Офицер не спеша оставил теодолит и позвал с той стороны новую группу солдат. В эту минуту поднялся и Карацупа. Одернув гимнастерку, словно перед торжественной церемонией, поправив на голове фуражку, он взял на изготовку свою любимую короткоствольную кавалерийскую винтовку — «драгунку» и шагнул к офицеру. Тот не растерялся: движением руки продолжал вызывать к себе на переправу солдат.

— Данная территория принадлежит Союзу Советских Социалистических Республик! — громко, чеканя слова, сказал Карацупа. — Вы нарушили границу. Предлагаю немедленно очистить советскую территорию.

Пограничнику казалось в этот миг, что он стоит на высокой горе и его, Карацупу, видно со всех сторон, и даже в Кремле видно, как он действует. И отовсюду смотрят: верно ли поступает пограничник?

Офицер сделал вид, что ничего не слышит и не видит. Следопыт терпеливо повторил всю фразу и добавил:

— Ответственность за инцидент возлагается на вас, господин офицер. Понятно?

— Вы ошибаетесь, солдат, — ответил по-русски офицер, засмеялся, поднял фотоаппарат и засиял Карацупу. — Это наша земля. Вы плохо знаете границу.

Карацупа вспыхнул, насупил брови.

— Господин офицер, я пришел сюда не шутить. Я требую немедленно очистить советскую землю! Вам ясно?

Офицер пожал плечами, вернулся к теодолиту, дав понять, что разговор окончен. Карацупа крикнул рычавшему Ингусу: «Фу! Спокойно!» — и отошел немного в сторону. Выбрав удобную для стрельбы позицию вдоль границы, он остановился и вскинул «драгунку».

— Последнее предупреждение! Предлагаю немедленно очистить территорию Советского Союза!

— Послушайте, солдат! — брезгливо сморщившись, процедил седой офицер. — Там, — он показал рукой в перчатке на противоположную сторону, — там стоят орудия, там солдаты, и, если вы не оставите нас в покое, заговорят наши пушки. И, уверяю вас, всю ответственность будете нести только вы, невоспитанный, грубый солдат. Идите прочь!

— Господин офицер, срок моего ультиматума окончен. Вы на чужой земле. Руки вверх! Сдавайтесь!

— Что такое? Молокосос!.. — взревел офицер. — Взять! — повернулся он к своим солдатам.

Щелкнул короткий выстрел. Карацупа опустил «драгунку». Офицер, вскинув руками, повалился на треногу, но не успел он упасть на землю, как в несколько прыжков Карацупа добрался до него, схватил труп и потащил в кусты.

Солдаты бросились к лодкам и, что было сил загребая веслами, поплыли к себе. На противоположном берегу послышались дикие вопли, из-за кустов выглянул ствол пушки, затрещал пулемет.

— Не отвечать! — закричал курсантам Карацупа, — Не стрелять!

«Цвик!.. Цвик!.. — пролетали пули. — Цвик!.. Цвик!..»

Из-за скалы, нависшей над противоположным берегом, короткими перебежками выбежали и рассыпались в цепь солдаты. Ожесточенно застрочили два пулемета, заливая свинцом надпойменную террасу.

Пограничники молчали. Карацупа оттащил подальше труп офицера, спрятал его за валуном, приказал Ингусу охранять его, а сам выбрался к обрыву, с которого осмотрел весь берег.

— Правильное решение! — послышался за его спиной голос начальника заставы.

Возбужденный бешеной скачкой, капитан лежал рядом с Карацупой и осматривал реку.

Карацупа повернулся.

— В двенадцать тридцать противник стал сосредоточиваться, — торопливо отрапортовал он капитану, — в двенадцать пятьдесят пошли через реку лодки…

— Не надо! — крикнул капитан. — Все правильно. По уставу. Везите труп на заставу; кони у дуба. Я принимаю командование.

Прощаясь с начальником заставы, Карацупа сказал:

— Полезли — получили! Дай им поблажку — руки оторвут. Спектакль скоро кончится. А курсанты наши сразу в свинцовую купель попали. Это ничего: крепче будут!

Вскоре курсанты еще раз познакомились с тем, как Карацупа действует на границе.

Как-то, обходя свой участок во главе со следопытом, они наткнулись на свежий след нарушителя. Сделав несколько шагов, Ингус отчаянно зачихал: след был посыпан табаком.

Следопыт взял передние лапы овчарки в руки и положил их себе на колени. Осмотрел морду Ингуса, вытер ее носовым платком.

— Смотрите, Гирченко, — обратился разгневанный пограничник к курсанту, — какие «специалисты» идут: следы посыпали.

Ингус прочихался, вскочил, завертел хвостом.

— Как же теперь быть дальше? — размышлял Карацупа. — Видимых следов нет — нарушители прошли аккуратно, не ломая кустарника и не взбивая жухлые листья в дубравах. «Прорабатывать след» можно было только с помощью собачьего чутья. Но идти с Ингусом по отравленному следу — значит погубить овчарку.

Гирченко посмотрел на Карацупу. Следопыт молча взял за поводок Ингуса и отошел с ним в сторону от линии следа. Вскоре он описал большой круг. На пересечении его со следом Ингус чихнул. Одного этого было вполне достаточно для того, чтобы мысленно представить себе линию следов. Закончен был второй круг, и точка пересечения с тропой нарушителей продолжила найденную линию. Еще круг — четвертый… шестой… десятый… Почти мимолетное соприкосновение Ингуса со следом не расстраивало чутья и в то же время позволяло определять путь нарушителей.

Более километра посыпали они следы, потом, решив, что ни одна ищейка не выдержит такой отравы, успокоились и перестали посыпать след. Тогда-то Карацупа и выбрался на прямую тропу.

Чуть пофыркивая, Ингус бежал по траве, перепрыгивая через канавы, продирался через высохшие кустарники. Тропа привела преследователей в дубраву, залитую осенним золотом. Сбитые листья на поляне обозначили место, где отдыхали нарушители, Карацупа отломил прутик и осторожно переворошил им поникшую траву и листья; к удивлению Гирченко, обнаружились находки — три разного цвета спички и три разные сигареты.

Нарушителей было трое!

Не сбавляя шага, через дубравы и сопки, по сырым падям Карацупа повел погоню.

Позади еще одна падь, еще сопка, ручей — кажется, враг уже рядом. Вечер сменился ночью. Впереди слышался треск сучьев, кто-то тяжело дышал.

Трое спешили на север: еще километров сорок, и перед ними — железная дорога.

Догнав, наконец, нарушителей, Карацупа увидел в густом вереске трех крупных, коренастых мужчин, одолевавших подъем на сопку. Шли они гуськом, сохраняя между собой небольшие интервалы. Замыкающий то и дело оглядывался, проверяя, нет ли погони, а главарь, шедший вперед первым, смотрел только вперед.

Замыкающий, плечистый человек в кожаной куртке, на мгновение отстал и прислонился к дереву. Этим воспользовался следопыт и, незаметно подойдя с другой стороны, тихо приказал:

— Руки вверх!

Бандит не послушался — он дико закричал и выхватил револьвер.

Карацупа предупредил его выстрел, и здоровяк в кожаной куртке повалился на землю.

Бандиты, поджидавшие поодаль своего спутника, услыхали выстрел, крики и опрометью бросились в чащу. Курсант — за ними.

— Гирченко! Стой! — крикнул Карацупа.

Захваченный погоней и только что происшедшей на его глазах схваткой, Гирченко с трудом остановился и вернулся к следопыту.

— Догоним… Не уйдут… — Карацупа отвязывал от ошейника Ингуса ременной поводок. — Надо этого гада от шакалов убрать… Потом заберем… Помогай… Вот тяжелый!..

Пограничники спрятали в сучьях на дереве труп, обвязали его поводком и отправились вслед за овчаркой в погоню.

Ориентиром в этой кромешной тьме служило для них глухое фырканье Ингуса. След был свежий, и овчарка шла уверенно. Когда послышался треск валежника, Карацупа и Гирченко стали кричать и открыли пальбу, создавая видимость массовой облавы. От бандитов их отделяло уже пространство не длиннее полета револьверной пули. Тогда Карацупа остановился, приказал Ингусу атаковать нарушителей и выстрелил туда, где слышался треск, Два вопля всполошили тайгу — один из бандитов был ранен выстрелом в ногу, а другой силился сбросить с себя вцепившегося в спину Ингуса.