Мартин улыбался. Его рука снова ласкала ее между ног. Эвелин судорожно втянула в себя воздух и прикусила нижнюю губу.

– Как хорошо! – прошептала она. – Невозможно…

Но вскоре голос разума дал о себе знать. Эвелин прекрасно понимала, куда это все могло их завести, если она не справится со своими чувствами. Внезапно она открыла глаза и посмотрела прямо на Мартина.

Его пальцы замерли.

– Что-то не так?

– Я думаю, нам нужно остановиться, – прошептала она.

Его лицо помрачнело. Мартин опустил ее юбку и немного отодвинулся от Эвелин.

– Вам было неприятно?

– Разумеется, мне было приятно, – вздохнула она. – Я просто не хочу быть игрушкой, Мартин. Потом мне будет очень больно.

– Но я не играю с вами, – настойчиво проговорил Мартин.

– Именно это вы и делаете. Для вас это ничего не значит. Но у меня все совсем не так, как у ваших других женщин. Я никогда, никогда не делала этого… Я просто по-другому устроена.

– У моих других женщин? Но что вы можете знать о них?

– Я знаю только то, что я другая.

– Да, я готов согласиться с вашим выводом. Вы действительно другая. Можете считать это комплиментом.

Эвелин положила руку на лоб и закрыла глаза.

– Я не совсем понимаю, почему вы, Мартин, захотели провести со мной время. Вы ведь знаете, что я хочу выйти замуж. Если вы приехали в Каус не для того, чтобы жениться, тогда встает вопрос: что вы хотите от меня? Вас привлекло мое состояние, да? В этом дело? И вы хотите сделать вид, что вас интересую я, а не мои деньги?

– Вы думаете, я пытаюсь обмануть вас, Эвелин? Поверьте, это совсем не так.

– В таком случае вы просто соревнуетесь с лордом Брекинриджем. Ему нужны мои деньги, и он пытается завоевать мое расположение. А вы хотите обыграть его.

– Нет, – твердо проговорил Мартин и нахмурился. Да, им с Брекинриджем случалось соревноваться. Но только не сейчас. – Что ж, я действительно хотел выиграть гонку и обставить таким образом Брекинриджа. Но к вам это не имеет никакого отношения. Поверьте, когда я целовал вас, Эвелин, я не думал о своем сопернике. И уж тем более я не думал о нем, когда ласкал вас.

Господи, даже его голос поднимает в ней целую бурю эмоций! Ее снова начинает бросать то в жар, то в холод.

– Но почему вы целовали меня? – спросила Эвелин, скромно опустив вопрос о ласках. – Потому что, по-вашему, мне это было необходимо? Но я не нуждаюсь в благотворительности, и жалеть меня тоже не нужно. Мне не хочется становиться и предметом насмешек среди ваших приятелей.

Мартин встал перед Эвелин на колени.

– О чем вы говорите, Эвелин! О какой такой жалости, каких насмешках?

Она поправила очки.

– Я думаю, что теперь вы будете смеяться надо мной.

– Но с какой стати?

– Вы ведь обязательно расскажете им, что соблазнили добродетельную вдову.

Мартин застонал, взъерошил волосы. Несколько мгновений они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Наконец он сказал:

– Боюсь вас разочаровать, Эвелин, но вы не такая, какой себя возомнили. К вашему сведению, вы красивы, милы и забавны. Вас очень приятно соблазнять. Знайте об этом.

Эвелин молча смотрела Мартину в глаза. Неожиданно она почувствовала, что напряжение, возникшее в ней, начало спадать, она заставила себя улыбнуться.

– Да неужели? – со смехом спросила она.

– Да-да, именно так, – хмыкнув, проговорил Мартин. Его слова утонули в звонком беззаботном смехе Эвелин.

– Что ж, возможно, мое положение не так уж и плохо. Многие женщины хотели бы, чтобы мужчины вступали бы из-за них в борьбу.

– Тому мужчине, который сможет добиться вас, можно только позавидовать. Вы действительно очаровательная женщина. В вас есть какая-то загадка. И это не просто комплимент и ложь. Это правда. То, что произошло сейчас между нами, не имеет никакого отношения к моему намерению обойти Брекинриджа. Я хотел вас… И с трудом смог выпустить из своих рук. У меня нет больше сил сопротивляться вашим чарам. – В его глазах вдруг мелькнуло любопытство. – Неужели… Неужели ваш муж никогда не говорил вам, как вы хороши?

– Викарий? О нет.

Мартин наклонился вперед.

– Значит, он был дураком, простите, ради Бога. Или просто слепым.

Эвелин нахмурилась. Что ж, она попытается объяснить.

– Дело в том, что я вышла замуж не по любви. Я не выбирала себе мужа, это сделали за меня. Однажды викарий пришел в наш дом и попросил у отца моей руки. Отец, разумеется, сразу же дал согласие. Вот и все. Ни о каком ухаживании, ни о каких чувствах речь не шла.

– Но почему вы говорите «разумеется»? Почему ваш отец сразу же согласился?

Она спокойно смотрела ему в глаза.

– Потому что в то время я не была богата. У меня было скромное приданое. Кроме того, мой отец всегда повторял мне, что я не отношусь к тем женщинам, которых хотят мужчины. Моя более чем заурядная внешность врядли пробудила бы у кого-то особенный интерес… Мне ничего не оставалось, как согласиться на предложение викария. Матери я лишилась в довольно нежном возрасте, поэтому с радостью ухватилась за возможность покинуть дом отца.

– Сэр Фостер, Эвелин… – Мартин запнулся, с трудом подыскивая подходящее слово. – Он своеобразный человек.

Эвелин посмотрела на воду. Воспоминания снова нахлынули на нее. Видит Бог, она пыталась завоевать любовь своего отца. Ей так не хватало его внимания и его поддержки. Но вместо этого Эвелин встречала лишь холодность, равнодушие, неприязнь.

– Однажды, когда я была совсем маленькой, я попыталась забраться к отцу на колени, но он оттолкнул меня. Я упала и сильно ударилась. При этом у него было такое выражение лица, как будто я была чем-то гадким, отвратительным… С тех пор я всегда старалась вести себя по-другому: раз природа не наградила меня ни красотой, ни очарованием, я должна была каким-то другим способом радовать отца. А самой большой радостью для него было, если я не попадалась ему на глаза.

– Простите, Эвелин, что я начал этот разговор.

– Ничего страшного. Мой отец просто… просто негодяй. Жалкий и жестокий человек. – Эвелин говорила и удивлялась, что смогла произнести эти слова. В то же время ей стало легче, с ее плеч вдруг упала невыносимая тяжесть. – Теперь многие вещи мне стали понятны. Отец не хотел жениться на моей матери, но должен был это сделать. А я стала нежеланным плодом их любви. Вернее, нелюбви. Отец мучил мою мать, издевался над ней каждый день. Я не могла понять, почему она, несмотря ни на что, продолжала любить его. Да, конечно, он был красивым и мог быть просто очаровательным, когда хотел этого. Но только не со мной. От него я видела только злобу и ненависть.

Мартин тоже смотрел на воду, его взгляд был задумчивым.

– Теперь я понимаю, почему вы такая, Эвелин.

– Я говорю это не для того, чтобы что-то объяснить вам, – торопливо сказала она. – И уж точно не для того, чтобы меня пожалели. Просто так было. Так я жила.

Мартин кивнул.

– Возможно, вам станет легче, если я скажу, что мой отец тоже был порядочным негодяем.

Эвелин вздохнула. Ее грустные мысли стали рассеиваться, и внимание переключилось на слова Мартина. Она грустно улыбнулась.

– Да, правда, – продолжал он. Тон его был небрежным и чуть насмешливым, несмотря на то что они обсуждали сейчас серьезные вещи. – Без сомнения, вы слышали все те истории, которые рассказывают о нашей семейке. И прежде всего о моем отце. Мы, как говорят, все сумасшедшие, и от нас можно ожидать чего угодно. А по нашему замку разгуливают привидения.

– Я ничего такого о вас не слышала. Ко всему прочему я не доверяю слухам.

– В основном все это вымыслы. Но то, что отец вел возмутительный образ жизни, – правда. Мой брат Джеймс, к счастью, унаследовал все самое лучшее от него. Я же жил в Итоне, потом в Америке, так что у меня даже не было возможности видеться с отцом. Но, надо заметить, когда я вернулся домой, видел пару раз его спину.

На лице Эвелин снова вспыхнула слабая улыбка.

– Ах, мне очень жаль…