я с утра пошел в аптеку

и купил мыльнянку там,

а еще сухой калины

и рябины килограмм.

топяную сушеницу

и конечно же чабрец,

кукурузных рыльцев ворох,

птичий горец наконец.

льнянку с листьями брусники,

почки молодой сосны,

мяты, пижмы, цвета липы,

и кукушечкины сны.

одуванчиковы корни,

можжевельника плоды,

и еще сто двадцать пачек

всяческой смешной травы.

все принес домой — и в баке

тут же вместе заварил.

просто очень захотелось

чтобы запах лета был.

унжа-река…

в ней раки и рыбы

носят знакомые имена:

аня и леша, паша и кира…

унжа-река…

унжа-река…

спит подо льдом

перловица татьяна.

окунь сережа не спит.

ты не глотай только

нашу мормышку

— сильно живот заболит.

скоро спущусь я к вам

вместе с кроватью,

шкафом и круглым столом.

будем гулять мы,

будем болтать мы

под удивительным льдом.

может быть умная

ильница ленка

сможет меня полюбить.

может быть старый

ручейник арсенка

станет со мною дружить.

унжа-река,

плавунцы, водомерки,

я похожу здесь пока:

в юрьевец съезжу,

сдам столбик в газету…

жди меня, унжа-река…

я рисую на коре

старый город на реке.

на боку паромный катер

— на снегу как на песке.

рыбаки сидят на льду.

я рыбачить не иду.

я в окне — грибы с горохом

сыплю на сковороду.

а над крышами летят

пеликаны — и урчат.

их пустил гулять наверно

вологодский зоосад.

лошадь на моей коре

на фасаде на гербе.

это здание музея

— там понравится тебе.

поползни пугают такс.

это кологривский загс —

в декабре здесь происходит

по четыре свадьбы в раз.

покупает санки дед.

драчуна ведут в пикет.

подарю кору полине

— ей сегодня тридцать лет.

на двухъярусной кровати

я всю жизнь мечтаю спать.

надо б съездить за ней

в горький

или самому собрать.

а потом по настроенью

спать то сверху то внизу.

или позвонить сначала

в ’нашу мебель’ в кострому?

нет — пожалуй лучше в киров.

я там в пятом классе был.

и кровать такую видел,

но отец мне не купил.

я бы мог на той кровати

делать массу чудных дел…

в нашем ‘доме быта’ кстати

тоже мебельный отдел!

позвонить туда — а лучше

влезть в пальто и догулять.

мне так много лет.

ну где ж ты,

двухэтажная кровать?

поселок ужуга!

рукой подать до кологрива.

на твоих улицах

так пусто и красиво.

я здесь родился.

никуда не делся дом.

здесь пилят лес.

нет ничего на слом.

зайду в столовую.

вдохну и выйду.

здесь целовал при всех

невесту-лиду.

нет не невесту —

ставшей только что жену…

кассир шевелит

книжкой тишину.

мексиканскую игрушку

мне прислал кубинский друг.

на башмак она похожа.

в ней вода рождает звук.

вся она — из грубой глины.

будто только что ее

откопал профессор длинный

и воскликнул: ой-ё-ё!!

в месте где как будто пятка —

горловина для воды.

где носок — лицо девицы:

грустные его черты.

я не знал что с этим делать.

только друг мне написал,

чтоб налил я воду в деву,

и, смотрев в глаза, качал.

осторожно полстакана

я налил воды, качнул.

дева тихо застонала.

(изумленно скрипнул стул.)

стонет тише, стонет горше,

стонет жалобно, светло…

я еще не сразу понял

как с подарком повезло!

из невидимых отверстий

в уголках огромных глаз

на живот мне льются слезы

хоть неси сейчас же таз.

с этой мексиканской девой

я часами напролет

с той поры сижу в кровати:

дева в тазик слезы льет.

слезы кончатся у девы

— я их подолью тотчас.

таз наполнится — я встану,

вылью воду в унитаз.