Нарастающий дискомфорт был характерен для Западной Европы XVI в., несмотря на продолжавшийся процесс стабилизации государств. Но параллельно с нарастанием дискомфорта и первоначально как бы независимо развивались альтернативные социально-психологические тенденции[117]. Технически их всеобщее развитие стало возможным в связи с изобретением книгопечатания (Гутенберг, ок. 1448 г.) и тиражирования книг: знаменитый итальянский книгоиздатель Альд Мануций и его ближайшие потомки и преемники отпечатали за 100 лет — с 1495 по 1595 г. — свыше тысячи изданий, а в целом за 100 лет после открытия Гутенберга были напечатаны многие десятки тысяч книг[118].
В начале движения в сторону того, что «можно думать и иначе», стоят три фигуры поздних гуманистов, людей скромных, душевно привлекательных и в то же время отважных: это Иоганн Рёйхлин (1455—1522), Эразм из Роттердама (1468—1536) и Томас Мор (1478—1535). Именно их деятельность дала возможность ученым нового поколения знакомиться как с лучшими произведениями античных мыслителей, так и с ранними, уже мало переписывавшимися трудами отцов первоначального христианства и создала импульс для появления новых самостоятельных мыслителей.
Рёйхлин, с юных лет блестящий латинист и эллинист, выучил древнееврейский язык и начал читать библейский Ветхий Завет в подлиннике; ему принадлежит первый словарь и первая европейская грамматика древнееврейского языка, основанные на трудах еврейского грамматиста Давида Кимхи и его школы. Когда император Максимилиан издал указ об уничтожении всех еврейских рукописных книг, и прежде всего Талмуда[119], чтобы насильственно обратить евреев в христианство (что уже делалось в Испании), Рёйхлин заступился за евреев и был предан суду инквизиции как еретик, а потом его дело было передано на суд папы Льва X. Ученому грозила верная смерть, но его спасло соперничество между папской и императорской властью: за Рёйхлина выступили император, ряд курфюрстов[120] и полсотни южногерманских городов (напротив, все опрошенные университеты высказались против Рёйхлина). Книги Рёйхлина, в том числе его «Письма темных людей», которые произвели огромное впечатление на уже довольно влиятельную к тому времени образованную прослойку населения, были запрещены папой, однако сам Рёйхлин получил профессуру по греческому и древнееврейскому языкам в Австрии, где он и умер.
Эразм был незаконным сыном священника, и ему открывалась в жизни только одна дорога — в монахи. Однако, учитывая его большую классическую ученость, монастырские власти разрешили ему жить в миру, и большую часть жизни он провел частным учителем разных дворянских недорослей (позднее он отказался от монашества, но, как и Рёйхлин, до конца оставался верующим католиком). Эразм много ездил (от Англии до Италии), везде вступал в контакты с учеными, исследуя все новые рукописи и редкие книги. Эти поездки в то время не были особенно затруднительными: границы, как правило, почти не охранялись, а образованные люди Англии, Голландии или Швейцарии говорили на одном общем языке — латыни[121]. Можно сказать, что Эразм основал науку критики рукописных текстов. Кроме того, он провел с подлинным греческим текстом такую же работу для Нового Завета, как Рёйхлин — для Ветхого Завета. Латинский стандартный перевод Библии — Вульгата — перестал быть таким авторитетным, каким он был в течение средних веков; стало возможным критическое изучение библейского и евангельского текстов. Кроме научных работ Эразму принадлежали прославленная сатира «Похвала глупости» и другие важные в те времена сочинения. Английский поэт XVIII в. Александр Поуп сказал об Эразме, что он «возвел заслон потоку варварского века, взамен святых вандалов вывел Человека».
Англичанин Томас Мор был государственным деятелем, но также очень интересовался новыми веяниями в том, что тогда обозначалось общим термином «философия». Большую роль в его жизни сыграла дружба с Эразмом. Вдохновленный появившимися в его время многочисленными описаниями путешествий и открытий фантастических островов, Мор в свободное время написал повествование о мнимом открытии еще одной неизвестной страны, отличавшейся нетрадиционностью и некой жестокой справедливостью порядков; но в ней все же сохранялось рабство. Вопрос о том, возможно ли на самом деле создание в будущем где-нибудь в нашем мире такой страны и такого порядка, Мор не ставил — сочинение свое он рассматривал как философско-литературное. Недаром его остров назывался «Утопия», что означает в переводе с греческого «Безместие» — не имеющее места в реальном мире. Впоследствии, однако, «Утопия» Томаса Мора вдохновляла .многих мечтателей о светлом будущем на Земле — и не только ранних социалистов-утопистов вроде Фурье, Сен-Симона или Роберта Оуэна, но и так называемых научных социалистов. Утопия Мора слилась, таким образом, с вековой мечтой о лучшем всеобщем и вечном будущем. Но на своих непосредственных современников Мор не оказал особо сильного влияния[122].
Подобно Рёйхлину и Эразму, Мор был глубоко верующим католиком (он даже носил власяницу); погиб он потому, что, занимая должность государственного канцлера, не одобрил замысла короля Генриха VIII жениться при живой жене на некой Анне Болейн; это стоило Мору головы.
Хотя Рёйхлин и Эразм, изучая подлинные библейские тексты и обнаруживая в них расхождения с католической традицией, сами оставались полностью на почве католицизма
и
не выдвигали никаких альтернативных учений, именно они (и их ученики) дали толчок деятельности Мартина Лютера (1483—1546). Лютер начинал как монах и католический проповедник. В 1517 г.. он прибил на дверях церкви в г. Виттенберге свои «95 тезисов» против торговли индульгенциями и других злоупотреблений духовенства. Он отказался явиться в Рим на церковный суд, а в 1520 г. публично сжег папскую буллу об отлучении его от церкви. По законам того времени он должен был быть сожжен, однако его взял под свое покровительство курфюрст Фридрих III Саксонский, во владения которого входил Виттенберг. Папа был заинтересован в том, чтобы выборы императора не расходились с его интересами, и, видимо, недооценив опасность Лютера, уступил влиятельному курфюрсту.
В виттенбергском заключении Лютер перевел на немецкий язык Ветхий и Новый Завет. Попытки переводить Библию на новые европейские языки делались и раньше, были даже печатные версии, но они по большей части были дословными переводами латинской Вульгаты и не имели ни большого распространения, ни большого влияния. Перевод Лютера был сделан с еврейского и греческого оригиналов[123].
Немецкая Библия Лютера, как и другие его рукописи, была быстро размножена и получила самое широкое распространение. Вообще Лютер с самого начала обрел много приверженцев. Когда в 1518 г. церковная власть выпустила «антитезисы» на его 95 тезисов, они были сожжены виттенбергскими студентами.
Далее движение за христианские реформы (или, как считали сами протестанты, возвращение к чистому евангельскому учению) стало распространяться по Европе, как огонь. Наиболее видными реформаторами были Цвингли в Южной Германии и Швейцарии (1481—1531), Кальвин (1509—1564), бежавший из Франции и обосновавшийся в Женеве, и... король Генрих VIII в Англии (правил в 1509—1547 гг.)[124].
Если Лютер отвергал поклонение богородице и святым, монашество и вообще все те элементы католической религии, на которые нет никаких указаний ни в Ветхом Завете, ни в Евангелии, то Кальвин выдвигал на первое место учение о предопределении: грешность и праведность каждого предопределена Богом от сотворения мира, и спасутся только те, кого он предопределил к спасению, а погибнут те, кого он предопределил на гибель. Но в надежде на то, что человек предопределен к спасению, он должен стремиться доказать это праведной жизнью. Кроме того, Кальвин отвергал всякую церковную иерархию. Учение Кальвина (с некоторыми уточнениями) приняли швейцарские и немецкие реформаты, французские гугеноты, английские и шотландские пресвитериане и пуритане.
