Предложение татарскому народу на переезд было озвучено сразу после возвращения казачьей гребной флотилии из Стамбула. Никакого восторга оно у жителей Крыма, не только татар, не вызвало. На полуострове вполне комфортно устроились и процветали греки, армяне, евреи, караимы, принявшие ислам славяне. На последних весьма кровожадные планы были у многих атаманов – не любили предателей казаки. И, при малейшей возможности, эту нелюбовь выражали весьма решительно и изобретательно. От описаний малоаппетитных подробностей воздержусь. Попаданцу пришлось приложить немалые усилия, чтобы настоять на свободном их выпуске вместе с татарами. Хотя чувства атаманов к вероотступникам он разделял полностью, но… максимально бесконфликтный уход татар был несравненно важнее наказания каких-то сволочей. С трудом, но убедить в этом атаманов ему удалось.

Хан Инайет-Гирей созвал большой курултай, чтобы ответить на предложение не от своего личного имени, а от всего народа Крыма. В Бахчисарай съезжались прореженные недавней междоусобицей беи и мурзы. Поначалу мнение о необходимости дать отпор звучало часто, но тут в Крым явились немногочисленные беженцы из Дивеева улуса. Показательный геноцид этого ногайского объединения и был призван переломить настроение беев и мурз. Ну, и прибарахлиться заодно немного. Казакам катастрофически не хватало лошадей для увеличения своей конницы. Казацкие послы, присутствовавшие на курултае, не скрывали, что вскоре в степях севернее Перекопа не останется ни одного мусульманина.

– Казаки далее терпеть людоловские налеты не намерены! – было однозначно, без экивоков, заявлено почтенному собранию. – Мы не верим, что наши народы смогут мирно жить рядом друг с другом, и просим вас уйти!

Слово «просим» прозвучало как «приказываем», это, пожалуй, был самый рискованный момент на курултае. Нетрудно догадаться, что далеко не все представители крымско-татарской и ногайской знати испытывали к казакам положительные чувства. По взглядам некоторых, слишком молодых или недостаточно умных, было видно, что они атаманов, присутствующих на курултае, готовы немедленно на кусочки порезать. Требование выметаться вон с родины из уст чужаков – прекрасный повод их уничтожить. Однако всех мурз, способных собрать вокруг себя татарскую знать и повести ее против хана, Инайет-Гирей успел перебить или изгнать в предыдущие годы. Да и умение мыслить у многих беев было развито на очень хорошем уровне, иначе они не выжили бы в тех же набегах на Русь – слишком увлекающиеся обычно из походов не возвращались. Отступить, но взять свое, – так часто они поступали в бою, так решили действовать и сейчас.

Весна – это хорошо! Просто прекрасно! Кончились зимние холода и вьюги, все вокруг цветет и благоухает. Скот начинает отъедаться на молодой траве. Но и в хорошем бывает червоточина. Молодую зеленую траву невозможно поджечь. Поэтому самое эффективное оружие кочевников против сильных врагов в это время неприменимо. А явившиеся в Северное Причерноморье недруги были очень многочисленны и сильны.

Эта весна для ногаев, кочевавших между Доном и Днепром, началась обычными хлопотами по приему молодняка. Кобылицы и овцы, пережившие суровую зиму, приносили приплод, забот у пастухов было традиционно немало. Именно по этой причине в походы весной ногаи ходили редко и малым числом. Пастухи были заняты. К тому же неудачный набег прошлой осенью и гражданская война в Крыму сократили их число. Конгломерат из разных ногайских родов по-прежнему называли Дивевым улусом, хотя мансуров в нем осталось немного, теперь они кочевали вокруг Гезлева в Крыму. На старом месте численно доминировали переселившиеся недавно сюда едичкульцы. Большинство здесь сейчас составляли роды Больших ногаев. Они сбежали с берегов Волги из-за невозможности продолжать прежний образ жизни. Давление России с севера и калмыков с востока вынудило их переместиться под крыло крымского хана.

В марте несколько сот Больших ногаев, не выдержав напряжения, забили молодняк, не способный перенести дальнюю дорогу, и двинулись на северо-восток, решив положиться на милость Аллаха. Кочевать возле Крыма оказалось намного хуже, чем в родном Приволжье, и они пошли обратно. Моля Аллаха о защите в пути от злых казаков и калмыков. Ссориться с царем по их поводу тем было не с руки, потому, натерпевшись в дороге страху, они благополучно вернулись на родину. Остальные частично не захотели возвращаться, большей частью же – побоялись. О чем потом сильно жалели.

В апреле степь забурлила. На кочевья со всех сторон обрушились многочисленные, прекрасно вооруженные и синхронно действующие враги. Казаки, калмыки, черкесы. Никаких шансов отбиться или хотя бы спасти родных у кочевников не было. Противники были несравненно многочисленнее и лучше вооружены, попытки некоторых храбрецов сопротивляться они пресекли в зародыше. Кони у калмыков татарским не уступали в выносливости, а у казаков и черкесов были более быстрыми.

Впрочем, попавшим в калмыцкий плен особо жаловаться не приходилось. Последние соблюдали правила, действовавшие у них еще со времен Потрясателя Вселенной. Побежденных кочевников не уничтожали, а использовали. В мирное время с них собирали налоги, очень умеренные, кстати. В военное – гнали их впереди себя на врага. Посему жизнь для многих почти не изменилась, они остались в степи, уже как данники калмыков, и стали кочевать вместе с новыми хозяевами. Разве что переместились кочевать на новые земли.

По взаимной договоренности черкесам досталась часть девушек. Их (и рабов, нахватанных в соседних черкесских племенах), по предварительной договоренности, уже ждали у устья Терека персидские купцы на своих бусах (торговых судах). Казаки брали лошадей, которых им не хватало для увеличения собственной конницы, девушек рассчитывали набрать позже, в Польше. Все остальное захватили калмыки, составлявшие большинство среди нападавших. За несколько недель вся территория была очищена от ногаев, как самостоятельной силы. Невоенный люд (женщины, дети, старики) покочевал с сильно поредевшими стадами на восток, на калмыцкие земли, мужчин оставили при калмыцком войске, для его усиления. Настала очередь решать крымский вопрос.

Когда Инайет-Гирей созывал курултай, он никак не ожидал, что подавляющее большинство мурз и беев всех родов выступят против него. Ладно Мансуры и Мангупы, с ними три года воевал, не за что им любить было своего повелителя. Да и завязаны на людоловстве были куда в большей степени, им прочный мир на севере колом в горле вставал. Сопротивление с их стороны ожидалось, но оказалось даже меньшим, чем со стороны верных союзников – Ширинов.

Между тем противодействие последних предложениям хана было неизбежно. Если Мансуры ориентировались на кочевое скотоводство, то Ширины уделяли много внимания развитию земледелия и ремесел. Их столица, Карасубазар, была важнейшим торговым и ремесленным центром полуострова. Производившиеся там в промышленных масштабах ножи, печаки сотнями тысяч вывозились на экспорт, в том числе – в Москву и Западную Европу. В Стамбуле даже было организовано производство поддельных, с фальшивыми татарскими клеймами, печаков. Там же, в Карасубазаре, было налажено производство селитры, вся сделанная в прошлом году была скуплена Хмельницким. Теперь им предлагалось все бросить и уходить неизвестно куда. Это при том, что их доходы и без того сильно упали в последние годы.

Все производства Крыма были ориентированы на вывоз продукции в Османскую империю, частью которой он до прошлого года являлся. Теперь, в силу понятных обстоятельств, торговля почти полностью заглохла. Совсем прекратился приток дешевых рабов с севера. Очень болезненно на местном населении сказалась длительная гражданская война. Степь была переполнена стадами ногаев, загнанных на полуостров по приказу хана, прокормиться такое количество животных там не могло.