Типичным для этой фазы является государственный абсолютизм особого рода. Абсолютистские государства, конечно, существовали и в более ранних фазах. Но для шестой фазы впервые характерны стабильные абсолютистские государства, имеющие определенные природные, религиозные и национальные границы. В пределах такого абсолютистского государства нового типа выделяются одна религия и одна сознающая себя национальность как господствующие. В этой фазе абсолютистские монархии представляли старый господствующий земледельческий класс. Но важно, что складывается ситуация, когда происходит растущее идеологическое брожение, с одной стороны, и непрекращающиеся попытки ранее суверенной феодальной знати сохранить власть в своих прежних или хотя бы каких-нибудь иных уделах — с другой. В этих условиях только абсолютизм был способен обеспечить государству и господствующей в нем религии стабильность в определенных территориальных границах, а возникающей буржуазии — стабильный внутренний рынок. В определенных территориальных границах абсолютизм мог поддерживать и обеспечивать равновесие между четырьмя классами постсредневекового общества. Он был способен сдерживать развитие альтернативных идейно-психологических тенденций, потенциально разрушительных для общественного строя шестой фазы. Стабильное абсолютистское государство отвечало на дискомфорт созданием определенных границ, определенного внутреннего рынка, стабилизацией определенных религиозных и национальных приоритетов. С приходом стабильного абсолютизма значительно уменьшилась неуверенность в устойчивости жизни, какова бы они ни была.
Создание стабильных абсолютистских государств является ответом на типичный для пятой фазы дискомфорт, вызывавшийся бесконечной войной всех против всех, от чего страдали прежде всего крестьяне, но также и горожане и сами феодалы. Однако возникающие большие абсолютистские государства не имели собственной, новой психологической базы. Не сразу определилось, почему надо было подчиняться государю в границах именно этой, а не другой территориальной конфигурации, почему должны были в ряде случаев порушиться ставшие привычными экономические и религиозные связи.
Достигнуть новой абсолютистской стабильности можно было, только обладая оружием, способным подавить рыцарскую вольницу, непреодолимое соперничество мелких государей. Они вели бесконечную кровавую борьбу за власть где угодно, даже независимо от территории, на которой возникала эта борьба, а поэтому делали невозможным и нормальный обмен товарами и развитие промышленности. Стабильность была безусловно в интересах класса землевладельцев, но также и в интересах класса буржуазии. Вот почему эффективное огнестрельное оружие, изготовляемое по заказам королей мануфактурами и ремесленниками, могло стать условием и предпосылкой новой фазы.
Стабильность государственных границ содействовала развитию определенного самосознания жителей внутри этих границ, где чаще всего какая-то этническая общность оказывалась численно преобладающей и могла считать создавшееся стабильное государство своим, а себя — господствующей нацией. Наряду с религиозным самосознанием складывалось и национальное самосознание.
Образование стабильного абсолютистского государства отчасти снимало противоречия, возникшие в пятой фазе, в которой друг другу противостояли два класса — землевладельцы и крестьяне. Становление этого нового типа государства способствовало и дальнейшему развитию классов буржуазии и наемных рабочих и высвобождению альтернативных идеологий. Эти явления, однако, не синхронны самому становлению абсолютизма, и потому наряду с обществами, обладающими всеми перечисленными диагностическими признаками шестой фазы, были и общества с неполным развитием фазового перехода из-за слабого развития промышленных мануфактур и промышленной буржуазии или слабого развития альтернативных идеологий.
Во всяком случае, три принципиально важных обстоятельства можно считать определяющими лицо шестой фазы: появление в том или ином порядке (1) эффективного огнестрельного оружия, (2) национального сознания как социально-психологического фактора и (3) конкурирующих альтернативных социально-психологических течений. На этих трех моментах стоит остановиться подробнее.
Метательные орудия (в частности, баллисты), нередко весьма хитроумные, но в основном действовавшие по принципу гигантского лука (аркбаллисты), были известны уже в имперской древности и довольно широко использовались вплоть до XIII в. В эти же периоды были известны и различные гремучие и зажигательные смеси. Дымный порох, состоявший из смеси селитры, серы и древесного угля, был изобретен в Китае в X—XI вв. и был известей (или же вновь изобретен) в Европе в XIII в. На XIV век падает первое широкое применение огнестрельного (пиробаллистического) оружия. Оно начинает экспортироваться; например, на Русь в XIV — начале XV в. стали импортировать пушки и порох. Часто порох смешивали из его составных частей в ближнем тылу линейных войск или прямо на поле боя.
Первые пушки представляли собой шаровидные или урновидные сосуды; заряжались они с дула. Подожженный порох мог выбрасывать из них тяжелые стреловидные предметы, камни или каменные ядра и даже бочонки с горючей смесью. Вскоре появились цилиндрические орудия (бомбарды разных наименований) из литой бронзы. Все они не имели стандартного калибра, но преобладали калибры крупные. Вплоть до XV в. это были преимущественно орудия на неподвижном деревянном станке. Сами орудия были не особенно прочны и нередко представляли большую опасность для артиллериста, чем для противника, и всегда были чрезвычайно мало дальнобойны и нескорострельны. При этом пороховая мякоть легко спрессовывалась и нередко либо не взрывалась вообще, либо взрывалась несвоевременно. Эти пушки не представляли большой опасности для конного войска, облаченного в кольчуги или латы. Была даже выработана тактика их обезвреживания: перед бомбардой выстраивался сплошной конный строй, имевший справа и слева группы всадников, вооруженных пиками; после первого выстрела из пушки, обычно мало прицельного, рыцари с пиками быстро окружали артиллерийский расчет, отрезая ему путь отступления, а центральный конный отряд бросался лавой вперед и уничтожал расчет, прежде чем он успевал перезарядить пушку.
В середине XV в. начал изготовляться гранулированный порох, что значительно облегчило заряжание и стрельбу из орудий.
Наряду с первичными пушками появляется и ручное огнестрельное оружие — ручная пищаль[111]. Туфангом —на Востоке, пищалью — на Западе, а также бомбардой, кулевриной и т.п. первоначально обозначались как предки пушки, так и предки ручного оружия, но постепенно название «пищаль» закрепилось за последним. Прежде в одну категорию входили и семиметровое орудие со стокилограммовым зарядом, и метровое с пулей весом в десять граммов — все это было «артиллерией». Ручная пищаль представляла собой трубку длиной 20—30 см, с дырочкой, просверленной в некотором отдалении от казенной части. Порох плотно забивался в трубку, затем в дуло клали свинцовый шарик — пулю, забивали пыж, и заряд поджигался фитилем через боковое отверстие. Не сразу был придуман приклад для стрельбы с плеча. Хотя пищаль стала известна на Востоке не позже эпохи Тимуридов, она не вывела азиатские страны на уровень новой военной техники шестой фазы.
Другим обстоятельством, мешавшим развитию артиллерийского боя, было уже упомянутое отсутствие стандартизации орудий. Каждый оружейник придавал пищали такой калибр, какой ему мог вздуматься. Орудие стреляло только до тех пор, пока имелись ядра или пули подходящего калибра, а это значит — недолго.
Специальный замок для фитиля был изобретен в середине XV в. (для аркебуза). В середине XVI в. был введен мушкет — более тяжелое устройство, чем аркебуз; мушкетер стрелял с деревянной распорки тяжелыми пулями, закладывавшимися с дула по восемь-десять штук. Мушкет давал тяжелую отдачу, от которой надо было защищать плечо (например специальной подушкой). В XVI в. вводится и кремневый запал вместо фитиля. Нарезные стволы с прямой нарезкой появляются с конца XV в., со спиральной — много позже, но нарезка была ненадежна и дорога, и постоянное употребление нарезных малых карабинов начинается лишь с середины XVIII в. (в сочетании со штыком); в конце XVIII — начале XIX в. появляются нарезные ружья, заряжавшиеся с казенной части (винтовки).
