Вместо их решения Чжан Цзучан решил ужесточить ответственность солдат и офицеров за воинские преступления и 20 мая выпустил «приказ Русской группе № 41», которым на фронте вводилась смертная казнь по 31 пункту. Смертной казни подвергались: «Виновные в отступлении во время наступательного боя, как и уличенные в сношениях с неприятелем, в нарушении приказов». Смерти подлежали и виновные в нанесении вреда военным, мирным жителям, изнасилованиях, грабежах, в частных драках с применением оружия. Казнились дезертиры, бросившие оружие; виновные «в коллективном требовании жалования», в подстрекательстве к сдаче врагу, оставлении врагу трофеев, передаче своим войскам ложных приказов, распространении слухов, провоцировании отступления, «отступлении при убитом начальнике», нарушении порядка отступления, махинациях с провиантом и финансами, оружием и боеприпасами. Смерть грозила и «виновным в провокациях», в том числе и ложной тревоге с целью посеять панику. Каралось смертью нанесение вреда своей инфраструктуре, «пьянство при нападении неприятеля и повлекшее неудачи», укрывательство шпионов и содействие побегу пленных, «самовольный захват трофеев с причинением вреда своим войскам этим», отступление без приказа и оставление в беде начальника и др.[349]

Негативно отразилось на боеспособности войск Чжан Цзучана, в том числе и русских, падение курса шаньдунского доллара, из-за чего уменьшилась покупательная способность их зарплаты. Результатом стали многочисленные эксцессы при покупках товаров, особенно папирос. Приходившие покупать их наемники видели, что цена, которая еще вчера была приемлемой, сегодня повысилась так, что за прежние деньги купить ничего было нельзя. Они ничего не хотели слушать «о какой-то инфляции» и забирали силой то, что им надо, и били морду как своим маркитантам, так и китайцам, считая, что те хотят на них нажиться. При этом часто пропадало немало ценных товаров, интендантству наносился урон[350], и впоследствии оно не могло закупить необходимое количество припасов.

Несмотря на тяжелое поражение северян у Нанкина – Шанхая, южане не смогли развить дальнейшее наступление, понеся тяжелые потери. По русским данным, к 5 апреля 1927 г. «обстановка на фронте пока принимает благоприятный оборот. Дела поправляются, двигаемся вперед.

Кантонских частей пока нет на этом берегу, а воюют против нас только местные хупейские формирования, а их пока только 2 бригады»[351].

Северяне попытались отбить утраченное и двинулись на Нанкин. Русская бригада имела общую с бронепоездами задачу – наступление вдоль линии железной дороги от Пенгпу до Пукоу (200 километров). Шаньдунские части отхлынули к началу контрнаступления до станции Пенпу, но после удачных действий русских, вызванных инициативой Нечаева, двинулись вперед, заняв г. Пукоу напротив Нанкина. Штабс-капитан с бронепоезда «Хубэй» Широкогоров свидетельствует:

«Выехав из Тяньцзина 29 марта, я достиг фронта лишь 6 апреля. В Цинанфу просидел 3 дня из-за отсутствия поездов. Здесь чувствовалась подавленность после поражения под Нанкином, но царила уверенность, что неудача временная. В последний день перед моим отъездом появился слух об обратном взятии Пукоу. Как всегда, «пантофельная почта» опередила событие, так как наступление на этом направлении началось в этот день и о нем еще не могло быть известно «широким массам». Свой облик Цинанфу изменил. Ушли на фронт все русские части. Остались лишь формируемый русский полк и бронепоезд «Хонан», который перестраивается, совершенствуя свою артиллерию. Броневая дивизия по сравнению с прошлым годом неузнаваема. Здесь масса усовершенствований и улучшений в техническом отношении. Выезжаю 2 апреля дальше на юг. На мешках с мукой 3 апреля добрался до Сючоуфу. Попал в очень удачный момент. Грузится русская артиллерия, бригада 65-й дивизии и штаб Нечаева. Говорят, вчера началось большое наступление. После неудач под Нанкином все части сконцентрировались в Сючоуфу и Пенпу, выйдя из соприкосновения с противником, чтобы собраться для нового удара.

5 апреля. В Пенпу стоит русский авиационный отряд, артиллерия и конные части. Вечером вернулся с разведки русский летчик, сбросивший удачно на противника бомбу. Летчики видели у противника по линии железной дороги от Пукоу 6 составов и 2 паровоза. Справа на Пенпу движутся части, обходная колонна противника. Завтра утром наступление. Значит, попаду в самый интересный момент. Поезд 6 апреля сделал, как обычно, 50 миль за 8 часов, так что в Минхуан мы попали вместо 6 часов утра в 11 и, конечно, уже никого не застали. Бой уже начался. На разъезд то и дело приносят носилки с тяжелоранеными, плетутся к перевязочному пункту поодиночке легкораненые. Наконец, попал на бронепоезда. В действии сейчас их здесь три: «Тайшан», «Хубей» и «Шандун». Меня с большим радушием и гостеприимством принимают на «Хубее». Небольшой, компактный, «полосатый, как тигра», по определению солдат, «Хубэй» является одним из лучших по крепости брони и вооружению. Небольшая, хорошо сплоченная русская команда, среди которой немало русских ветеранов, проведших не одну кампанию в китайской армии. Есть начавшие службу еще с 1922 г. Бронепоезда «Хубей» и «Чжили» представляют Чжилийскую провинцию и находятся в подчинении Чу-Туана. Сегодняшний бой закончился удачно. Противник, не выдержав огня бронепоездов, шедших впереди пехотных цепей, отступил. Боевая работа бронепоездов – тяжелая и опасная. Команды их по целым суткам работают над исправлением пути. Противник, желая задержать хотя бы на короткое время наступление, портит путь, где только возможно, не оставляя целым ни одного моста. На днях бронепоезд «Шандун» счастливо избежал фугаса, который взорвался впереди, в метрах 10, по-видимому, от случайного попадания ружейной пули. Имея тихий ход, машинист успел затормозить.

7 апреля. Противник отступает и портит путь, устроив крушение вагонов, груженных пшеницей, в узком проходе между скалами. Целую ночь команды «Шандуня» и «Хубея» работают над очищением пути. Подходит 65-я Нечаевская дивизия. По данным разведки, противник укрепляется на командных высотах. Он решил нам дать бой в 15 милях от Чучоу. Снова русские части должны будут решить это сражение на самом ответственном участке линии железной дороги. У кантонцев здесь 4 орудия, у нас пушек нет, так как из-за непригодности дорог их подвезти нельзя.

8 апреля. Атака началась. В 9 часов утра первые цепи 65-й дивизии столкнулись с противником. Кантонцы занимают хорошо укрепленную позицию, и подступы к ней невыгодны для наступающих русских и шандунцев. По очереди, команды то с «Хубея», то с «Шандуня», работают над исправлением испорченного железнодорожного пути и в то же время ведут артиллерийскую дуэль с батареей противника. Кантонцы упорно держатся и сами неоднократно переходят в контратаки, но каждый раз неудачно. К вечеру, после упорного боя, 65-я дивизия занимает 1-ю укрепленную линию противника, который отошел на 2-ю и снова укрепился. Всю ночь бронепоезда чинят подорванную ферму моста.

9 апреля. На рассвете бой разгорается с новой силой. Бронепоездам удалось продвинуться вперед лишь на полверсты, как они снова натолкнулись на препятствие: кантонцы разобрали небольшой мост. «Хубей» получает задачу подойти и исправить путь. Противник отлично пристрелялся. Снаряды ложатся то вправо, то влево от бронепоездов, рядом с ними. Прицел, значит, взяли правильный и скоро должны попасть в цель. Потом выяснилось, что расстояние было измерено противником с помощью веревки. Примитивно, но остроумно. К мосту нельзя подойти. Кантонцы буквально засыпают ружейным, пулеметным и бомбометным огнем. Когда офицеры собрались в кают-компании за завтраком, на котором был генерал Макаренко, бронепоезд получил солидный «подарок». Снаряд пробил крышу офицерского вагона, но броня смягчила разрыв. Осколком был только легко ранен в голову переводчик-китаец. В 12 часов дня 65-я дивизия выбивает противника из 2-й линии. Он отходит на 3-ю и последнюю линию обороны. Несколькими удачными попаданиями бронепоезда заставляют замолчать неприятельскую батарею.