Рядовые участники тех событий говорили следующее: «Я познобил себе пальцы на ногах и был отправлен в Мукденский госпиталь, где, провалявшись около двух недель, был неожиданно переведен во французский госпиталь, откуда, по прошествии 3–4 дней, был экстренно отправлен в Шанхай. Меня первое время удивляло, что бы это все могло значить? Уже в Шанхае я узнал причину такого перемещения от двоих раненых казаков, привезенных из отряда Нечаева. Станичники были из одной со мной сотни. Оказалось, что китайцы, подкупленные агентами генерала У Пэйфу, хотели совершенно уничтожить нашу бригаду. Нас спасла исключительно наша осторожность. У нас было два оренбургских казака, которые великолепно владеют китайским языком. Им было приказано этого никогда не показывать. Метод такой предосторожности был нами заимствован от самих же китайцев. Оренбуржцам удалось случайно подслушать разговор двух китайских солдат о готовящемся нашем поголовном истреблении, и срок исполнения предательского плана уже почти истек. Немедленно же были приняты меры к предотвращению этой гнусной предательской хитрости. У китайцев, прежде всего, было намерение обезвредить боеспособность наших броневиков[166]. Была послана на их охрану одна полусотня, но было поздно, китайцы налетели на броневики, команды которых совершенно не ожидали нападения от своих же… Поэтому они не оказали почти никакого сопротивления, и одна команда была предательски целиком уничтожена. Правда, во время рукопашной схватки было перебито до 80 человек китайских солдат. Наших погибло до 50 человек. Прибывшая к броневикам полусотня уже попала к окончившейся расправе… Она вступила в бой, и целый китайский полк бросился в панике в бегство. Обозленные предательством, станичники уничтожили при преследовании до 500 человек, немногим удалось избежать заслуженной участи. Броневики были взяты обратно, но один из них был уже сильно попорчен. Из наших, сибиряков, погибло 11 человек. Чжан Цзолин, узнав об этом, принял все меры предосторожности. Китайским солдатам, оставшимся ему верными, было выдано 25 долларов за это. А всем раненым из нашей бригады было выдано по 500 долларов, всем же участникам полусотни, отбившим броневики у мятежников, было выдано по 250 долларов. Теперь Чжан Цзолин с распростертыми объятиями принимает к себе на службу каждого русского. Он только теперь понял, что, не будь у него нашей кавалерии, давно была бы его песенка спета. Во время боевых операций нам платят по 10 долларов ежедневно. Многие, уже заработав деньжонок, решили искать счастья в более миролюбиво настроенных государствах, я тоже думаю уезжать из китайского гама…»[167]
По данным офицера Зубца, «Костров, Мейер, Букас – все старые офицеры бронепоездов остались на поле боя. Раненого Кострова его соратники несли долгое время на руках под сильным огнем. Он был ранен сразу в обе ноги. Носильщиков выбивали одного за другим. Пулей, попавшей в голову, был, наконец, добит и сам Костров. Его положили на землю, закрыв лицо курткой. Противник после побоища не оставил в живых на поле битвы ни одного человека. Озлобленные упорным сопротивлением, китайцы по одному перекололи, перестреляли, перерезали всех, кто еще был жив и кто не догадался или не смог сам себе пустить заранее пулю в лоб»[168].
Некоторые исследователи сегодня допускают, говоря об этом, разные вольности и ошибки. Так, А. В. Окороков пишет «о поднятом на штыки Кострове» во время этого боя. При этом он указывает, что тогда же погибли 4 русских бронепоезда – «Пекин», «Шаньдун», «Тайшань» и «Хонан» – и что 300 русских пленных были обезглавлены в Нанкине[169]. Забегая вперед, надо сказать, что здесь перепутаны два события, произошедшие с разницей ровно в два года. У Кострова в отряде было 240 человек. Если бы произошло так, как пишет Окороков, то никто бы не вышел живым из окружения, при том что, как известно, большая часть костровцев все же спаслась.
По данным майора Штина, отряд русских, бывший в тылу войск Чжан Цзолина, внезапно оказался окруженным врагами: «…их, врагов, была туча, и они принялись расстреливать нас со всех сторон»[170]. В результате более 200 русских нижних чинов были убиты или тяжелоранеными оставлены на поле боя противнику. После этого он пишет, мучаясь тем, что, вероятно, волновало многих русских наемников: «Мы деремся, несем потери, наши люди погибают, ради кого и чего?»[171] Во время боя у Кучена часть русских попала к китайцам в плен. По сообщению французов, пленным русским китайцы отрубали правую руку, а один француз, служивший на франко-бельгийской железной дороге в глубине Китая, в частном письме описывает казнь русских после невероятных издевательств… Зная о том, что русским пленным китайцы рубят головы, один поручик, не желая сдаваться, подорвал себя гранатой[172].
По данным белогвардейских газет, перед началом операций Чжан Цзолина против Фына для усиления боеспособности китайских войск было решено русскую пехоту распылить, придав небольшие русские ячейки по 15–20 человек китайским частям. Такое распыление оказалось роковым. При начавшихся неудачах Чжан Цзолина взбунтовалась и сдалась в плен целая китайская дивизия. Русские, бывшие при этих частях, были или перебиты, или, попав в плен, изуродованы и казнены. При бунте был взорван броневой поезд, а его командир, доблестный полковник Костров, пользовавшийся громадной популярностью и уважением, был убит[173]. Еще очень многие русские расстались с жизнью за эту кампанию. Были потери и при боях за Тяньцзинь, который пришлось в декабре 1925 г. сдать Фыну. Поначалу отношения Фына с Чжан Цзолином были хорошими, но к середине 1925 г. они стали ухудшаться, что подогревали коммунисты, и вскоре стали враждебными.
Советская пресса раздула катастрофу группы Кострова как разгром всей Нечаевской бригады. Слухи об этом были подхвачены мировыми средствами массовой информации. Не стали исключением и белоэмигрантские издания, например парижская газета «Возрождение». В ее номерах за 17, 19, 20 ноября и 19 декабря 1925 г. были помещены статьи, в которых авторы говорили о тяжелых потерях нечаевцев. Данные потерь колебались при этом от 300 человек до почти полной гибели всех наемников, «за исключением нескольких десятков тяжело раненных», брошенных якобы на поле боя и подобранных иностранными докторами.
Впоследствии, после гибели группы Кострова в начале 1926 г., русскими инженерно-техническими кадрами были созданы на заводе в Цзяннани 4 новых бронепоезда: «Шаньдун», «Юньчуй», «Хонан» и «Тайшань». На бронепоездах этой серии простые вагоны обшивались броневыми плитами толщиной 7 сантиметров. Каждый из этих бронепоездов состоял из 8 «отделений» – бронированных или небронированных вагонов и открытых платформ, имел 9 разнокалиберных орудий и 24 тяжелых пулемета.
В команду бронепоездов входили машинисты, орудийные и пулеметные расчеты, инженерный отряд и отряд прикрытия. Через полгода, летом 1926 г., были построены еще более мощные бронепоезда «Хубэй» и «Чжили» с «улучшенным составом брони»[174]. Имевшиеся тогда русские бронепоезда входили в два отряда, первым из которых командовал полковник Попов, вторым – полковник Иевлев[175].
Во время нападения на группу Кострова в Маньчжурии произошел мятеж генерала Го Сунлина против Чжан Цзолина, который едва не кончился крахом маньчжурского диктатора. Мятеж произошел из-за коммунистов, подкупивших Го Сунлина и других китайских генералов, которые действовали в координации с Фыном и У Пэйфу. По мысли коммунистов, после уничтожения главной силы Чжан Цзолина – русских – силы У Пэйфу и Фына должны были добить оставшиеся войска Чжан Цзучана и прийти на помощь мятежникам в Маньчжурии. Советские служащие КВЖД должны были блокировать железную дорогу и не допустить подхода верных Чжан Цзолину войск к Мукдену, где должен был поднять мятеж против своего отца Чжан Сюэлян и генерал Ян Чжоу. Но, несмотря на то что мятеж Го Сунлина начался для заговорщиков удачно, уничтожить белогвардейцев не удалось, и войска Фына и У Пэйфу ограничились лишь взятием Тяньцзиня и дальше продвинуться не смогли. В упорных боях нечаевцы сорвали планы заговорщиков[176]. Они и спасли положение всей Северной коалиции. Оставшихся без поддержки извне заговорщиков в Маньчжурии разгромили. Так белогвардейцы в очередной раз оказали решающее воздействие на всю новейшую историю Китая.
