«Но куда ты собрался? Почему я не могу остаться с тобой?»

Тор начинал злиться. Все эти тайны и секреты вызывали у него ярость.

«Я буду вон там, — Клут показал на залитую солнцем поляну. — А ты оставайся там, где сейчас стоишь, пока я не вернусь».

«Я понимаю, что ты говоришь, Клут. Но не понимаю, что ты делаешь».

«Знаю. Но ты должен мне доверять».

Клут сделал шаг и оказался совсем рядом. Он смотрел в пронзительные голубые глаза Тора и улыбался.

«Я вернусь. Я не оставлю тебя одного… никогда, — брокен обнял юношу и крепко прижал к груди. — Я всегда буду с тобой».

Он уронил руки, повернулся и, тяжело припадая на одну ногу, зашагал через поляну. Тора охватила паника. Клут прощался с ним, это было несомненно. Так же несомненно, как то что эта поляна была волшебной. Он чувствовал волшебство каждым дюймом своей кожи, хотя не понимал его. Это волшебство можно было только ощущать, но не стать его частью.

Тем временем Клут, к удивлению юноши, снял всю одежду. Теперь он стоял обнажённый, весь залитый солнцем, но его изломанное тело среди этой красоты казалось чем-то чуждым и странным. Юноша молчал, не смея издать ни звука. Внезапно Клут присел на корточки, потом лёг, прижавшись лбом к коленям, и обхватил их своими длинными волосатыми руками, словно пытался защититься от солнечного света, который становился все ярче.

Да, так оно и было. Сияние набирало силу, сначала чуть заметно, потом все быстрее, и скоро Тор едва мог разглядеть тёмную фигуру, скорчившуюся на земле. Его охватил ужас. Откуда-то сверху нисходила немыслимая мощь. Клут говорил о том, что слышит шёпот; теперь этот звук был ясно слышен, он превратился в гудение, от которого вибрировал воздух. Казалось, весь лес трепещет в ожидании. Свет стал нестерпимо ярким, гул в воздухе порождал панику, однако Тор сделал над собой усилие и заставил себя не сводить глаз со своего друга.

И тут раздался голос — низкий, глубокий и почти страшный.

— Клут! Дармуд Корил, бог леса, говорит с тобой. Мы принимаем и приветствуем тебя. Я нарекаю тебя Другом Сердца Лесов.

Свет сгустился, и Тору показалось, что несколько золотых капель упали на неподвижно лежащего брокена. Впрочем, он уже почти ничего не мог разглядеть.

— Отныне это твой дом, — — продолжал голос. — Никогда не удаляйся и всегда возвращайся целым и невредимым.

Там, где лежал Клут, из земли вырвался столб радужного сияния. И Клут начал меняться на глазах. Его тело сжималось, словно усыхало. Тор не выдержал.

— Клут!!!

Его вопль потонул в гудении. Ослеплённый, оглушённый, юноша зажмурился, а радужные искры и полосы ещё долго плясали вокруг тающей тёмной фигурки.

Внезапно всё стихло. Тор открыл глаза — и увидел, как споляны, легко подпрыгнув, взмыл в воздух великолепный сокол. Его крылья мерными, мощными взмахами резали воздух.

— Клут… — в отчаянии простонал юноша.

Но Клут уже взмыл над деревьями и скрылся из виду.

Тор не шевелился. Однако он уже не спал.

Долгая ночная скачка, потом чудесное превращение Кнута, которое так потрясло юношу… Он помнил, что опустился на траву; какое-то время мысли блуждали, потом провалился в сон… а теперь Бесс разбудила его. Кобыла щекотала губами его шею — вероятно, надеясь получить яблоко. Что касается Летуна, то он решил довольствоваться травой.

Зачем? Тор снова и снова задавал себе этот вопрос. Конечно, Клут знал, что случится — вот почему он плакал после разговора с Лисс. Но Тор должен был броситься к другу, спасти его. Почему он этого не сделал? Почему даже не попытался что-либо предпринять?.. Сколько ему твердили о каком-то великом даре, которым он якобы обладает… Так почему он, Торкин Гинт, не воспользовался этим даром, не сотворил какое-нибудь чудо? Он чувствовал себя беспомощным. Клут превратился в сокола и улетел.

Однако… перед превращением Клут сам убеждал его, что вернётся — разве не так? Он просил Тора оставаться на месте и ждать. Да, верно. Именно так Клут и сказал. Он обещал, что не оставит Тора… а если и оставит, то ненадолго. При этом воспоминании Тор почувствовал, как надежда оживает. Он сел и некоторое время сидел неподвижно, потом снова закрыл глаза, но не для того, чтобы уснуть. Его влекло волшебство, которое окружало поляну.

Это было могучее волшебство — могучее и совершенно непостижимое. Всё, что мог сделать Тор — это увидеть его в виде радужного сияния и запечатлеть в памяти переливы цветов. Потом он вспомнил, как лес приветствовал его, когда они с Кнутом вошли в чащу. Теперь надо было сосредоточиться и попытаться заговорить с лесом.

Он долго посылал мысли, потом образы… и вдруг его осенило. Когда лес «улыбался», его самого окружало изумрудное сияние. Следующая мысль, которую Тор отправил лесу, напоминала мягкий зелёный шарик.

И Лес откликнулся.

— Добро пожаловать, Тор…

Шёпот звучал одновременно внутри и снаружи, эхом пробегал в листве и отдавался в ушах.

— Не бойся… Твой друг вернётся, и мы будем хранить его, всегда, всегда, всегда…

Тор был глубоко тронут. Он соединился с Сердцем Лесов, деревья пытались ободрить его, утешить… На душе стало легче. Юноша сердечно поблагодарил лес и вновь услышал, как по листьям пробежала лёгкая дрожь.

Наверно, сразу после этого он снова уснул, но ненадолго. Его снова разбудило лёгкое прикосновение — но не снаружи, а внутри. Что-то касалось его сознания с лёгкостью пера. Но это определённо был зов. Он становился более уверенным, пока Тор не понял, что больше не может спать. Все чувства обострились до предела, он наугад тянулся навстречу зову… И вдруг у него в голове вновь зазвучал голос Клута — так ясно, словно его друг находился рядом.

«Я нашёл его!»

«Клут!» — воскликнул Тор. Он вновь чувствовал, как между ними протянулся невидимый канал.

«Он самый и никто иной! Я нашёл Кайруса. Он здесь, в лесу, и не очень далеко».

«А где ты сам?»

«Уже здесь!»

Послышался свист. В последний миг сокол развернул крылья, замедлив падение, и грациозно опустился на землю. Тор непроизвольно попятился.

«Прости, — Клут склонил голову набок. — Не хотел тебя испугать».

Это был действительно сокол. Он совершенно по-птичьи следил за юношей большим черным глазом, окружённым ярко-жёлтыми пёрышками — точно под цвет блестящих лапок, точно покрытых потрескавшимся лаком. Тор поймал себя на том, что не может смотреть на эту благородную птицу без восхищения. Блестящая, иссиня-чёрная спинка, такие же крылья — точно плащ, наброшенный поверх белоснежного камзола.

«Тот Клут был такой страшный, верно?» — сокол повернул головку в. другую сторону и сделал несколько шагов, позволяя Тору получше себя рассмотреть.

«Я… я так испугался…» — честно признался Тор.

Сокол подпрыгнул, захлопал крыльями и приземлился Тору на плечо. Когда острые коготки царапнули кожу, юноша поморщился.

«Тебе больше нечего бояться, Тор».

«Но почему… так?» — Тор отбросил волосы и повернул голову, чтобы посмотреть на сокола, который удобно устроился у него на плече.

«Потому что твой бесстрашный защитник вернулся к тебе».

«Я не о том. Почему ты стал птицей?»

«Не могу сказать… — сокол вздохнул — во всяком случае, это больше всего походило на вздох. — Лисс захотела, чтобы я стал соколом, и велела довериться ей. Что я с радостью и сделал. Моё прежнее тело мне всё равно не нравилось. Это гораздо красивее».

«Значит, это навсегда? Ты больше никогда не будешь Клутом?» — грустно спросил Тор. Лапки у птицы были очень сильными, и если бы не когти, можно было подумать, что его держит за плечо крепкая рука.

«Я тот же Клут, Тор. Ничего не изменилось, кроме тела, в котором я живу. Да, это навсегда. Но, повторяю, это тело мне нравится куда больше».

«Знаешь, иногда мне кажется, что я свихнусь от всех этих странностей и перемен. Только у меня появился друг, самый лучший, самый близкий на свете… — его голос сорвался. — И вдруг он превращается в птицу…»