватывало дыхание. Всего на одно мгновение. Потом взгляд Эвелин скользил по конверту, и ее сердце начинало бешено стучать.

Разумеется, Мартин так и не написал ей.

Он сразу отрезал все пути к возможному сближению. И дал ей это понять еще тогда, в Каусе. Мартин действовал решительно, уверенно и быстро. Точно также он водил яхту. Так что Эвелин ничуть не удивлялась отсутствию письма от Мартина.

Она решила освободиться от воспоминаний о лорде Мартине и о том, какой счастливой она была всю ту неделю в Каусе. Ей стоит подумать о своем будущем. Эвелин приняла приглашения на балы и несколько званых вечеров, купила три новые шляпы и целый ворох платьев, достала драгоценности своей матери, которые раньше никогда не носила. Эвелин решила, что не станет надевать теперь траурных нарядов и изображать на лице холодное высокомерие и отчужденность. Теперь всему этому пришел конец. Она будет встречать знакомых женщин с улыбкой, будет радостно обнимать их, так же как делали это все. Она приложит все усилия, чтобы подавить боль в своем сердце.

На следующей неделе Эвелин начала принимать посетителей, встреч с которыми она раньше избегала. В полдень к ней приходили те дамы, чьи сыновья имели виды на ее состояние. Однако Эвелин оказывала им теплый прием, угощала чаем и расспрашивала об их семьях. Когда пятнадцатиминутный прием подходил к концу, женщины начинали рассыпаться в любезностях и одаривать Эвелин комплиментами. Однажды перед уходом графиня Олдерсли сказала Эвелин:

– Миссис Уитон, вы оказались совсем не тем человеком, которого я ожидала увидеть.

– Надеюсь, это комплимент, – проговорила Эвелин, стараясь придать своему голосу шутливый тон.

Графиня передала ей свою визитную карточку и улыбнулась:

– Разумеется, дорогая, не сомневайтесь. Думаю, лондонские джентльмены с интересом встретят ваше появление в салонах на следующей неделе. И, уверяю, вы станете главной темой для обсуждения на приемах и притянете к себе множество восхищенных взглядов.

Эвелин приняла карточку и попрощалась с графиней. Затем она вернулась в гостиную, легла на диван и стала изучать изящное тиснение на визитной карточке. К сожалению, ее настроение сейчас никак не соответствовало той показной веселости, которую она только что продемонстрировала гостье. Скоро у нее, размышляла Эвелин, накопится целая гора этих визитных карточек, и она станет выбирать себе мужа. Но почему-то эта мысль приводила ее в уныние.

В дверях гостиной вдруг появился дворецкий и торжественно объявил:

– К вам посетитель, миссис Уитон. Герцогиня Уэнтуорт.

Эвелин была крайне удивлена. Она прижала руку к груди и сказала:

– Господи! Просите ее сюда скорее!

Когда дворецкий вышел, Эвелин быстро положила визитную карточки графини на столик и огляделась по сторонам. Все здесь должно было выглядеть безупречно для встречи столь высокой гостьи. Впрочем, каким бы ни был интерьер гостиной, он все равно не будет соответствовать изощренным вкусам сказочно богатой американки. Дело усложнялось тем, что герцогиня была родственницей Мартина, женой его брата. Что она делала тут? Знает ли Мартин, что герцогиня решила нанести ей визит?

Эвелин расправила юбку, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и стала ждать появления гостьи. Наконец в комнату вошла герцогиня. На ней было шелковое темно-бордовое платье, отороченное бархатом. И точно такого же цвета шляпа с широкими полями, которые с боков были слегка загнуты кверху.

– Добрый день, миссис Уитон, – сказала она.

Эвелин была очарована большими блестящими голубыми глазами и неповторимой улыбкой. Герцогиня была потрясающе красива. Эвелин никогда в жизни не приходилось встречать таких ослепительных красавиц.

Эвелин встала с дивана и сделала реверанс.

– Ваша светлость, это такое удовольствие видеть вас.

– Очень рада с вами познакомиться. – Герцогиня улыбнулась, продолжая стоять в дверях.

– Прошу вас, проходите и присаживайтесь. – Эвелин показала на стул, стоявший напротив нее. – Могу я предложить вам чаю?

– Это было бы превосходно. Благодарю вас. – Герцогиня прошла через комнату и села. – У вас очень милый дом.

Эвелин взяла чайник.

– Вы очень любезны. Этот дом купил мой отец незадолго до смерти.

В течение следующего получаса герцогиня и Эвелин вели светский разговор о погоде и о премьере в Королевской опере. Затем герцогиня обворожительно улыбнулась и поставила чашку на стол.

– Признаюсь вам, миссис Уитон, мне очень приятно беседовать с вами на все эти темы, но я пришла к вам не ради этого. Надеюсь, вы простите мне мою откровенность. Мы, американцы, всегда говорим прямо о том, что нас волнует. Это наша отличительная черта.

– Не беспокойтесь, герцогиня. Я с удовольствием выслушаю все, о чем вы захотите мне сказать.

Гостья сжала в кулаки свои затянутые в черные перчатки руки.

– Я пришла, чтобы поговорить с вами о том, что случилось в Каусе. Видите ли, я очень беспокоюсь о брате моего мужа, лорде Мартине.

Эвелин выпрямилась.

– И что же именно вас беспокоит?

– Понимаете, ходят всякие слухи…

Эвелин не знала, на что именно намекала герцогиня. Говорила ли она о том, что случилось со «Стремительным», или она имела в виду их с Мартином связь. Нужно было немедленно все прояснить.