Папский легат, возвратившись в Рим и узнав о новых столкновениях во Флоренции, принялся убеждать папу, что, если он хочет объединить Флоренцию, ему необходимо вызвать к себе двенадцать наиболее видных граждан ее, ибо как только не станет пищи для всего этого зла, его нетрудно будет и совершенно изжить. Папа внял этому совету, и вызванные им граждане, в числе которых был и мессер Корсо Донати, повиновались его приказу. Едва они выехали из Флоренции, как легат сообщил изгнанникам, что главных вожаков в городе нет и настало как раз время возвращаться. Тогда изгнанники, объединившись, двинулись во Флоренцию, прорвались через еще недостроенные стены в город и достигли площади Сан Джованни. Достойно быть отмеченным, что те, кто только что боролся за возвращение изгнанников, когда они, безоружные, умоляли пустить их на родину, теперь обратили свое оружие против них, увидев, что изгнанники вооружились и силой хотят проникнуть в город. Ибо этим гражданам общее дело оказалось дороже их личных склонностей, и они, объединившись со всем народом, принудили мятежников вернуться откуда пришли. Мятежникам же не удалось достичь своей цели, потому что часть своих людей они оставили в Ластре и не стали дожидаться мессера Толозетто Уберти, который должен был подойти к ним из Пистойи с тремястами всадниками. Ибо они полагали, что победу им обеспечит не столько сила, сколько стремительность напора. В подобных предприятиях вообще нередко случается, что от промедления теряешь благоприятный момент, а от чрезмерной быстроты не успеваешь собраться с силами. После бегства мятежников Флоренция снова вернулась к прежним распрям. Дабы отнять власть у семейства Кавальканти, народ силой отобрал у них старинное владение их рода замок Стинке, стоявший в Валь-ди-Греве. Так как все захваченные в этом замке защитники его стали первыми узниками построенной недавно тюрьмы, этому новому зданию дали название замка, откуда их доставили, и это название — Стинке — сохранилось до наших дней. Затем люди, стоявшие у власти в республике, восстановили народные отряды и выдали этим отрядам, ранее собиравшимся под знаменами цехов, новые знамена. Начальники этих отрядов стали называться гонфалоньерами компаний и коллегами синьоров: им надлежало оказывать Синьории помощь в случае какой-либо смуты оружием, а в мирное время — советом. Двум прежним правителям придали еще экзекутора, каковой вместе с гонфалоньерами должен был сдерживать наглость грандов.

Тем временем скончался папа, и мессер Корсо вместе с другими гражданами вернулись в Рим, но жизнь продолжала бы течь мирно, если бы неугомонный дух мессера Корсо не вверг город в новые смуты. Стремясь к популярности, он всегда высказывал мнения, противоположные тем, которых держались стоящие у кормила правления, и дабы пользоваться все большим и большим доверием народа, неизменно бывал на той стороне, куда тянуло народ. Поэтому он оказывался главным лицом, когда возникали разногласия или затевались какие-либо выступления, и к нему обращались все, кто хотел добиться чего-либо необычного. Вследствие этого он был ненавистен многим из наиболее уважаемых граждан, и ненависть эта усилилась до того, что в партии черных начался раскол, ибо мессера Корсо поддерживали сила и влияние частных лиц, а противники его опирались на государство. Но сама личность его была окружена таким ореолом могущества, что все его боялись. И вот, чтобы лишить его симпатий народа, было применено наиболее подходящее для этого средство: распространили слух, что он замышляет установить тиранию, а убедить в этом кого угодно было нетрудно, настолько его образ жизни отличался от того, какой свойствен частному гражданину. Мнение это еще подкрепилось, когда он взял в жены одну из дочерей Угуччоне делла Фаджола, вождя гибеллинов и белых, человека весьма могущественного в Тоскане.

Этот брачный союз, едва о нем стало известно, придал мужества противникам мессера Корсо, каковые и подняли против него оружие. По той же причине народ не только не встал на его защиту, но в большей части своей примкнул к его врагам. Противников его возглавляли мессер Россо делла Тоза, мессер Паццино деи Пацци, мессер Джери Спини и мессер Берто Брунеллески. Они со своими сторонниками и большей частью народа собрались, вооруженные, у Дворца синьории, по постановлению коей мессеру Пьеро Бранка, капитану народа, вручен был документ, обвинявший мессера Корсо в том, что он с помощью Угуччоне намеревается установить тиранию. Затем он был призван предстать перед судом и заочно осужден как мятежник. Между обвинением и приговором прошло не более двух часов. После того как приговор был вынесен, члены Синьории в сопровождении народных отрядов, выступавших под своими знаменами, отправились арестовать мессера Корсо. Тот, со своей стороны, отнюдь не испугавшись ни того, что брошен друзьями на произвол судьбы, ни вынесенного ему приговора, ни власти синьоров, ни многочисленности врагов, укрепил свой дом, надеясь продержаться в нем до тех пор, пока на помощь ему не явится Угуччоне, за которым он послал. Вокруг его дома и на прилегающих улицах возведены были баррикады, которые защищались его вооруженными сторонниками так яростно, что народ, несмотря на свое огромное численное превосходство, не в состоянии был ими завладеть. Схватка все же произошла весьма кровопролитная, с обеих сторон было много убитых и раненых. Тогда народ, видя, что на открытом месте ему ничего не достичь, занял соседние с домом Корсо здания, пробил стены и вторгся к мессеру Корсо таким путем, о каком он и не подумал. Мессер Корсо, видя, что он со всех сторон окружен, и не рассчитывая уже на помощь Угуччоне, решил, раз победа невозможна, сделать хотя бы попытку спастись. Став вместе с Герардо Бордони во главе отряда наиболее храбрых и преданных своих друзей, он внезапно напал на осаждающих, с боем прорвался сквозь их ряды и выбрался из города через ворота Кроче. Их, однако, стали энергично преследовать, и на берегу Аффрико Герардо пал под ударами Боккаччо Кавиччули. Мессера же Корсо догнали и захватили всадники-каталонцы, состоявшие на службе у Синьории. Но когда его везли обратно во Флоренцию, он, не желая видеть своих победоносных врагов и подвергнуться их оскорблениям, соскочил с коня, упал на землю и был заколот одним из тех, кто его вез; тело его подняли монахи Сан Сальви и погребли безо всяких почестей. Так окончил дни свои мессер Корсо, которому родина его и партия черных обязаны и многим хорошим, и многим дурным, и если бы душу его меньше тревожили страсти, то и память о нем была бы более славной. Тем не менее он заслуживает того, чтобы числиться среди самых выдающихся граждан нашего города. Правда, беспокойный нрав его заставил и родину, и партию, к которой он принадлежал, позабыть о его заслугах, и этот беспокойный нрав принес ему смерть, а родине и партии доставил немало бед. Угуччоне, спешивший на помощь зятю, узнал в Ремоли о том, что на мессера Корсо ополчился весь народ. Поняв, что никакой помощи он ему теперь оказать не сможет и только повредит себе самому, не принеся пользы зятю, он вернулся обратно.

Смерть мессера Корсо, последовавшая в 1309 году, положила конец смуте, и во Флоренции царил мир до того дня, когда стало известно, что император Генрих вступил в Италию со всеми флорентийскими мятежниками, которым он обещал вернуть их на родину. Тут стоявшие у власти рассудили, что лучше было бы иметь меньше врагов, а для этого надо бы сократить их число. Поэтому решено было возвратить всех мятежников, за исключением тех, кому по закону персонально запрещалось возвращение. Так что в изгнании остались большая часть гибеллинов и некоторые из партии белых, а среди них Данте Алигьери, сыновья мессера Вери Черки и Джано делла Белла. Кроме того, Синьория отправила к королю Роберту Неаполитанскому послов с просьбой о помощи. Сделать его своим союзником им не удалось, тогда они вручили ему на пять лет власть над городом с тем, чтобы он защитил их как своих подданных.