Но, однако, зарубежные газеты, чьи корреспондеи были аккредитованы в Израиле, сообщили, что имеются документальные данные, уличающие Аренса во лжи. Оказалось, что три израильских журналиста успели сфотографировать двух палестинцев, целых и невредимых, которых уводили из автобуса израильские солдаты! Выяснилось, что у корреспондента Би-би-си, бывшего на месте, имеется магнитофонная пленка, на которой записано заявление лично руководившего расстрелом автобуса Моше Аренса о том, что „убито двое террористов“, а не четверо! Эту пленку „запретила“ израильская военная цензура, жесточайшим образом контролирующая работу как местных, так и зарубежных журналистов, работающих в Израиле.
Дальше больше! В среду 23 апреля 1984 года, то есть через двенадцать дней после расстрела автобуса, „Гааолом газе“, издаваемый независимым Ури Авнери, опубликовал рассказ о трагических событиях на пустынной дороге, сопроводив его фотографиями бывшей на месте своей корреспондентки Анат Сарагусти. „Эти фотографии неопровержимо доказывают, — заявил Ури Авнери, — что двое из похитителей не были убиты при штурме автобуса, а захвачены и казнены вскоре после этого“. Сама же фотожурналистка рассказала, что видела, как три солдата и старший офицер уводили человека, который не имел никаких ранений.
Фотография человека, уводимого в наручниках двумя солдатами, оказалась и у корреспондента газеты „Ахадашот“, которая, однако, не была опубликована из-за запрета военной цензуры. (На этой фотографии poдные опознали восемнадцатилетнего палестинца, жителя сектора Газа, Маджида Ахмеда Абу Джаму, участвовавшего в похищении автобуса.) И наконец, подобный же снимок был сделан и фотокорреспондентом газеты „Маарив“.
Словом, скандал продолжал нарастать. Группа депутатов кнессета и четыре газеты потребовали провести объективное расследование того, что произошло на дороге у Рафаха. Газеты даже попытались было вести собственное расследование, но это им было немедленно строжайше запрещено военной цензурой. И все же обличительные фотографии уже пошли гулять по свету. Правители Тель-Авива обрушились на тех, кто поймал Моше Аренса на преднамеренном убийстве и наглой лжи. Премьер-министр И. Шамир назвал Ури Авнери чуть ли ни „агентом Арафата“ и обвинил его в „пропалестинской ориентации“, что в сионистском государстве считается одним из самых страшных обвинений.
Корреспондент газеты „Нью-Йорк таймс“ был вызван в израильскую военную цензуру, где его строго предупредили, что он „нарушил цензурные правила“, отправив рассказ о происходящем скандале в свою газету без просмотра и разрешения цензоров. Ему напомнили, что за подобное из Израиля был выслан уже не один иностранный журналист.
По другому пути пошел корреспондент Ассошиэйтед Пресс. Он „провел“ свой материал через цензуру и отправил его с припиской, что статья была „изрезана“ израильской военной цензурой.
В другое время правители Тель-Авива не слишком печалились бы из-за всей этой истории, но на июль были назначены досрочные выборы в кнессет, в ходе которых правящей группировке „Ликуд“ опросы общественного мнения, проводившиеся в Израиле, сулили поражение. И у правительства И. Шамира было уже достаточно много „грехов“ перед избирателями, чтобы оказаться вдобавок ко всему еще и в роли поощрителя „судов Линча“. К тому же оппозиционная тогда Партия труда, традиционный противник „Ликуда“ в борьбе за власть, изо всех сил старалась „разоблачить“ матерого ликудовца Аренса и прилепить ему перед выборами кличку „Моше-линчевателя“. Ведь вторым в избирательном списке „Ликуда“ (после террориста Ицхака Шамира) шел Ариель Шарон, „палач Сабры и Шатилы“, которого Аренс сменил на посту военного министра. И оппозиция в пылу предвыборной борьбы стремилась доказать, что Шамир, Шарон и Арене — одного поля ягоды. И все же скандал удалось замять, хотя под давлением международного общественного мнения и прогрессивных кругов Израиля расследование пришлось провести. Было объявлено, что двоих палестинцев солдаты действительно застрелили по пути на допрос. Солдат за эта пожурили, а генералу, которому подчинялось их подразделение, было объявлено… замечание!
Дело было закрыто. На выборах в кнессет ни „Ликуд“, ни Партия труда решающей победы не добились. После длительного и ожесточенного торга и закулисных маневров политические конкуренты согласились на сформирование совместного, коалиционного правительства. Четырехлетний срок его пребывания у власти (между выборами в кнессет) было решено разделить на два периода. В первый период кресло премьер-министра предоставлено Шимону Пересу (Партия труда), во второй, начинающийся с октября 1986 года, Ицхаку Шамиру.
Но чем ближе подходил срок смены премьер-министров, тем сильнее обострялись отношения между партнерами по коалиции. Внутри кабинета дело чуть ли не доходило до кулачных боев между министрами-ликудовцами и министрами-трудовиками. Одна за другой следовая перетасовки портфелей. В газетах появлялись слухи, будто бы Партия труда не намерена уступать пост премьер- министра „Ликуду“.
И тут-то вновь выплыло дело о линчевании двух палестинцев 13 апреля 1984 года — в бытность премьер-министром ликудовского главаря и матерого террориста Ицхака Шамира. Корреспондент американской компани Эй-би-си передал из Тель-Авива „модификацию“ вновь разгоравшегося скандала:
„Сначала в том, что палестинцев забили насмерть, обвиняли военных. Однако, по мнению осведомленных лиц в израильской столице, это дело рук службы общей безопасности („Шин-Бет“. — Е. К.). Министр юстиции Израиля (И. Модаи. — Е. К.) обвиняет руководителя этого ведомства в том, что он сам лгал следователям и заставлял лгать других“.
Генеральный прокурор И. Замир был вынужден поставить вопрос о привлечении к ответственности шефа „Шин-Бета“. Поначалу имя этого человека не появлялсь в израильской печати, ибо держалось в тайне, которую тщательно охраняла военная цензура. Но в зарубежной печати он был назван — сначала с неуверенность а потом наверняка — Абрахам Шолом! После этого, когда „тайна“ стала известна всему миру, имя Шолома замелькало и на страницах израильской печати в связи с требованиями ряда депутатов кнессета и общественности провести расследование роли „Шин-Бета“ в убийстве 13 апреля. Но правительственные круги не хотели пойти на такое расследование, по крайней мере особенно решительно выступали против него И. Шамир и министры „Ликуда“. Воспользовавшись тем, что генеральный прокурор за два месяца до разразившегося скандала объявил о своем предстоящем уходе на пенсию, правительство настоятельно рекомендовало ему сойти со сцены, а от министра юстиции И. Модаи потребовали снять обвинение против шефа „Шин-Бета“. „В интересах национальной безопасности“ все дело постарались окутать покровом секретности. По словам газеты „Джерузалем пост“, речь шла о стремлении „положить дело под сукно“, чтобы оно не отразилось на моральном духе нации». И вообще, по словам корреспондента Эй-би-си, «многие израильтяне не могут понять, почему надо разрушать репутацию (!) службы („Шин-Бет“. — Е. К.) только из-за того, что два террориста не смогли пережить допроса».
Оказать давление на генерального прокурора, по израильским законам не подчиняющегося правительству, решили и сами разведывательные службы, решившие защищать свое положение «неприкасаемых». Бывший шеф «Моссада» Иссер Харел публично выступил в защиту шефа «Шин-Бета». Он протестовал против каких-либо попыток расследования деятельности разведывательных служб.
Одновременно секретные службы принялись запугивать генерального прокурора и даже угрожать ему смертью. Такие угрозы, по словам И. Замира, он получал несколько раз с тех пор, как начался скандал.
Но, как сообщалось в западной печати, скандал этот разразился гораздо раньше, чем это имел в виду генеральный прокурор. Любопытно в этом отношении сообщение, переданное 30 мая 1986 года из Иерусалима корреспондентом агентства Франс Пресс Жан-Люком Реноди:
«…Премьер-министр Шимон Перес вновь заявил в четверг (29.5.86 г.), что он против создания комиссии по расследованию. По его мнению, это не может не привести к утечке информации о методах борьбы против терроризма, используемых „Шин-Бетом“. Однако Перес согласился на проведение полицейского расследования.
