– Каеска, любовь моя!

Шек Кул пошел на пляж помочь Каеске выйти из лодки. Волны плескались вокруг его лодыжек, но воевода словно не замечал этого.

– Мой уважаемый муж. – Они обнялись, и голос Каески был теплым от любви. – Мали, дорогая моя, тебе следовало подождать в саду, в тенечке. Слишком жарко для тебя идти в такую даль столь близко к твоему благословенному часу.

– Я хотела приветствовать тебя, как подобает, ведь тебя так долго не было.

Мали с самым искренним видом поцеловала безупречную щеку Каески, а следом Ляо и Гар шагнули вперед, чтобы обнять новоприбывшую.

После всех рассказов, что я слышал от Ляо о хитрой, коварной и мстительной натуре Каески, я ожидал чего-то более впечатляющего, нежели эта тонкокостная женщина с оленьими глазами, стройными лодыжками и изящной фигурой. Ее кожа и волосы были светлее, чем у других женщин, локоны, хитро уложенные вокруг головы, явно отливали рыжиной. Что касается ее возраста, то я решил – она примерно моих лет.

– Какое восхитительное платье, Ляо, милая моя. – Чтобы лучше рассмотреть, Каеска слегка отстранила ее. – И твое лицо… какой необычный стиль!

– У Ляо новый раб, – вмешалась Гар, сияя от удовольствия.

– О да, – с девичьим восторгом протянула Ляо, – Гар поступила так умно, выбрав мне жителя материка. Представляешь, он ничего не знал о наших обычаях, даже не умел говорить! Было так забавно всему его обучать!

Я стоял и смотрел прямо перед собой, старательно делая вид, будто их быстрый щебет выше моего разумения. Но я заметил мгновенный взгляд, которым обменялись Гар с Каеской: первая – ища одобрения, вторая – давая его с блеском удовлетворения в светло-карих глазах. Выходит, они что-то плели между собой – но что?

– Ты привезла нам гостя? – Шек Кул оценивающе разглядывал беловолосого.

– Это Кра Мизак. – Каеска, полуобернувшись, наградила своего спутника коротким кивком. – Он прибыл из далеких северных земель и желает изучить здесь возможности для торговли.

Я мысленно выговорил это имя: Крамизак – так оно звучало бы на цивилизованном языке, но нигде в Империи не было таких имен.

– Добро пожаловать в мои владения!

Шек Кул не поклонился, не протянул руки, но эльетимм не встревожился – видно, хорошо знал, чего ожидать.

– Благодарю за гостеприимство. – Он наклонил голову в точно выверенном почтении. Лицо его было открытое и честное, поза – свободная, но маскирующая легкий испуг. Этот человек определенно был хорошо осведомлен: мне потребовался не один день, чтобы выработать правильные поклоны для различных уровней знати. Мои плечи все еще саднили под кольчугой при воспоминании о недовольстве Ляо, когда я смутил ее перед заехавшей в гости подругой.

Эльетимм пробежал взглядом по нам с Сезарром и Гривалом. Мы стояли втроем как статуи на фасаде усыпальницы, все одинаковые в наших доспехах, с оружием и короткими бородами. Я смотрел прямо перед собой, придав лицу пустое выражение, вколоченное в меня палкой Ляо. Голубые как лед глаза эльетимма были строги, но ничего не выказывали. Он подал Каеске руку, и все начали подниматься к дворцу, сдерживаемые затрудненным шагом Мали.

Я уставился в спину Крамизака: что я упускаю здесь? Каеска говорила с ним, смеялась и улыбалась. Когда она повернулась к нему, я внезапно похолодел, несмотря на изнуряющий зной. Я узнал в ее наклоне головы, в ее профиле ту женщину с релшазского причала. Именно с ней разговаривал эльетимм, который присутствовал на аукционе рабов. Тот покупатель был моложе Крамизака и выше ростом, это я хорошо запомнил, но тут должна быть какая-то связь. Как бы не угодить в релшазскую тюрьму! Эльетиммы знали достаточно, чтобы воспользоваться случаем, не так ли? Если Каеска устроила мою покупку через Гар, то с какой целью? Еще меня удивило отсутствие у Крамизака каких-либо эмблем. Все Ледяные Люди, которых я видел в прошлом году, носили значки, чтобы провозгласить свою верность тому или другому из ожесточенно конкурирующих феодальных владений. Почему этот Крамизак такой таинственный?

Прежде чем я успел развить сию мысль, Сезарр толкнул меня локтем. Это было так необычно, что я невольно отвлекся от всего прочего. Скосив глаза, я увидел, что Сезарр хмурится. Он чуть заметно наклонил голову к Гривалу, и тот немедля сбился с шага, чтобы я мог увидеть личного раба Каески, вставшего в строй с другой стороны от него.

Раб смотрел прямо вперед, один глаз заплыл в синевато-багровом подтеке, под которым виднелся след прежнего ушиба. Его неровно подстриженная борода слиплась под ухом от запекшейся крови. Плечи под кольчугой были выпрямлены, но напряжение в нем было хрупким от страха. Какая уж тут готовность к бою! На руках краснели полосы от плети или палки, и я подумал: какие еще раны мы увидим, когда он разденется для тренировки с нами? Его кожа была бледной, бледнее моего загара, и хотя его черные волосы росли тугими алдабрешскими завитками, черты лица были явно каладрийскими. Если он смешанных кровей, то, возможно, сохранил какую-то привязанность к материку, которую я мог бы использовать, учитывая, что Каеска так плохо с ним обращалась… Нет, на это надежды мало: его глаза были мертвы, как у собаки, которую слишком давно и слишком часто секут.

Наше продвижение к дворцу замедлилось: так называемые свободные островитяне вышли из своих домов, чтобы низко поклониться Шек Кулу. Они совали дамам цветы, а многие нежно клали руку на выпирающий живот Мали – подобная бесцеремонность меня весьма удивила. Я заметил, что Мали достается больше всего цветов, причем самых отборных, и хотя Каеска улыбалась, смеялась и кивала направо и налево, продев длинный стебель золотистых цветов в свои волосы, глаза ее оставались жесткими и расчетливыми.

Людской напор отделил господ от нас, телохранителей, и я увидел, как Гривал хлопнул раба Каески по руке.

– Как съездили, Ирит?

Не встречаясь с ним взглядом, тот покачал головой. Сезарр нахмурился и подвинулся ближе. Я тоже.

– Ты болен? – вполголоса спросил Сезарр, явно обеспокоенный.

По-прежнему глядя себе под ноги, Ирит вновь покачал головой, на этот раз издав слабое мычание.

Гривал покосился на Каеску, но она с интересом рассматривала ветку малиновых цветов.

– Ты оскорбил нашу госпожу?

Раб передернулся, словно от внезапной боли, и, повернувшись к Гривалу, разинул рот. Гривал отшатнулся с откровенным ужасом.

– В чем дело? – прошипел Сезарр, но дорога вдруг расчистилась, и нам пришлось возобновить размеренный шаг позади дворян.

Гривал пробормотал незнакомое мне слово, и то же самое испуганное отвращение вспыхнуло в темных глазах Сезарра.

– Сезарр? – Я взглянул на него, обернувшись на изгибе дороги.

– У Ирита теперь нет языка, – ответил он с резкостью, положившей конец расспросам.

Еще одна группа кланяющихся преградила дорогу, и я заметил взгляд Крамизака, устремленный не прямо на меня, но на мой меч. Меня будто громом поразило, когда я осознал, что по этому клинку эльетимм меня наверняка узнает, несмотря на бороду и доспехи. Может, это звучит глупо, но я так старательно вживался в эту новую для меня ситуацию, где малейшая ошибка приводит к побоям, что и думать забыл о мече, с тех пор как попал сюда. Меня в общем-то не тревожили сны; если я спал плохо, то лишь оттого, что Ляо храпела еще хуже Шива. Сохраняя на лице пустое выражение и стараясь не смотреть на Ледяного островитянина, я решил, что лучше поговорить об этом с Ляо, как только мы останемся одни. Если я намекну, что Каеска плетет интриги, Ляо мгновенно проявит интерес.

Когда мы вошли на территорию дворца, один из прислужников повел эльетимма в гостевые покои. Я с облегчением вздохнул и, глядя ему вслед, злобно подумал: что будет, если раб неверно истолкует отсутствие у беловолосого бороды? Вскоре после приезда я понял, почему Сезарр предостерег меня против бритья, когда обратил внимание на ночные визиты двух елейноглазых парней в покои управляющего с гладкими щеками. По крайней мере мне, как воину, полагалось коротко стричь бороду, дабы врагу не за что было ухватиться, но она все равно противно чесалась в этом знойном климате.