Мусульманский мир оказался на историческом распутье. Столкновение с западной цивилизацией закончилось провалом, несмотря на неслыханные богатства, накопленные элитой. Попытки укрепить современные режимы привели к повсеместному угнетению и обнищанию масс, что, в свою очередь, привело к напряженной обстановке среди народа, с которой не могла справиться государственная система и которую дальнейшая модернизация могла лишь обострить. А исламистским интеллектуалам — обычно их называют «фундаменталистами» — не удавалось найти в их соблазнительных теориях какие-либо практические решения. «В исламе, особенно в исламе фундаменталистов, прецедент — это все. Принципы Пророка, содержащиеся в Коране и в установившихся традициях, считаются вечными. Они могут охватывать все отрасли знания, — поясняет Нейпол. — Так говорят новые, образованные, фундаменталисты. В этих словах звучит как их вера, так и их ненависть к цивилизации, которая их окружает и которую они как общество отчаялись подчинить себе». Начиная с конца 1970-х, исламистские мыслители не видели другого выхода из кризиса ислама, кроме тотальной конфронтации с Западом, которая одновременно стала бы и оправданием вспышке насилия. «Мы ведем войну. И наша битва только что началась. Нашей первой победой станет полоска земли, полностью управляемая исламом», — заявил Абдул-Кадыр ас-Суфи ад-Даркави, один из величайших мыслителей и философов современного исламизма. «Ислам движется по миру, — добавил он. — И ничто не остановит его распространение в Европе и Америке».
Полностью осознавая мощь и все более быстрое распространение влияния Запада, исламисты искали косвенные формы конфронтации с Западом. Они определили способ тотальной войны, при котором отставание мусульманского мира в технологии и военной мощи не влияло бы на исход джихада. Эту стратегию сформулировал пакистанский бригадный генерал С.К. Малик в своей книге «Кораническая концепция войны». Согласно Малику, коранический путь ведения войны «бесконечно лучше и эффективнее» любой другой формы военных действий, потому что «в исламе война ведется за дело Аллаха» и, следовательно, все средства и методы оправданны и справедливы. Терроризм, доказывает Малик, является сущностью исламской военной стратегии: «Ужас, поражающий сердца врагов, — это не только средство, но и цель сама по себе. Когда в сердце противника поселяется ужас, больше уже почти ничего делать не нужно. В этом случае средства сливаются с целью. Террор — это не средство заставить врага принять наши решения; это и есть решение, которое мы хотим применить в отношении к нему».
Одно время казалось, что успех уже в руках. Мусульманский мир праздновал укрепление исламистских режимов в Иране и Судане, то есть способность шиитского Ирана поддерживать режим Хомейни, несмотря на восемь лет изнурительной войны с Ираком и почти полную международную изоляцию, а также установление в суннитском Судане исламистского правления в 1989 году, когда после военного переворота духовным лидером страны стал Хассан аль-Тураби. Мусульманский мир также праздновал победу исламистских сил в Афганистане над Советским Союзом, распад Советского Союза и появление в Центральной Азии шести новых мусульманских государств. А затем, в 1991 году, началась война в Персидском заливе, и Запад снова продемонстрировал свое подавляющее техническое и военное превосходство. Более того, саудовская королевская семья — хранители исламских святынь в Мекке и Медине — была вынуждена прибегнуть к помощи армии США и других западных государств, чтобы защитить Саудовскую Аравию и разгромить братскую арабско-мусульманскую страну, Ирак. Это было унижение, о котором до сих пор помнит мусульманский мир.
И снова лидеры исламистов увидели альтернативу роковой схватке с Западом в духе ислама. В конце 1991 года Ахмад Хомейни, сын аятоллы (который неожиданно умер, принимая мантию власти), подчеркнул роковой характер неизбежной борьбы с Соединенными Штатами: «Нам следует понять, что мир враждебен к нам только из-за нашей преданности исламу. После крушения марксизма его заменил ислам, и пока существует ислам, будет существовать враждебность США, а пока существует враждебность США, будет продолжаться борьба». Он предупредил о том, что военные операции не должны ограничиваться непосредственными задачами на Ближнем Вбстоке, «потому что война против Израиля — это война против США и Европы, которая закончится нескоро».
Сегодня этот кризис обостряется благодаря росту пропасти между Западом и мусульманским миром из-за все более широкого знакомства мусульманского мира с западной цивилизацией через электронные средства массовой информации — от спутникового телевидения до Интернета. Исламисты считают такое знакомство атакой на их образ жизни, постоянным и кричащим напоминанием о неудачах отсталого исламского мира в науке и технике. «Вызов, бросаемый воинствующим исламским фундаментализмом Западу, не только «военный». Он борется в первую очередь с западной идеологией, демократической и светской. Он хочет усвоить западную технологию, не принимая ее духа. То есть борьба против Великого Сатаны и более мелких дьяволов имеет важное социокультурное измерение, — поясняет Ховейда. — С точки зрения воинствующих исламских фундаменталистов, опасность, которую представляет для ислама Запад, подкрепляется политикой нынешних мусульманских лидеров, которые отошли от «истинных» принципов своей религии и в сговоре с неверными разбазаривают национальные ресурсы. Эти лидеры и их сподвижники «узурпировали» власть. Следовательно, истинным слугам Аллаха остается только применить силу и восстановить правление шариата. Отсюда обращение к насилию и растущее применение терроризма и других подобных средств исламскими фундаменталистами в большинстве мусульманских стран».
Эта борьба за дух власти в мусульманском мире составляет суть конфронтации исламистов с их собственными правительствами и обществом. Профессор Йоханнес Й.Г. Янсен, голландский эксперт по исламизму, считает эту борьбу между исламистами и современным государством первопричиной исламистского насилия и терроризма: «Многие мусульмане сузили ислам до требования введения исламского закона. Оно является и политическим, и религиозным одновременно, и именно двойственная природа этого требования придает исламскому фундаментализму его отличительный характер. Мусульмане, ограничившие ислам одним лишь требованием исполнения исламского закона, часто обвиняют своих собратьев-мусульман в отступничестве от ислама. В их глазах любой, кто пренебрегает каким-либо традиционным предписанием ислама, не только плохой мусульманин, но и отступник. В исламском законе отступничество считается серьезным преступлением, и потому требование следовать исламу и исламскому закону становится как политическим, так и религиозным требованием, которое часто подкрепляется терроризмом и смертельными угрозами».
Но эта борьба, яростная и безобразная, насколько это только возможно, не может разрешить главной проблемы, стоящей перед исламистами. Они убеждены, что только Запад — как это ясно показала война в Персидском заливе, — поддерживает зависимые мусульманские режимы и наказывает тех, кто восстает против него. А радикальные исламисты убеждены, что пока Запад, особенно Соединенные Штаты, будет иметь доступ (уже не говоря о присутствии) к Сердцу ислама, невозможно будет установить истинно исламские правительства и сразу разрешить все проблемы, раздирающие, сейчас мусульманский мир. Исламистские лидеры могут расходиться в деталях насчет того, что такое истинно исламское государство, но все они сходятся на том, что прежде всего следует изгнать Соединенные Штаты и западную цивилизацию из их среды.
Усама бин Ладен продолжает возглавлять составленный правительством США список террористов и лиц, угрожающих безопасности, — что подчеркнул директор ЦРУ Джордж Тенет, выступая в Сенате 2 февраля 1999 года. Тенет заявил: «Во-первых, нет никаких сомнений в том, что Усама бин Ладен, его союзники по всему миру и сочувствующие ему готовят дальнейшие атаки на нас. Несмотря на прогресс в борьбе с его сетью, организация бин Ладена имеет связи буквально во всем мире, включая Соединенные Штаты, — а сам он недвусмысленно заявлял, что его мишенями являются все американцы». ЦРУ предвидит со стороны организации бин Ладена попытки взрывов с использованием традиционных взрывчатых веществ, а также, возможно, похищение людей и убийства. Недавно ЦРУ заметило активность, похожую на ту, что предшествовала взрывам посольств в Африке, и опасается, что удары могут быть нанесены в любое время — возможно, с использованием химического или бактериологического оружия. По словам Тенета, «организация бин Ладена — лишь одна Из десятка террористических групп, которые проявляли интерес к химическому, бактериологическому, радиоактивному и ядерному оружию — или уже получили его. Бин Ладен, например, назвал приобретение этого оружия «религиозным долгом» и заметил, что «как мы будем его использовать — это наше дело».
