По поздно вечером в пятницу (видимо, после того, как СЕНИМАР удалось обнаружить интересовавший их дом) пронесся слух, что сторонники жесткого курса настояли на отмене принятого решения и что ни один политзаключенный освобожден не будет. Все это зазвучало еще более правдоподобно, когда Магальянис Пинто неожиданно отменил свое обращение к народу. Вскоре слух дошел и до агентов ЦРУ в Рио, и один из них поспешил с докладом к Уильяму Белтону.
Белтон занимался вопросами безопасности американского посольства, но делал это не столь рьяно, как того хотелось бы военным и полицейским советникам. Как-то на территорию посольства пробрался вор, укравший сумочку у одной посетительницы, когда та находилась в туалете. Полицейские советники воспользовались этим для того, чтобы рекомендовать усилить охрану посольства, однако Белтон делать этого не стал. «Когда к нам в посольство приходят люди, — доказывал он, — они должны чувствовать себя спокойно и не натыкаться то и дело на людей в военной форме». Учитывая такое отношение к служебным обязанностям, мало кто из полицейских советников сочувствовал Белтону, когда тот пришел в отчаяние, узнав о похищении посла.
О том, что все снова зашло в тупик, Белтону стало известно в 3 часа утра. Несмотря на столь ранний час, он тут же позвонил полковнику Артуру Моуре, тщедушному, но энергичному офицеру, сменившему Дика Уолтерса на посту военного атташе. До этого Моура довольно долго служил в военной разведке, и теперь скептически относился как к источникам информации ЦРУ, так и к ее оценке агентами этой конкурирующей организации. Вот почему он игнорировал полученное донесение и заверил Белтона, что сделка все еще остается в силе.
Но Белтон не унимался и продолжал названивать. В 6.30 утра, уже совсем не владея собой, он сказал полковнику: «Если его убьют, то это будет на вашей совести».
Моура не выдержал такого давления на психику. Все еще ворча, он оделся, сел в машину и поехал на окраину города в район Санта-Тереза, где жил один его друг — бразильский генерал. Тот тут же положил конец всяким кривотолкам. «Когда вчера вечером я уезжал домой, — сказал он, — всех этих типов собирали в одну кучу. Сейчас, видимо, готовят к взлету „С-130“, на котором их и отправят сегодня в 2.30 дня».
В субботу утром похитители и сами уже начали верить, что правительство действительно выполнит все их требования. Кое-кто даже пожалел, что список такой маленький. Никто из них, конечно, не знал, что вопрос об освобождении даже этих 15 заключенных до предела накалил обстановку в стране и чуть не вызвал мятеж наиболее воинственно настроенных генералов. Хотя в самой Бразилии это не афишировалось, было, однако, известно, что 40 парашютистов захватили правительственную радиостанцию на окраине Рио и передали заявление, осуждающее освобождение политзаключенных.
Впервые за все это время Элбрику разрешили прочитать газету. К большой своей досаде, на первой же полосе «Жорнал ду Бразил» он увидел гигантское факсимиле своей записки жене, в которой он просил ее не волноваться. Посол упрекнул своих похитителей, сказав, что это уже вторжение в его личную жизнь, и те извинились. «Если бы мы отправили эту записку по почте, — оправдывались они, — она пришла бы только через неделю».
В записке говорилось:
«Дорогая Элфи!
Я жив и здоров и надеюсь, что в скором времени меня освободят и мы снова будем вместе. Прошу тебя, не переживай. Я тоже стараюсь не волноваться. Бразильские власти уже информированы о требованиях людей, у которых я нахожусь. Они не должны пытаться выяснять мое местопребывание, так как это может быть опасным. Им следует, однако, поскорее выполнить условия моего освобождения.
Люди, у которых я нахожусь, настроены, конечно, весьма решительно.
Целую тебя, дорогая, и еще раз надеюсь, что мы скоро спова будем вместе.
Бэрк».
Впоследствии Элбрик шутил, что в тот момент его огорчало лишь одно: теперь весь мир узнает, какой безобразный у него почерк. Воинствующие бразильские генералы, однако, восприняли ею послание как еще одпо подтверждение вызывающей наглости похитителей.
Записка посла, воспроизведенная в газете (как и слова таксиста, переданные ранее Фернандо), еще раз напомнила всем повстанцам, что это далеко не простой эпизод из их личной жизни. Все они теперь стали участниками настоящей драмы, заключительные сцены которой еще не написаны, да и писать их будут не они.
В субботу вечером 15 политзаключенных были выведены из тюремных камер. Двоим из них удалось услышать по радио о похищении посла и о предстоящем обмене, остальные же не ведали ничего и только гадали, какие еще испытания выпадут на их долю.
Обращение Магальяйнса Пинто к народу было перенесено на три часа дня. В 3.30 он объявил по радио, что транспортный самолет «С-130» уже взлетел и взял курс на Мехико. Но это было не совсем так. Как раз в это время две сотни военных моряков окружили самолет, не давая ему взлететь, и стали выкрикивать, что обмен — это позор для страны. Но потом военно-морское командование все же отозвало моряков, и самолет поднялся в воздух. Часы в это время показывали начало шестого. Четырехмоторная турбореактивная машина летела со средней скоростью 600 км/ч. С учетом остановок для дозаправки в Ресифи и Белеме самолет с политзаключенными на борту должен был пролететь расстояние в 7500 км примерно за 16 часов.
В воскресенье в полдень Фернандо и его группа получили подтверждение, что самолет приземлился в мексиканской столице и что политзаключенные теперь на свободе. Окончательно успокоившись, Элбрик наблюдал, как веселятся и радуются собравшиеся у него молодые бразильцы. Они по очереди подходили к нему, дружески хлопали по плечу и говорили: «Скоро и вы будете свободны».
Предстояло снова дожидаться темноты. Желая исключить всякие неожиданности, похитители решили освободить Элбрика где-нибудь в людном месте. В тот вечер как раз проходил интересный футбольный матч, поэтому логичнее всего было сделать это у огромного городского стадиона. Проведя в компании посла более трех дней и ночей, они хорошо усвоили все его причуды и капризы. Поэтому один из похитителей тщательно смыл следы крови с пиджака Элбрика и выгладил ему брюки. Заодно он выстирал и дорогой шелковый галстук посла. Элбрик был тронут этим жестом, поэтому у него просто не повернулся язык сказать, что теперь галстук можно выбросить.
С наступлением темноты повстанцы в последний раз завязали Элбрику глаза и повели вниз, где стоял «фольксваген».
— А теперь мы отвезем вас на перекресток, — сказал ему один из похитителей. — В течение пятнадцати минут вы должны стоять на месте и ни с кем не разговаривать. Потом вы свободны.
— Стоять целых пятнадцать минут?! — запротестовал было Элбрик.
— Вы уже здесь трое с половиной суток, — напомнили ему. — Так что пятнадцать минут — это не так уж много.
Их вновь было шестеро: водитель, еще один человек, севший с пистолетом на заднее сиденье «фольксвагена» рядом с Элбриком, и четверо в машине сопровождения. Ничего не видя, Элбрик слышал, как водитель жаловался на очень интенсивное движение в этот воскресный вечер. Вдруг сидевший рядом с ним человек сказал:
— Нас преследуют!
— Может, лучше выскочить и убежать? — спросил водитель.
— Не надо.
Он поднажал и стал лавировать среди множества машин. Наконец Элбрик почувствовал, что напряжение спало, и решил, что преследователи остались позади. Но на глазах у него была повязка, и поэтому он не мог знать, что бешеная гонка ничего не дала. Агенты военно-морской разведки бросились в погоню сразу же, как только увидели, что Элбрика вывели из дома и посадили в машину. Несмотря на интенсивное движение, им удавалось не отставать от «фольксвагена» и его эскорта. Когда все остановились на красный свет, машина с двумя агентами тихо поравнялась с той, что сопровождала «фольксваген» с Элбриком. Один из агентов опустил стекло и направил на пассажиров пистолет. Увидев это, все четверо тоже направили на него свои пистолеты. Агенты были, конечно, смелыми ребятами, но, как говорится, не фанатиками. Они тут же отстали, вернулись в штаб и доложили, что прекратила преследование, так как у них лопнул баллон.
