Циммерман продолжал обращаться к Мексике с самыми заманчивыми предложениями:
13 апреля 1917 г.
Циммерман — Экхарду. Из Берлина в Мексику.
Дайте срочный ответ на мою телеграмму № 10. Сообщите, какие суммы нужны для содержания экспедиционного корпуса для действий против США. Мы собираемся послать вам необходимые суммы. Поставка боеприпасов будет усилена.
Циммерман.
Но ввиду внезапного вступления в войну США Мексика предусмотрительно прервала переговоры. Экхард должен был с сожалением сообщить об этом своему правительству:
14 апреля 1917 г. № 18.
Экхард — Циммерману. Из Мексики в Берлин.
Президент мне заявил, что Мексика не может вступить в войну на нашей стороне. Он утверждает, что предполагаемый союз стал невозможен благодаря преждевременному опубликованию секретных телеграмм. Он не считает настоящий момент благоприятным для военных действий.
Президент предлагает отложить переговоры. Что же касается оружия, то нам будут нужны маузеры калибра 7 мм.
Экхард.
Германия не поддалась унынию от этой новой неудачи. Она переправила консулу Хилькену двести пятьдесят тысяч долларов.
Последний стал подготовлять поджог нефтяных полей в Тампико на случай, если мексиканское правительство попытается продать нефть союзникам. Через несколько дней Берлин послал телеграфное распоряжение своему дипломатическому представителю о необходимости войти в сношения с ирландским ирредентистом Роже Кэзман (Роджер Кэйзмент — прим. В.К.) для организации систематического саботажа в США. Кроме того, ему было предложено всеми имеющимися в его распоряжении средствами организовать диверсии на основных железнодорожных линиях Северной Америки, особенно на линии Канада — Тихий океан.
Как выяснилось впоследствии из заявления государственного секретаря по иностранным делам Лансинга, последние поручения были переданы через посольство одной из северных стран; они были быстро расшифрованы англичанами.
Тем временем Германия продолжала доискиваться, каким образом могли быть перехвачены ее секретные телеграммы.
Она все еще не верила, чтобы ее дипломатический код мог быть похищен, и дошла до самых невероятных предположений.
Что касается Экхарда, то он в свою очередь беспокоился о том, как бы его не обвинили в небрежном ведении работы.
После его обстоятельных объяснений германское правительство принуждено было искать ключ к этой тревожной тайне вне Мексики. Но все оказалось напрасным. В то время оно никак не подозревало, что причиной его неудач была английская контрразведка.
Когда президент Вильсон опубликовал текст пресловутых телеграмм Циммермана к Бернсдорфу, английская разведка постаралась отвлечь от себя подозрения немецкой разведки, направив ее по ложному пути. С этой целью в Лондоне было напечатано сообщение о произведенном якобы налете агентов американской контрразведки на кабинет Экхарда в Мексике. Предусмотрительно была пущена версия о том, как американским полицейским удалось вскрыть сейф доктора Магнуса, начальника канцелярии при германском посольстве в Мексике.
Кроме того, вслед за опубликованием сенсационной телеграммы Циммермана газета «Дейли Мэйл», воспользовавшись этим предлогом, подняла яростную кампанию против методов секретной работы вообще и против английской контрразведки в частности. Все эти фантастические рассказы, опубликованные в большой английской газете, были составлены руководителем английской контрразведки Реджинальдом Холлом в тайниках кабинетов на «Ивнинг Стрит» [3].
Сам вдохновитель английского шпионажа позднее сознался в этом трюке в газете «Дейли Мэйл» от 31 октября 1925 года.
Он писал:
«Известно, что мы стремились к тому, чтобы помешать Германии слишком высоко расценивать нашу разведывательную работу.
Когда президент Вильсон опубликовал знаменитую телеграмму Циммермана, в которой содержались предложения, сделанные Мексике Германией, я позаботился о том, чтобы Германия никогда не могла заподозрить наше участие в этом деле.
Спустя некоторое время газета «Дейли Мэйл» поместила резкую передовую, в которой содержалась очень жесткая критика работы английской секретной службы».
«Дейли Мэйл», — продолжает Реджинальд Холл, — оказывала нам во время войны большую помощь; даже в настоящее время я не имею права рассказывать подробно об услугах, оказанных этой газетой. Среди наших работников имеется традиция — никогда не говорить о своей работе, и если бы не были недавно напечатаны письма доктора Пажа, посла США в Лондоне, я продолжал бы молчать и сейчас».
Как немецкий секретный дипломатический код попал к англичанам
Указывая, что наличие германского дипломатического кода дало возможность прочесть телеграммы, разглашение которых было одной да причин объявления войны США, Реджинальд Холл, однако, никогда не хотел рассказать о том, каким образом попал к нему в руки этот документ.
Выступая в, 1925 году на одной из конференций в Эдинбургском университете, Бальфур заявил, что «раскрытие германского кода было необычайно ценной услугой, оказанной союзникам, и поразительно, что до сих пор никто не вознагражден за эту гигантскую услугу…»
Мы можем сообщить Бальфуру имя человека, которое он так хочет знать.
С первых месяцев войны контрразведки союзников усиленно старались овладеть дипломатическим кодом Германии, с помощью которого последняя поддерживала связь со своими представителями за границей. Легко понять, какое важное значение имел этот код.
После многочисленных поисков было установлено, что один экземпляр кода имелся в германской комендатуре в Брюсселе. Но он тщательно охранялся. Личный состав радиотелеграфной станции, принимавшей официальные сообщения, был очень небольшой и вполне надежный.
Помогла случайность. Неожиданная порча радиопередатчика заставила немцев для ускорения ремонта прибегнуть к помощи молодого инженера Александра Сцека, известного специалиста.
Сцек был грубо «реквизирован» 27 ноября 1914 года и отправлен под сильным конвоем в помещение комендатуры.
В то время как власти в категорической форме излагали ему свои требования, полицейские производили обыск в его квартире; там они нашли новый радиоприемник, принимающий волны всевозможной длины. Сконструировал его сам Александр Сцек, который только один умел его использовать.
В то время радиотелеграфное дело лишь начинало развиваться, и изобретение Александра Сцека было весьма ценным.
Немцы получили об этом молодом человеке самые хорошие сведения — его отец был приближенный австрийского императора, — поэтому они решили закрепить его на радиотелеграфной станции и заставить перехватывать с помощью своего удивительного аппарата радиотелеграфные сообщения союзников.
Сцек был вынужден повиноваться полученным приказаниям.
До февраля 1915 года он записывал все секретные сообщения, получаемые им по радию. Сцек оказался ценным работником, так как он не только обладал замечательными техническими знаниями, но и бегло писал на пяти языках.
Начальство стало ему доверять и научило его пользованию секретным дипломатическим кодом.
Во время работы на германской радиотелеграфной станции молодой инженер подружился с членами патриотического общества «Свободная Бельгия», которые стали его упрекать за услуги, оказываемые им врагам своей родины.
Сцек хотя и был австриец по национальности, но родился в Англии, в юго-восточном пригороде Лондона.
Эмиссары английской контрразведки сумели внушить ему, что его долг — придти на помощь измученной Бельгии. Завербованный, наконец, на сторону союзников, он спросил, чем он может искупить тот вред, который причинил, отдав свое изобретение Германии. Ему было указано, что передача секретного дипломатического кода может в значительной мере затруднить действия захватчиков.
Александр Сцек сначала хотел просто завладеть этой книгой в толстом свинцовом переплете, но ему посоветовали отказаться от этого плана, так как следствием его, безусловно, было бы изменение шифра.
