– Не бузи, Коля, опять в ячейку вызовут,- останавливала Бортновская разошедшегося Кеворкяна.
– Что же, это ты донесешь на меня, что ли?- спросил Кеворкян, подозрительно смотря на нее.
– Оставь!- прервал я его по-армянски, и он, замолчав, принялся за работу.
Вошла одна из девиц, работавших в канцелярии, и подошла ко мне.
– Распишись, Агабеков, почта из Константинополя и Геджаса. А вот список желающих ехать в СССР иностранцев, который нужно сегодня же проверить.
– Ладно!- ответил я, расписываясь. Исследовав наружную сторону пакетов и проверив печати, я осторожно обрезал края конвертов ножницами и вынул содержимое. Конверты я возвратил девице, которая отправит их в лабораторию специального отдела ГПУ, где их исследуют и установят, не были ли они вскрыты в пути.
Константинопольская почта представляла собой непроявленные пленки фотографий в герметически закупоренной коробке, которую я также отправил в лабораторию ИНО для проявления и отпечатки. Геджасский резидент присылал почту в несфотографированном виде. Просмотрев содержание письма резидента, я передал полученный материал Аксельроду, который занимался этой страной.
Еще немного спустя зашел к нам секретарь закордонной части Янишевский.
– На, читай и распишись,- обратился он ко мне, передавая две шифротелеграммы.
Телеграммы из Кабула, сообщающие об ухудшении положения эмира Амануллы и о новых успехах Бача-Саккау. Расписавшись на телеграммах, я вернул их Янишевскому.
В это время зашел сотрудник дальневосточного сектора, помещавшегося в соседней комнате, Герт. Отозванный из Ангоры, он был переведен из нашего сектора в дальневосточный, но, не забывая старых друзей, частенько навещал нас.
– Что ты, тоже телеграммы получил?- спросил он.
– Да, из Афганистана сообщают, что дела Амануллы плохи,- ответил я.
– Теперь уже Афганистан отойдет на задний план. В Китае такие дела разгораются, что и не говори. Наш Портунатов и Мельников из Наркоминдела вчера всю ночь просидели у "Старика" (Трилиссера),- сказал Герт.
– А что слышно в Китае нового? Еще не думаем занять Харбин?- спросил я.
– Зачем его занимать? И без того наши ребята держат в терроре всю железнодорожную линию до Харбина. Вчера опять наши агенты спустили под откос два китайских военных эшелона, отправленных к нашей границе, и взорвали пороховой погреб,- ответил он.
– Кстати, я пришел к тебе посоветоваться по личному секретному делу. Мне поручено нелегально пробраться с персидским паспортом в Китай. Так как ты посоветуешь, какую взять фамилию, чтобы подошла под персидскую?- спросил меня Герт.
– Я думаю, тебе подойдет фамилия Якуб-заде, она вполовину персидская, наполовину еврейская,- ответил я после некоторого раздумья.- А как ты думаешь пробраться в Китай?- спросил я.
– Наши долго думали и решили, что я должен поехать в Америку, а оттуда через Японию в Китай. А каково твое мнение на этот счет?- в свою очередь спросил меня Герт.
– Что же, путь верный, только очень далекий,- ответил я.
Зазвонил телефон. Секретарь Трилиссера сообщил, что меня требует к себе Трилиссер.
– Так мы еще поговорим на эту тему подробнее,- сказал я Герту, собирая бумаги для доклада Трилиссеру.
– Не забудь поговорить со "Стариком" о нашем вопросе,- крикнул мне вдогонку Кеворкян, когда я выходил из комнаты.
– Здравствуйте, тов. Агабеков, садитесь,- ответил на мое приветствие Трилиссер, закуривая свежую папиросу,- ну, что у вас хорошего? Как там наши работают в Персии?
– Триандофилов и Эйнгорн заняты пока организационной работой и ничего нового от них не поступало, а вот в Афганистане положение серьезное. Сегодня поступили телеграммы, из коих можно судить, что Аманулла не справится с повстанцами, и, по всей вероятности, ему придется бежать в Индию, ибо дороги к нам и в Персию перехвачены сторонниками Бача-Саккау,- докладывал я.
– Так что же вы предполагаете делать?- спросил Трилиссер.
– По всем поступающим материалам видно, что Бача-Саккау настроен революционно против старой афганской аристократии, поэтому я думаю, что если бы мы смогли послать вовремя к нему наших советников, то можно было бы, прибрав его к рукам, толкать его на дальнейшие шаги в сторону Индии. Для этого было бы лучшим ходом признать его, как правителя Афганистана, раньше других государств. Этим путем мы бы стали его первыми друзьями и одновременно имели бы возможность беспрепятственно работать. Вместе с тем можно было бы послать нашего резидента к Аманулле, который в случае эвакуации его в Индию поедет вместе с ним и осядет в Индии или где будет проживать Аманулла. Из остальных претендентов наиболее важным является Надир-хан121, который уже выехал из Франции в Афганистан. В отношении него я пока ограничился заданием в Париж – выяснить, какие связи он имел, проживая там,- ответил я.
– Идея с Амануллой мне нравится. Что касается Бача-Саккау, то я тоже думаю, что к нам он ближе, чем Аманулла, но нужно бы по этому вопросу выяснить точку зрения Наркоминдела. Поговорите там с Цукерманом, а потом еще раз доложите мне, и мы решим, что делать,- сказал Трилиссер.
– Затем у меня вопрос о кавказской эмиграции,- продолжал я.- Положение таково, что при наличии центров кавказских антибольшевистских партий в Париже мы не имеем там работника, который разбирался бы этих вопросах и поставил бы работу по их освещению, между тем как этим путем мы заранее были бы осведомлены об их планах на Кавказе. Вместе с тем мы попытались бы взрывать эти центры изнутри.
– А кого можно бы туда послать?- спросил Трилиссер.
– Я бы предложил Макарьяна. Он несколько лет сидел на разработке материалов антисоветских партий и
хорошо знаком с вопросом.
– Гм, вот что! Напишите-ка лучше в Тифлис, пусть они дадут работника для Парижа, так как они больше заинтересованы в этих партиях. Если же у них не окажется подходящей кандидатуры, то тогда мы пошлем своего. Этим путем мы избежим всяких дрязг и склок с Кавказом,- сказал он.
В эту минуту раздался легкий стук в дверь, и из-за портьеры высунулась голова начальника дальневосточного сектора Фортунатова.
– Извините, Михаил Абрамович, я только на минутку. У меня срочное дело, а курьер уходит сегодня в Хабаровск.
– Ну, ладно, заходите,- разрешил Трилиссер, делая на лице гримасу. Он очень не любил принимать сразу двоих по разным делам.
Фортунантов – уже довольно пожилой мужчина с брюшком, особенно выделявшемся при его маленьком росте. Маленькая русая борода украшала его вечно красное от злоупотребления алкоголем лицо. Старый член социал-демократической партии, Фортунатов эмигрировал от преследований царского правительства в Китай, где и прожил до начала революции в России. Там он и его сын, ныне также работающий в ГПУ, изучили английский и китайский языки и, считаясь знатоками китайских дел, теперь руководили дальневосточным сектором ГПУ.
– Михаил Абрамович, харбинская резидентура сообщает, что у них вышел весь запас взрывчатых веществ. Нужно послать туда денег на приобретение новых запасов. Кроме того, резидент просит денег на приобретение электростанции. В общей сложности требуется 5000 долларов. Разрешите послать деньги с уходящим сегодня курьером,- доложил Фортунатов.
– Странно, а зачем ему там покупать все это? Разве у нас не найдется динамита и радиостанции?- удивленно спросил Трилиссер.
– Есть, конечно, но с переброской получится возня,- возразил Фортунатов.
– А сколько места займет весь этот багаж?- задал вопрос Трилиссер.
– Приблизительно чемодана четыре,- ответил тот.
– Так ведь это же пустяки перебросить четыре чемодана. Зато мы съэкономим 5000 долларов валюты. Не правда ли? Пожалуйста, сделайте распоряжение приготовить нужные вам чемоданы,- закончил Трилиссер и повернулся ко мне.
Фортунатов с недовольным видом вышел.
– Ну, давайте дальше,- обратился ко мне Трилиссер.
– В сегодняшней почте из Константинополя Минский прислал заявление "Рида", в котором последний просит разрешения поехать на пару месяцев в Америку. Дело в том, что он проживает по американскому паспорту, по которому он, якобы, четыре года как выехал из Америки. А по американским законам каждый гражданин Америки должен минимум раз в 5 лет быть у себя на родине, иначе он теряет гражданство. Поэтому "Рид" и хочет поехать туда. Кроме того, он установил приличные деловые связи в Константинополе и надеется получить в Америке представительства фирм и тем еще более укрепить свое положение купца,- сказал я.
