— Моими партнёрами в МВД были МУР и РУОП, подразделение по борьбе с организованной преступностью. Поначалу мы часто работали одной командой, по одному и тому же объекту.

— То есть ваша служба по сути дублировала милицию?

— Нет! Надо разницу понимать. Суть угрозыска в том, что они работают «от трупа», от факта разбойного нападения, кражи в квартире. Они от преступления начинают искать человека. КГБ всегда работал «от человека'. Как в анекдоте «был бы человек, статья найдётся…» Через агентуру находят человека, который вызывает подозрение, а не он ли замешан в том или другом деле. И от него, через его связи идут к преступлению, которое он совершил (или нет). Это и называется «разработка».

Когда РУОП был создан, у них не было опыта разработчиков. А у нас не было опыта работы в криминальной среде. Мы учили их, а они — нас. Эффект был замечательный.

— Ходят легенды о противостоянии между Петровкой в Лубянкой.

— Раньше такого не было! Противостояние началось позже. Они к нам поначалу отнеслись настороженно, а потом уж мы ходили к ним как на работу. Были настолько тёплые, человеческие отношения, что они даже помогали нам с подбором агентуры среди уголовной среды. Мы делали одно дело и делили трудности, а не славу.

Позже, когда Климкин стал начальником Московского РУОПа, отдел стал превращаться в банду. Но в период с 1991-го по 1993 год именно Московский РУОП поставил бандитов на колени.

В начале девяностых они вовсю гуляли. Помню, был бандитский сходняк в гостинице «Президент-отель». Какого-то армянина чеченцы убивали: гонялись за ним по коридорам и стреляли. В гостинице «Украина» несколько месяцев бандиты жили, ели и пили в кредит. А когда их попросили рассчитаться, стали стрелять в потолок. Никого не боялись. И их не трогали. Такую картинку помню: надо было срочно позвонить, хотел зайти в гостиницу «Савой», там телефон-автомат есть. Подошёл — не пускают. Показал удостоверение, а им по барабану, говорят: «Вали отсюда». И тут вижу, из «БМВ» выходят люди с цепями на пузе, их останавливают у входа: «Вы кто?» — «Мы бандиты». — «Проходите».

Это позже жульё стало говорить о себе: «Мы — коммерсанты». А в те годы бандиты особенно не скрывались. Подскочило количество убийств, рэкет становился нормой.

Москва была пострашнее Санкт-Петербурга. Помню, однажды ночью пришлось нам троих заложников освобождать. Ну могу ли я забыть женщину, к которой пришли и её девятимесячного ребёнка положили в ванну с ледяной водой? Денег требовали. Вот что творилось.

И московская милиция, и наша служба тогда стали бандитов гонять, как волков на охоте. Буквально обложили кругом. И за два года Москва превратилась в более или менее цивилизованный город. Да, преступления совершались, но уже не то было. Не было той наглости. И главная заслуга в этом — Московского РУОПа.

Были, конечно, и там и коррупция, и превышение должностных полномочий, но это всё расследовалось! Помню, выгнали парня, бывшего десантника, за то, что он на обыске деньги украл. Коллеги его сами вычислили и выгнали. Мы тогда искали заложников вместе с восьмым отделом (этнические группировки). Руководил им Михаил Васильевич Сунцов, известный московский сыщик. И день и ночь работали, никто не получал никаких вознаграждений. Иной раз не на что было поужинать.

Но постепенно и РУОПы, и ФСБ занялись одним делом — добычей денег. И стали не соратниками, а — иногда подельниками, иногда конкурентами. И началось всё с ментов.

— Почему?

— Наверное, потому, что они были ближе к мелкому бизнесу, к ларькам. И потом они же территориально организованы, на «земле» сидят.

Помню, была у меня встреча с агентом Александром. Он приходит с вытаращенными глазами и говорит: «Ты знаешь, мне участковый сделал заказ взорвать начальника милиции». Мы эту информацию задокументировали и передали в прокуратуру. Прокуратура стала разбираться. Даже агент был допрошен. Всё подтвердилось: участковый просил агента взорвать начальника милиции за то, что тот запретил в киосках, с которых получал участковый, торговать водкой.

Вот так всё и начиналось. Не прошло и трёх лет, как разрослось до беспредела. Сегодня почти ни одно торговое предприятие не работает без делёжки с милицией или ФСБ.

Некоронованным королём российского преступного мира считался Япончик. Представьте себе, что Япончика выпустят из американской тюрьмы, он приедет, придёт в киоск и скажет: «Я — Япончик. Заплати мне десять рублей». Да он десяти копеек не получит! Приедут менты и изобьют. Потому что это их киоск.

Порой доходит до абсурда. Приходит ко мне агент: «Меня милиционер попросил создать банду у них на территории». Я спрашиваю: «Как банду?» — «Так. Вызвал начальник Уголовного розыска и предлагает: «Мы банду создаём, и ты будешь ее главарём. Ты сидел, эту публику знаешь. Мы тебе оружие дадим». Агент спрашивает: «А зачем это вам нужно?» — «Коммерсанты оборзели, платить отказываются. Ты станешь на них наезжать, а мы будем вроде как решать вопросы с тобой. Получать с них деньги и часть давать тебе. А кто не будет платить, ты им займёшься по-своему. Будешь район держать в страхе, а мы район от тебя защищать».

— Но сегодня ведь РУОПы пытаются реорганизовать.

— Слишком поздно. Сейчас уже всё схвачено. Кстати, газеты пишут, что РУОПы собирались расформировать из-за того, что ФСБ и милиция делят «Славнефть». Говорят, что Гуцериев был под крышей РУОПа. Поэтому они поставили министром внутренних дел своего человека, Грызлова, и тот их реформирует под свою команду. Это пишут в открытую, но ведь это криминальные разборки. И никто не удивляется. Как будто так и надо.

— У каждого преступника свой почерк. В чём специфика РУОПов?

— Каждое преступление, кем бы оно ни совершалось, носит скрытый характер. Сотрудники правоохранительных органов скрывают свои преступления известным способом: пытаются придать им форму законности. Если преступники нарушают закон, то правоохранительные органы используют. его. Как сотрудники одного из отделов Московского РУОПа совершали банальные разбойные нападения? Через свою агентуру они устанавливали коммерческие фирмы, которые имеют большие суммы наличных денег. Допустим, с вещевых рынков или из магазинов. Но вместо того чтобы поступать по закону — ставить в известность налоговую полицию, они действовали следующим образом.

Милиция вербует агентов, как правило, из уголовной среды. Агент-уголовник — это вам не депутат Думы. То сбежит, то куда-нибудь уехал или его убили, мало ли что. Тогда милиция свою пропавшую агентуру ставит в розыск. Как лицо, якобы совершившее преступление. Его где-то задержат, звонят оперативному работнику, он приезжает, забирает его и разбирается.

— А поставить в розыск можно безо всяких на то оснований?

— Они берут какое-нибудь уголовное дело и просто вписывают туда нужную фамилию.

— Но это же противозаконно.

— Да, но в оперативных целях применяется часто: агента ведь надо найти, человек же пропал. Не самый законный, зато эффективный метод. Этим и пользовалось одно из подразделений РУОПа. Они брали ранее судимого своего агента и ставили его в розыск как лицо, совершившее особо тяжкое преступление. После этого устанавливали офис, куда стекается большое количество «чёрных» денег. Агент должен был просто войти в этот офис и сказать секретарше: «Я бы хотел с таким-то встретиться». — «А по какому вопросу?» — «Я скажу ему лично». Его задача — минут пять продержаться в помещении.

Как только агент заходит в офис, через несколько минут туда налетает милиция, всех задерживают и проверяют документы. Естественно, руководство фирмы интересуется: «Что случилось? В чём дело?» — «А вот у вас на фирме прячется человек, находящийся в розыске за массу убийств». Все, естественно, возмущены: «Да это не наш. Мы не знаем, как он сюда попал». Милиция сурово: «Все так говорят. Было бы странно, если бы вы сказали, что знаете, как он сюда попал».

И начинается досмотр с целью установления вещественных доказательств. Разумеется, находят неучтённые наличные средства. «А это что за деньги?» — спрашивают. Им: «Вы понимаете, так и так…» Результат: деньги или делятся, или их просто отбирают и уходят. А кто заявление напишет? Нал-то чёрный. Проверенный метод, действует безотказно.