Мид нахмурился при этих словах. Всякие там плохие перспективы ему не нравились. Парень предпочитал жить, как живется, а там время покажет, но, похоже, Грег давно хотел задать вопрос.

Альба задумался. Синицын очень много значил для Мида, привнес в его жизнь столько хорошего, захватил собой, но не подчинил. Рядом с ним Мид не чувствовал давления, он мог спокойно дышать и творить. Забота и ревность мужчины, в целом, приятны и льстят, даже ответственность, которую Грег частенько взваливает за них двоих на себя, не так обижает, как могла бы, потому что не касается вопроса доверия. Просто Синицын, как впрочем и Мид, привык самостоятельно принимать решения. И в случае чего, Альбу казалось, Синицын закроет собой, а в нужный момент, наоборот, подтолкнет любимого вперед, веря в его силы. Добрый и заботливый, Грег всегда считался с мнением Мида, и парень ощущал себя с ним на равных, что тоже имело значение. Альба не привык чувствовать на себе влияние или подчиняться кому-то. У обоих мягкие характеры, нет склонности к враждебности, им стоит поговорить, и проблемы решаются. Особенно если каждый из них не забывает советоваться с другим, все-таки привычка жить одному и со всем справляться самостоятельно, по прежнему сказывалась.

— Жить дальше, — ответил Мид, посмотрев на их отношения со стороны. — Помнить о счастливом времени и дорожить этими воспоминаниями. А там, как получится.

Альба выстроил огромную внутреннюю защиту, верил в нее и не сомневался в работе системы. Наверное, смерть родителей и природная отчужденность сыграли куда большую роль, чем предполагал Мид. Но что ему оставалось, кроме как найти способ существовать дальше? Синицын остро почувствовал: Мид намного сильней его, если кто-то причинит зло Альбе, он восстановится и добавит еще одну зону защиты для своих внутренних укреплений, Григорий же уязвимее. В сравнении с Мидом, на Синицыне сказывался постоянный контакт с окружающими, мужчина принимал замечания и свои неудачи ближе к сердцу, чем это казалось на первый взгляд.

Синицын решил не развивать поднятую тему дальше, лег к парню ближе, собственнически обнял за талию и прикрыл глаза. Не стоит слишком глубоко лезть в душу, даже очень близкому человеку. Рискуешь привнести хаос, и последствия будут непредсказуемыми. Григорий хорошо понимал это.

Погружаясь каждый в собственные мысли, мужчины и не заметили, как задремали. Во сне их позы изменились: Мид устроил голову на руке Григория, Синицын переплел их ноги вместе. Тепло и уютно, как и должно быть.

Незаметно для Грега наступил день приезда Тани, к тому же, она сообщила только приблизительные сроки, и Синицын не знал, в какой конкретно день ее следует ждать. Но вчера она позвонила с вокзала, сказав, что купила билеты и прибудет уже завтра. А с приездом сестры для Григория возникал еще один немаловажный вопрос: стоит ли рассказывать ей о ситуации с Мариной? Наташа, Татьяна и Грег еще много лет назад решили быть честными друг с другом, делясь даже тем, что вроде бы разрешилось, но могло иметь последствия. И теперь Синицын гадал, поступить ли так, как они договорились, или не волновать сестру?

— Если этот поезд не приедет в ближайшие полчаса, я взорвусь, — злилась Наташа.

— Все будет нормально, Таня же прислала сообщение. Поезд снова едет. Нужно потерпеть пятнадцать минут где-то.

Григорий нервно теребил ремешок часов. Он не видел сестру полтора года, а теперь осталось совсем немного до встречи. Наташа, конечно же, присоединилась к Синицыну, Татьяна с Григорием давно стали для нее семьей, поэтому она искренне радовалась приезду подруги и приготовила для нее небольшой подарок. И теперь Наташа злилась из-за задержки. На вокзале было душно, пахло пылью, поезд потерял на предыдущей станции лишний час из-за какой-то там проверки, и встречающие порядком изнывали от нетерпения, а Наташе еще нужно успеть на деловую встречу.

— Ненавижу ждать. Тиш, мне же скоро убегать надо будет, если я не хочу встать в пробку по дороге.

— Все будет в порядке, – успокаивал Синицын, разглядывая пути. Чертовски не хватало рядом Мида, тот своей невозмутимостью хорошо успокаивал.

Наташа на манер маятника раскачивала пакет с подарком для подруги.

— Как у тебя с флористом? Добравшись до Мида, познал дзэн? Смотри, не заезди парня, – подметила девушка. – И почему он не с тобой?

Она знала, что мужчины сошлись, да и Григорий постоянно находился в приподнятом настроении, что радовало. Скучающий и брюзжащий Синицын нагонял просто фантастическую тоску своей постной миной.

— У него заказы, да я и не успел ему вчера о приезде рассказать. Не до того было. Помнишь, я хотел влезть на крышу и выкрикивать имя Мида?

— Ага.

— Я передумал. Я хочу жить с ним тихо и мирно, без «Марин» и сторонних восторгов, а лучше всего, чтобы о нас вообще никто не знал. Понимаешь? Ни ненависти, ни одобрений и поддержки, вообще ничего, — твердо произнес Синицын.

— Это невозможно, — с грустью в голосе подметила Наташа, в памяти яркой вспышкой возник образ ее маленькой рыжеволосой лисички, Алисы. Но желание Григория понятно. Столько всего стороннего пытается заслонить главное, что иногда хочется спрятаться в бункере или уйти жить в горы.

Раздался гудок прибывающего поезда, эхом отразившись от стен вокзала. Грохот колес заполнил пространство, под ногами, словно пульс, чувствовалась дрожь платформы.

Татьяна легко высмотрела своего младшего брата, рядом с ним махала рукой Наташа. Держа в руках небольшую дорожную сумку, женщина подбежала к своим близким. Подруга чмокнула в щеку, Григорий подхватил и закружил в воздухе. Так приятно после долгой дороги оказаться в дорогих руках.

Наташа ушла почти сразу, Татьяна уверила ее, что дела у нее в порядке и вволю позволила себя пообнимать и потискать, поблагодарила за подарок. Девушки договорились встретиться позже, ведь Таня приехала не на один день, значит, время у них есть.

Григорий отвел сестру в небольшой ресторан, чтобы она смогла отдохнуть с дороги и перекусить, а заодно и поговорить. Они заняли дальний угловой столик у окна, официант предложил меню и принял заказ. Спустя пару минут, на столе уже стояли чашки со свежесваренным кофе и пирожные. Татьяна довольно облизнулась, сладкое она просто обожала. Утолив первый голод, девушка глотнула кофе и удобней устроилась в кресле:

— Как ты здесь, родной?

— Замечательно, — улыбнулся Григорий, рассматривая сестру. Темные волосы, голубые, чуть более светлые, чем у него глаза, мягкие черты лица – все такое знакомое, близкое и родное. К тому же сестра выглядела счастливой, Синицын порадовался, видимо, с женихом у нее все хорошо. Вот и отлично. Татьяна заслуживала самого лучшего, да и женщина она очень красивая, на свои двадцать девять совсем не выглядит.

— Я разговаривала с Наташей. Она говорила, что у тебя были некоторые проблемы.

Грег напрягся, его взгляд стал виноватым и печальным. Все-таки нужно рассказать, даже к лучшему, что Татьяна спросила первой, Синицын не знал, как начать разговор.