Музыки не было.

Фигура танцевала в тишине.

Не задерживаясь, Лена прошла вперед, дальше по коридору, к ванной. У входа она остановилась, глядя в щель между полом и дверью.

Щель заполнилась чарующим, привлекающим внимание голубоватым сиянием. Свет был необычайно красив.

– Не ходи туда, – предупредил чей-то голос.

Лена пожала плечами. Она никого не обязана слушать. К тому же, она просто не сможет удержаться от искушения узнать, что способно так ярко и желанно светиться.

Она распахнула дверь.

В первый момент между яркими всполохами невозможно было ничего разглядеть. Свет клубился, будто пар.

Когда же видимость прояснилась, Лена увидела перед собой ванну, заполненную тёмной, густой и вязкой, как смола, кровью. Скользкие ошметки, плавающие, будто кусок мяса в наваристом супе, были ничем иным, как измельченными человеческими внутренностями, превращенными в осклизлые лохмотья, вперемешку с человеческими экскрементами.

Лена попятилась и наткнулась спиной на неизвестного незнакомца, который, воспользовавшись ситуацией, крепко обнял девушку за плечи, удерживая на месте.

– Не входи сюда, – зашипел некто недобрым, сипящим голосом прямо в ухо. – Не входи. Пожалеешь…

Лена проснулась, разбуженная собственным криком.

Из абажура лампы тускло светила лампочка, рассеивая вокруг себя ровный свет, легко скользящий вдоль дивана, похожего на уютно свернувшееся животное.

Свет трепетал на шторах, заставляя блестеть полировку комода и стола.

На крик вбежала мать:

– Что случилось?

– Приснился кошмар, – ответила Лена, зарываясь в простыню, будто в надежде отыскать у той понимание и защиту.

– Ты кричала так, что я думала, у меня остановится сердце, – недовольно буркнула Марина. – Побыть с тобой?

– Как все-таки хорошо, что я не осталась ночевать в том чертовом доме! – Лена поежилась. – У меня бы, наверное, к утру случился инфаркт.

Утром Лена мужественно выдержала пристальный изучающий материнский взгляд:

– Хорошо себя чувствуешь? – интересовалась Марина, наблюдая, как дочь вяло ковыряет вилкой в тарелке с яичницей. – У тебя блёклый вид.

– Перед экзаменом нервничаю, – нетерпеливо отмахнулась Лена.

Она опаздывала.

Когда явилась на остановку, Серёга нервно докуривал четвертую сигарету.

И был злой, как черт:

– Ты хотя бы раз в жизни, ну, скажем, в порядке исключения, просто для разнообразия, можешь прийти вовремя?!

– Прости, зая! Я проспала. Вчера до полночи анатомию учила, – оправдывалась Лена.

Спустя полтора часа она называла номер по кону доставшегося билета.

Усевшись за парту, пробежала глазами оба вопроса.

Первый касался кровеносной системы, второй – строения клеток. И тот, и другой Лена знала, что говорится, на зубок.

За Серегу она тоже не волновалась. У него были заготовлены «бомбы». Стащив пару дней назад в секретариате проштампованные листы, Серега заранее заготовил ответы на все билеты. Теперь осталось только воспользоваться случаем и поменять местами пустой лист на исписанный. Зная Серегу, в успехе предприятия никто не сомневался.

А вот подружка-Танюшка, сидевшая на соседнем ряду, то и дело делала большие глаза и гневно посматривала на сосредоточенно готовящихся к ответу друзей. Готовить «шпоры» ей всегда было лень. Учить что-то – подавно. В результате такой политики для Танюшки даже три балла были вожделенной целью.

«Кровь.

Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец. И гемиглобина, – записала Лена на проштампованном экзаменационном листе.

Неожиданно девушка ощутила резкую дурноту. Голову сдавило, будто железным обручем. Листок поплыл из-под рук.

– Лазорева?

Склонился над девушкой обеспокоенный преподаватель.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нет, – выдавила из себя Лена, – вернее, не очень хорошо. Можно я пойду отвечать следующей?

– Конечно, иди. Воды тебе не налить?

– Не нужно, спасибо. Мне уже лучше.

С удивлением, окинув взглядом листок, Лена обнаружила, что тот, оказывается, исписан сверху до низу.

Когда она все это написала, хоть убей, Лена не помнила.

Потерев саднящие виски, обеспокоено подумала о том, уж не сходит ли она с ума?

– Лазорева! Вы отвечать собираетесь?

Лена ответила на «отлично», несмотря на все переживания, нарастающую головную боль, жару и ночные кошмары.

Выйдя из кабинета, она забралась на подоконник, поджидая друзей.

У ребят к третьему курсу сложилась традиция после экзаменов отмечать события маленькой попойкой.

Когда товарищи выбрались из лап экзаменующего препода, Лена предложила ребятам не шататься по низкосортным барам, а поехать к ней на квартиру и отпраздновать сдачу последнего экзамена чинно и благородно.

– А и правда? – поддержала предложение подруги Таня, – Любопытно посмотреть на подарок Ленкиного папаши. И повод подходящий! Едем?

Прихватив в ближайшем киоске классический молодежный набор – пиво, сухарики, сушеные кальмары и чипсы, друзья направились к Ленке домой.

– Что ни говори, все старые дома выглядят загадочно, – уронил Сашка, Танюшкин парень, пока они проходили под лепными высокими потолками, возвышающимися над широкими лестничными пролетами.

– Не загадочно, а мрачно, – возразила ему Татьяна, настороженно озираясь по сторонам.

Лена неожиданно почувствовала, что подруга её раздражает.

Та вышагивала перед Серёгой, нарочито вертя аккуратной круглой попкой. Взгляд Сереги то и дело соскальзывал на аппетитные Татьянины округлости. На Тане были нежно любимые ею брюки цвета «белой ночи» и черная коротенькая майка, оставляющие открытым гибкий, поджарый, как у хорошей гончей, живот. В ушах болтались длинные, чуть не до плеч, яркие пластмассовые серьги – девушка обожала все сверкающее и яркое. Волосы, темные, с неожиданными всполохами алого пламени, свободно развивались за спиной.

Рядом с жизнелюбивой, яркой, как канарейка, Татьяной, Лена чувствовала себя блеклой, серой и скучной забитой церковной мышкой.

В тайне она завидовала яркой внешности, легкому характеру, искрометному нраву подруги. И сейчас задалась вопросом: а не привлекает ли Таня Серегу, который, как она это знала, порядком подустал от их вяло текущих отношений?

Поднявшись на пятый этаж все посмотрели в сторону лестницы.

– Я думал, в доме пять этажей?

Серёга вопросительно посмотрел на Лену.

– Правильно думал. Лестница ведет на чердак.

В чёрном провале над лестницей свет таял, как сахар в кипятке.

Из темноты кто-то наблюдал за ними, затаившись.

Кто-то злобный поджидал благоприятного момента.

– Ты дверь-то открывать будешь? Или как?

Толкнул Лену в бок Серега, заставляя выплыть из мира страшных фантазий.

Лена поспешила провернуть ключ в замке. В распахнутую дверь навстречу им повеяло теплым воздухом.

Оказавшись в коридоре, все облегченно вздохнули.

Ребята, по непонятым причинам, решили расположиться в «кровавой спальне». Будь на то Ленина воля, она бы предпочла зал. Там просторнее и светлее. Да и к входной двери, если что, поближе.

Друзья уселись на пол, поставив между собой, посередине, тарелку с чипсами и солеными орешками.

Во влажной пивной прохладе было что-то успокаивающие. Наверное, именно поэтому спиртное быстро убывало? Все исправно на него налегали.

– Здесь промозгло, – передёрнула плечами Танюшка. – Да что там промозгл – откровенно холодно! Странно. В такую-то жару

– Это потому, что здесь живет полтергейст, – неожиданно для себя сказала Лена.

Глаза друзей глядели с насмешливым любопытством.

– В комнатах с приведениями ведь всегда бывает холодно? – с извиняющейся улыбкой закончила Лена.

– И кто он? – оживилась Танюшка, жадно блестя карими глазами. – Твой полтергейст?

– Дух самоубийцы. Я вам сейчас кое-что покажу.

Лена выбежала в коридор за тетрадкой, которую оставила на подзеркальнике. Вопреки ожиданиям, та так и ждала её на полке.