Плавный ход развития средневекового общества на Западе прервался катастрофическими событиями внешнего происхождения, приведшими к падению имперской власти в Западной Европе во второй половине V в., — вторжением войск и племен, стоявших на уровне чифдомов и ранней древности. К ним мы вернемся ниже. Но на востоке Римской империи вторжение удалось несколько сдержать, и здесь развитие, начавшееся в поздней Римской империи, продолжается без особых изменений еще в течение нескольких столетий. Последним императором, еще задававшимся целью восстановить Римскую империю в ее прежнем объеме, был Юстиниан (527—565), который вел также долгую и бесполезную войну с сасанидским Ираном.

Судьба Западной Римской империи, с одной стороны, и населения Восточной Европы к северу от Византии — с другой, была связана с явлениями особого рода, выпадающими, казалось бы, из намеченной схемы, но на самом деле подчиненными тем же закономерностям фазовых переходов: исчерпанием возможностей развития общества при данном состоянии «производительных сил» (т. е. преимущественно технологии); возникновением социально-психологического комплекса «несправедливости»; перестройкой (сверху или снизу) существующих производственных отношений с опорой на новую технологию производства оружия. Процесс этот повторяется при каждой исторической фазе, но он не синхронен в разных регионах мира; это зависит от различий в природной среде и ресурсах, необходимых для введения нового вооружения и повышения уровня и качества потребления. Поэтому в иные периоды в разных местах Земли происходят соприкосновения обществ четвертой или пятой фазы с обществами второй или третьей фазы, а также с кочевниками, что приводит к нестандартным, но имеющим очень серьезные исторические последствия ситуациям.

Дело в том, что население таежно-лесной зоны Европы к северу от Альп и на запад от Днепровского бассейна задержалось вплоть до первых веков нашей эры на уровне чифдомов. Это было обусловлено естественными условиями (лишь сравнительно небольшие площади могли быть очищены от леса под пашню и особенно под пастбища для крупного рогатого скота)[60]. Часть таежного населения жила даже в первобытной фазе. Между тем оживленный обмен с Римской империей дал племенам технологию, характерную для имперской древности и даже для эпохи перехода к средневековью. Это привело к избыточному росту населения и к уникальному явлению: массовому переселению уже ранее оседлых племен на юг, к границам и на саму территорию Римской (а позже Византийской) империи. Переселялись две ветви германцев: готско-вандальская и центральная (алеманны, франки и др.), а также славяне. Первоначально соприкосновения между Римом и «варварами» (в данном случае германцами) были эпизодическими, причем агрессивной стороной был Рим, но затем начинается определенное давление германских племен на римские границы. Видимо, в связи с ростом в Римской империи числа колонов и относительным уменьшением численности свободных воинов империя стала испытывать недостаток в вооруженных силах и пошла на то, чтобы размещать «варваров» внутри своих границ в качестве так называемых «федератов» (союзников), широко используя их в вооруженных силах. Римская армия в последние века империи становилась все менее римской.

Часть германцев, которые переходили на римские земли, приняла христианство (но не в признанной Римом католико-православной форме, а в форме арианства: ариане считали Христа человеком, лишь после рождения воплотившим в себе Божество); а те из германцев, кто не принял христианство, тоже перестроили свою идеологию: вместо прежнего Донара, верховного бога-громовержца (что было типично для чифдомов), они признали верховным божеством второстепенного бога-странника Вотана, которого римляне отождествляли со своим Меркурием. Подойдя по своим жизненным условиям к уровню, когда стало возможно классовое устройство общества, германцы начали создавать по обе стороны Римской границы свои чифдомы, а затем и государства. В результате в Северной Африке, Испании, нынешней Франции и в полосе между Рейном и правыми притоками Днепра образовались королевства, соединившие в себе признаки ранней древности и раннего средневековья.

Германцев упоминает в своих «Записках» Юлий Цезарь (I в. до н. э.)

в

связи с их попытками перейти Рейн в Галлии (области нынешней Бельгии и Франции), которая тогда уже была завоевана Римом. Если верить сведениям Цезаря, германские племена того времени еще не вышли из первой фазы первобытности. Почти на 150 лет позже их подробнее описывает римский историк Тацит, и по его описанию ясно, что мы имеем дело уже со второй, первобытнообщинной фазой общественной истории.

В первой половине I тысячелетия н. э., еще до возникновения у них первых государств, германцы и славяне образовывали различные племенные союзы, быстро распадавшиеся, судя по тому, как меняются их обозначения и локализация в римских источниках. В своих первоначальных местах жительства германцы были преимущественно земледельцами, на во время походов они становились скотоводами. Первые германские государства принимают характер больших, но неустойчивых конгломератов наподобие африканских империй фулани или зулусской в XIX в. Территории варварских королевств быстро менялись и даже передвигались на сотни километров в стороны. Мы не будем рассматривать все перипетии этой политически очень сложной истории и остановимся только на нескольких наиболее ярких примерах.

Возьмем прежде всего готов и родственных им вандалов. Живя в железном веке, германцы имели железные наконечники стрел и копий, однако в целом вооружение германского воина соответствовало описанному нами выше вооружению воина времен начала ранней древности. Родиной готов была Южная Швеция[61] — область, которая и сейчас называется Гётланд (ср. также о-в Готланд по соседству). В Скандинавии германцы давно уже освоили мореплавание, и готы на своих ладьях, вероятно, во II—I вв. до н. э. переправлялись на южный берег Балтийского моря. Здесь — примерно от п-ова Ютландия в сторону устья р. Вислы и в глубь нынешней Германии — жили родственные готам вандалы. Сдвинутые со своих насиженных мест, вандалы проделали огромный путь, включавший поход через Балканы, разгром римских городов в Италии и создание королевства сначала в Испании (в Андалузии), а потом в Северной Африке; это вандальское королевство было завоевано императором Юстинианом — вернее, его полководцем Велизарием — в 534 г.

Готы, которые были, видимо, наиболее развитым германским племенем, создали к I в. н. э. королевство на Висле; в III в. им удалось принудить римлян оставить вполне романизованную провинцию Дакию (нынешнюю Румынию), но главным направлением движения готов было восточное. По-видимому, в готском королевстве большую роль играли славяне, поскольку славянские языки сохранили немало готских слов, отражающих культурные заимствования. К ним относится такое слово, как

хлеб

(из более древнего

хлейбъ;

твердый знак выражает здесь нейтральный гласный, вроде краткого «у») — из готского

hlaifs

или еще более древнего

hlaibhaz

, что значит «хлеб, готовящийся в печи (и, вероятно, на дрожжах)», — вместо слепленной

лепехи,

пекшейся на угольях[62]. Другое такое слово —

изба

из более древнего

истъба

из готского

stuba

, означавшее, в отличие от более древнего индоевропейского

дом,

жилье, отапливаемое не открытым очагом под отверстием в крыше, а печью и угретое крышей. В немецком языке это древнегерманское слово превратилось в

Stube

(«комната, горница»), у германцев-англосаксов оно дало

stove

(«печь»). Готское слово

kuningaz

— «вождь» сохранилось почти неизменным в Прибалтике, а в славянском приняло форму

къне(н)з(и)

— «князь». Готского происхождения и слово

kaupa

, откуда древнеславянское

коупит(и),

эстонское

kauba

и русское «купить». Такое тесное культурное соприкосновение славян с готами тем интереснее, что слов, заимствованных из языка норманнской (варяжской) династии на Руси IX—Х вв., в русском языке практически нет.