— Парень с девушкой частенько остаются вместе на ночь, — сказал он, укрывая ее одеялом. — Таковы условия официальных отношений. Нехорошо выставлять мужчину за дверь после того, как он заставил тебя кончить. Два раза.

Рейн выдала себя, захихикав.

— На самом деле надо бы тебя выставить за дверь. Просто так, чтобы преподать тебе урок.

— Ага. Все бы ничего, да только для этого тебе понадобится человек десять крепких парней с «узи»[12].

Рейн снова захихикала.

— Кроме того, кто будет кормить тебя бутербродами и пирожными, если ты меня выставишь?

— Ты несносен, — сказала она. — Ты и в самом деле бессовестный.

— Ты быстро учишься, крошка, — заметил Сет. Он посмотрел ей в глаза и перестал улыбаться. — Если бы ты действительно хотела, чтобы я ушел, я бы это почувствовал. Я бы ушел. Но ты же хочешь, чтобы я остался. И ты хотела, чтобы я взял тебя прямо на полу. И чтобы я вел себя как животное.

Она села, и одеяло съехало, оголив ее грудь.

— Не смей говорить мне, чего я хочу, Сет Маккей.

— Я не хотел тебя обидеть, не заводись. Она закрылась одеялом, заметив его взгляд.

— Я думала, что ты так себя вел, чтобы наказать меня зато, что я назвала тебя животным.

Его глаза расширились.

— Наказать тебя? Да нет же!

— Но мне именно так и казалось, по крайней мере вначале.

— Ты считаешь множественный оргазм наказанием? Нуты даешь!

Она едва не рассмеялась, увидев искреннее недоумение на его лице.

— Это здесь ни при чем.

— Как это ни при чем? Еще как при чем! Если ты считаешь это наказанием, то хотел бы я знать, что ты считаешь вознаграждением?

— Сет…

— Честно говоря, я не считаю, что ты меня оскорбила тем, что назвала животным. Наоборот. Это прозвучало как комплимент. Я завелся от этого.

Она схватила подушку и ударила его в грудь.

— Да тебя все заводит.

Он выхватил у нее подушку и забрался на кровать. Он посмотрел ей в глаза.

— Послушай, крошка, если я слишком странный, слишком агрессивный в постели, то ты только скажи, и я сбавлю обороты. Секс вовсе не обязательно должен быть диким и безумным. Если ты хочешь нежного секса при свечах, то я готов. Я буду белым и пушистым.

— Что-то не верится.

— Обещаю. Я умею быть белым и пушистым. Все, чего ты захочешь. Все.

Она кивнула. Он поднялся.

— Ладно, а сейчас отдохни, пока я готовлю тебе еду. — Он подобрал с пола джинсы и натянул их. — С чем тебе сделать бутерброды?

— Всего понемножку и горчицы.

— Чай лимонный или персиковый?

— Лимонный.

— Я мигом.

Дверь за ним закрылась, и Рейн осталась одна. Она смотрела в потолок, пытаясь понять, что с ней происходит. Хорошо это или плохо?

Парень. Он официально стал парнем Рейн Камерон.

Он несколько раз произнес это слово, пробуя его на вкус. Конечно, это было только прикрытие, зато какое непробиваемое прикрытие. Что может быть лучше для телохранителя, чем роль нового ревнивого парня? Никто теперь не посмеет виться вокруг нее.

Он чувствовал подъем сил, пока шел босиком на кухню. Сняв сумку с инструментами с верхней полки кладовки, он прислушался к звукам в доме. Ничего.

Он достал из сумки несколько маленьких маячков. Один он засунул в неиспользуемый кармашек бумажника. Затем он взял ее сумочку, достал складной нож и сделал надрез, после чего запихнул другой маячок туда. Достав иголку с ниткой из ремнабора, он аккуратно залатал дыру. Затем проделал то же самое с ее плащом.

Пока хватит, учитывая, что есть еще мобильник. Потом, когда будет больше времени, он достанет какой-нибудь электроники посложнее. Он поморщился, увидев свое отражение в зеркале. Какой из него парень для девушки?! Волосы торчком, недельная щетина. Пахнет потом. Одна из бывших подруг сказала ему как-то, что он бы выглядел привлекательно, если бы не был так похож на головореза. Когда он спросил, что именно ее пугает в нем, она сказала, подумав, что глаза.

Впрочем, те отношения долго не продлились. Насколько он помнил, та ночь была их последней ночью вместе. Он всмотрелся в свои глаза в зеркале. Они выглядели как всегда. Ну, может, прибавилось теней под ними. Рейн пока, слава Богу, не жаловалась.

Затем он прошел на кухню и приступил к изготовлению бутербродов, погрузившись во все детали с методичной отрешенностью, благодаря которой он и стал таким замечательным технарем.

Круто, черт возьми! Теперь он официально ее парень. Так его еще никогда никто не называл. Он всегда честно всем говорил, что не готов к серьезным отношениям. Он всегда был готов к качественному сексу, по на большее его не хватало. Джесси не раз подтрунивал над ним из-за этого. Он считал, что у Сета проблемы с доверием к слабому полу из-за его отношений с матерью. Джесси какое-то время увлекался психологией. Колледж проделывает иногда такую штуку с людьми, у которых мозгов больше, чем нужно. Чаше всего Сету удавалось переубедить его.

Сет ожидал прилива горечи и злобы, когда мысли его вернулись к брату, но этого не случилось. Точнее, и горечь, и злоба никуда не делись, но их стальная хватка ослабла. Их вполне можно было переносить.

Он знавал много женщин, некоторые ему даже нравились. Но как только они приглашали его на серебряную годовщину свадьбы своих родителей, он делал ноги. Хотя им от этого было даже лучше, ведь он любые отношения превращал в ад. Стоило ему в один прекрасный день открыть рот и сказать все, что он думает, и пожалуйста — обиды, крики, обвинения. Хлопнула дверь, взвизгнули тормоза, и поминай как звали.

Самое ужасное заключалось в том, что он никогда не знал, что же именно выводило их из себя. Это была тайна, покрытая мраком.

Боже, ну что за идиот! Он был диким животным, которое мечтало о том, чтобы его приручили. Он стоял перед раскрытым холодильником, с ножа на пол капала горчица. Сет уставился на лужицу на полу… Он не хотел обидеть Рейн так, как он обижал всех прочих женщин. Он даже готов был встретиться с ее родителями. Врать им о своем прошлом. Следить за языком. Он будет им пятки лизать, если нужно.

Он терял нить. Дело было уже не в прикрытии. И даже Джесси был не нужен, чтобы сказать ему об этом. Он боялся испортить все. Он боялся разрушить их хрупкие отношения. Только они сейчас держали его на плаву.

Сет потряс головой, отгоняя страшные мысли, и собрал салфетки и пластиковые ложки. И вдруг застыл. Монтсеррат любила свечи. Был шанс произвести впечатление. Он видел, как она каждый раз, садясь за стол, зажигала богатые канделябры.

Он нашел пять алых свечей в шкафчике на кухне, там же лежал коробок спичек. Он подхватил поднос с бутербродами и газировкой, в другую руку сгреб свечи и спички и пошел наверх, в спальню.

Рейн спала, подложив руку под щеку. Ее розовый пухленький детский рот приоткрылся. Она выглядела бесподобно, но видно было, что она очень утомилась.

Он поставил поднос на тумбочку у кровати и зажег свечу. Накапал воск на тарелку и установил остальные свечи. Ему понравился их неровный свет. Они пахли медом, прямо как она. Сет жутко не хотел ее будить, но все же потрепал ее по волосам.

— Эй, — мягко прошептал он, — еда готова.

— Что? — Она распахнула глаза, не понимая, что происходит.

— Это твой парень, — проинформировал он. — Помнишь такого? Я тебе принес покушать.

Она приподнялась, облокотившись, и увидела свечи. Ее улыбка сказала ему больше, чем любые слова. Ей понравилось. Ему это польстило.

Затем она увидела тарелку с бутербродами.

— Боже мой, кто все это будет есть? Он улыбнулся:

— Не переживай, я зачищу все, что ты оставишь.

Он не готовил с тех пор, как Джесси повзрослел. Каша да бутерброды, вот и все, что он умел делать, но Рейн, видимо, понравилось. Она принялась за еду, сев со скрещенными ногами на кровати. Когда они дошли до пирожных, Рейн закатила глаза.