— Как там на Севере? — спросил Смушкевич. Я доложил.

— Видимо, не только у вас, — сказал Смушкевич, — но и на других участках фронта были существенные недостатки. Плохо мы знаем технику, тактику и возможности противника. А без этого нельзя успешно воевать.

Яков Владимирович еще долго говорил о необходимости тщательной подготовки к военным действиям, которые нам рано или поздно придется вести с империалистами. Особое внимание он обращал на боевую выучку молодежи. Посмотрев на меня, Смушкевич решил:

— Думаю, что лучше всего вам поехать в Краснодар, начальником училища. Дело очень важное и нужное.

— Я никогда не был начальником училища, но работу с молодежью люблю, поэтому охотно еду.

— Советую побывать здесь, в школе спецслужб, приглядеться, как организован учебный процесс. Желаю успехов, Степан Акимович!

Мы тепло попрощались.

Из штаба ВВС я сразу же поехал в Петровский парк, к стадиону “Динамо”, где размещалась школа спецслужб. Ее начальником был мой старый знакомый Б. Я. Машенджинов. Рассказав ему о своем новом назначении, я попросил познакомить меня со школой, организацией и планированием учебного процесса.

— Пожалуйста, смотри, вникай. Если потребуется какая-либо консультация, всегда к твоим услугам.

Два дня я пробыл в школе спецслужб и снова поехал в штаб ВВС, чтобы получить командировочное предписание. Там встретил комдива Ивана Ивановича Копеца.

— Ты что тут делаешь? — дружески здороваясь, спросил он.

— Жду командировочное предписание. В Краснодар еду, начальником училища.

— А может, переиначим, пока не поздно. Я назначен командующим ВВС Белорусского округа. Хочешь работать моим заместителем? Родные для тебя места. Подумай и позвони мне вечером в гостиницу “Метрополь”.

Вечером я позвонил Ивану Ивановичу:

— Спасибо за предложение, но я все же решил ехать в Краснодар.

Заместителем командующего ВВС Белорусского округа был назначен А. И. Таюрский.

В Краснодар я прибыл в марте. Нет красивее праздника природы, чем ранняя южная весна. В белом уборе цветов стояли пробудившиеся к жизни яблони и вишни, наливалась живительным соком виноградная лоза, над пашнями курился пар.

В прошлом году я встречал свою сорок вторую весну на Кольском полуострове. Помню, мы брели с Хотимским по тундре.

— Весной мне всегда хочется к теплому морю, — сказал инженер, — а тут меряешь резиновыми сапогами чахлую Мончетундру…

— А меня в эту пору тянет на пашню, — признался я. — Праздник труда, торжество земледельца. Я ведь из крестьян. До сих пор не забыл село…

Да, после Мончетундры, с комарами и бесконечной полярной ночью, Краснодарский край мне показался другой планетой.

С первых же дней я с головой, как говорится, ушел в работу. Училище было немалое — две тысячи курсантов, будущих штурманов. Многие из них, наверное, и не думали, что уже будущим летом им придется подниматься в грозовое небо войны и насмерть драться с гитлеровскими воздушными разбойниками.

На Западе уже полыхало пламя второй мировой войны. Фашистская Германия оккупировала Польшу, Норвегию и готовилась проглотить Францию, а затем и всю Европу…

В обстановке нарастающей военной угрозы Советский Союз не мог не предпринимать соответствующих предупредительных мер. В частности, из года в год качественно и количественно росла наша авиация. Существенные изменения произошли и в ее организационной структуре. В период 1938 — 1940 годов были созданы четырех- и пятиэскадрильные полки, которые сначала входили в состав авиабригад, а затем в состав авиадивизий. К 1940 году Военно-Воздушные Силы СССР практически оформились в самостоятельный вид Вооруженных Сил.

В связи с новыми, все возрастающими задачами авиации, ростом ее численности очень остро встал вопрос о подготовке кадров летного и технического состава. Сеть авиаучилищ и школ, существующий порядок их комплектования не могли удовлетворить запросов строевых частей. Как известно, до 1940 года комплектование авиационных школ и училищ происходило на основе добровольного принципа, главным образом за счет спецнаборов коммунистов и комсомольцев из институтов, с заводов и фабрик. В декабре 1940 года было принято решение комплектовать авиационные школы за счет очередных призывов молодежи в армию. По окончании летных и технических школ выпускники получали звание “сержант” и продолжали срочную службу.

Авиационные училища и школы стали делиться на три типа: школы первоначального обучения, создаваемые на базе аэроклубов; нормальные школы военных пилотов и стрелков-бомбардиров, выпускающие сержантов; училища командиров-летчиков и штурманов, готовившие командные кадры эскадрильского звена. В стране развертывались новые школы и училища. В ранее существовавших авиационных учебных заведениях резко увеличился контингент курсантов.

Краснодарское училище тоже играло не последнюю роль в подготовке авиационных кадров. Четыре раза в год выпускало оно по пятьсот — шестьсот стрелков-бомбардиров и штурманов для частей ВВС. Мне по душе пришлась работа на новом поприще. Главное — наглядно видны труды инструкторско-преподавательского коллектива. Из вчерашних школьников и студентов в течение двух лет готовились квалифицированные штурманы.

В училище часто приезжал первый секретарь Краснодарского крайкома товарищ П. И. Селезнев. Немалую помощь оказывал нам и командующий войсками Северо-Кавказского военного округа М. Г. Ефремов, бывший командир 18-й стрелковой дивизии, а затем 3-го стрелкового корпуса в Иваново. Погиб он в 1942 году под Вязьмой. Попав в окружение противника, он предпочел смерть позорному плену…

Осенью 1940 года меня вызвал Народный комиссар обороны С. К. Тимошенко и предложил работать председателем Центрального совета Осоавиахима. Стоило больших усилий доказать наркому и начальнику Генерального штаба К. А. Мерецкову, что для предложенной должности я не подготовлен.

— Хорошо, поезжайте в Краснодар, но мы вас все-таки переведем в другое место, — сказал маршал.

Так и случилось. В феврале 1941 года меня назначили помощником командующего ВВС СКВО по военно-учебным заведениям. В соответствии с решением ЦК ВКП(б) и СНК в округе предстояли большие организационные мероприятия по формированию летных и технических училищ.

Время торопило. В воздухе пахло грозой…

22 июня вместе с Федором Алексеевичем Астаховым, заместителем начальника ВВС по учебным заведениям, я находился на Краснодарском аэродроме. Генерал интересовался, как в школах округа организован учебный процесс в связи с переходом на ускоренную подготовку будущих летчиков и стрелков-бомбардиров, что из опыта краснодарцев можно рекомендовать для других авиашкол страны.

Накануне, перед вылетом из Ростова, я предложил Федору Алексеевичу:

— Может, отдохнете с дороги? Организуем рыбалку, а в понедельник займемся делами.

— Нет, — возразил Астахов, — полетим. Это хорошо, что появимся на аэродроме в воскресенье. Народ летает, начальства не ждет… Тут и все недостатки как на ладони, самая что ни на есть объективная картина.

22 июня утром мы уже были на старте. Один за другим взлетали в воздух самолеты Р-5, ТБ-1, откуда-то издалека, со стороны синевших на горизонте предгорий Кавказского хребта, доносился отдаленный грохот бомб. Будущие штурманы отрабатывали практическое бомбометание на полигоне.

Начальник училища штурманов полковник Л. Я. Ошурков доложил генералу Астахову, что полеты идут в две смены, без выходных дней.

— Сегодня тоже, товарищ генерал, погода позволяет…

Доклад Ошуркова перебил заместитель начальника училища по материально-техническому обеспечению полковник П. И. Байшев. На ходу выскочив из крытого брезентом “газика”, он взволнованно, сбивчиво стал говорить:

— Война! Сейчас по радио выступал Молотов… Немцы напали на нас… Бомбят города…

— Вот оно, крушение мира, — озабоченно проговорил Астахов. — Теперь нам, Степан Акимович, дорогой ценой придется восстанавливать его. Очень дорогой. Многие тысячи людей отдадут свои жизни за будущий, обновленный мир, за окончательное утверждение наших идеалов…