- Я обещал Маррэйну, что не оставлю его одного, и мне нужна была информация.

- Ты получил её?

- Нет, но я кое–что узнал. Может быть, ты сможешь помочь мне. В одной из наших камер содержится человек. Человек, который зовёт себя Морденом. Кто он?

- Представитель сил, более могущественных, чем ты можешь себе вообразить.

Синевал улыбнулся. – Я так и знал. От него пахнет ворлонцами. Он не один из их безвозрастных слуг, раз Маррэйн не знает его, значит Морден недавно стал фаворитом. Хорошо. Их связь может быть не достаточно полной.

- Что ты намереваешься сделать с ним?

- Уничтожить его связь с ворлонцами, конечно же, и затем выяснить, что он знает. С того времени, как ворлонцы появились на Проксиме-3, что–то они очень себя слишком тихо вели. Я хочу выяснить, чем они занимаются.

- Почему тебя интересуют ворлонцы?

Синевал посмотрел Примасу прямо в глаза, а когда он заговорил, в его голосе не осталось ни шанса для противоречий. – Мне не нравятся ворлонцы. Совсем. А обнаружить их здесь…

- Ах, да. Идёт предварительное обсуждение возможного альянса. Ничего серьёзного на данный момент. Если ты хочешь, мы можем прекратить.

- Хмм… Слишком поздно, чтобы скрыть мое присутствие. Да, мне кажется, пора это прекратить. Мне надо идти и… – Синевал замолчал, оглядываясь вокруг. – Снова… этот сигнал. Я не знаю, что это, но я… чувствую… что–то.

- Собор живой, во многих смыслах этого слова. Ты его глава, значит и его сердце и душа. Он что–то тебе говорит. Ты знаешь, что?

Синевал посмотрел прямо на Примаса. – Приближаются ворлонцы.

Примас кивнул.

Он оставил человека, кричащего от боли, и переступил через порог туда, где лежал ещё один. Она всё ещё была там, лежала ничком, устремив невидящий взор на потолок, и только слабое колебание груди выдавало её дыхание. Если бы не это, её можно было бы принять за мертвеца.

Как мне подходит, что она пала, смотрит на небеса, куда она могла бы взойти. Она слаба, и должна быть обновлена. Я разобью её вдребезги, а потом соберу по кусочкам в горниле, воссоздавая её по образу, угодному моему Хозяину.

Такова её судьба.

Он остановился рядом с ней, опустился на колени, чтобы послушать, как она дышит. Тяжело, сдавленно от боли. Он улыбнулся. Она почти повержена. Почти…

Она, собрав последние силы, вцепилась в его шею. Другой рукой, она ударила его под локоть. Ещё одним ударом она выбила у него контрольную панель.

- Мы… ничего… тебе… не должны, – выплюнула она. – Я… та… что я есть, остальное не имеет значения. Мы ничего тебе… – Она закричала, когда ошейник ударил её болью, но она не отпустила его шею. Контрольная панель была не более чем символом, объектом её страха. Настоящий источник её боли находился внутри его мозга.

И вот она кричала от боли, но хватка её не ослабевала. Она не была достаточно сильной, чтобы удушить его, но её пальцы царапали его кожу. Её лютость и сила потрясали его. Предполагалось, что она будет слабой, жалкой, сломленной тяжёлыми испытаниями. Не предполагалось, что она будет такой сильной.

Боль, волнами охватывала её, пока она наконец его не отпустила и не упала. Он всё ещё не ослаблял боль, он отшатнулся, пытаясь восстановить контроль над своим дыханием. Не предполагалось, что она будет такой сильной.

Медленно, хотя даже малейшее движение не должно было быть возможным для неё, она приподняла голову, пытаясь сфокусировать свой взгляд на нём.

- Я… выживу, – проскрежетала она. – Мы… выживем. Мы так поступаем… потому что… у нас… нет… другого выбора. Мы умираем… дети… умирают… семья… друзья… возлюбленные… все умирают… но жизнь… жизнь продолжается… потому что жизнь… намного сильнее… чем… смерть… Жизнь… продолжается!

- Ты… прав. – Она продолжала говорить, хотя по его расчётам должна была кричать от боли. – Я… не… знаю… кто… я. Мне… это… не важно! Я та… какой… себя сотворю. Я… Мы… выживем… Ты не нужен нам!

Он снова отшатнулся перед напором злой ярости в её словах, не веря, что такой огонь возможен от человека, испытывающего такую сильную боль.

- Кто ты? – спросил он.

- Мне… это… не важно!

- Кто ты?

- Мне… это… не важно!

- КТО ТЫ?

- Она права, – произнёс новый голос. – Ты не можешь заставить нас подчиниться себе только из–за боли. Без полномочий власть ничто. Если ты и ворлонцы хотите сидеть и напускать на себя загадочный вид, что же ладно. Мы будем сражаться без вас, потому что у нас нет другого выбора. Мы не нуждаемся в вас. У вас нет никакой власти над нами. Если нам это предназначено, мы выясним кто мы, трудным путём, но без вас.

Шеридан! Но как?.. Он же должен быть парализован. Он же должен быть… Он не должен стоять в дверном проходе, глядя на него глазами, полными ярости, а на неё взглядом невысказанной любви. Нет… это ещё не конец!

- А что она значит для тебя? Она же убийца. Она уничтожила твой родной мир, а ты здесь! Соглашаешься с ней! По всем правилам ты должен был давно её убить!

- Что она мне? Не твоё собачье дело!

- Да ну. А что если я убью её? Он усилил боль, но она не пошевелилась. Даже не закричала. Даже не отвела взгляда. – Что тогда?

- Я тебе не позволю это сделать.

- И это всё. Никаких глупостей о том, чтобы отдать свою жизнь ради её спасения? Никаких… романтических пошлостей и глупостей? Никаких любовных излияний?

- Если я должен умереть, чтобы спасти её жизнь, тогда да… Я сделаю это.

- Джон… – сказала она, наконец–то собрав силы, чтобы промолвить. – Нет…

- Если я должен умереть, чтобы спасти её жизнь, тогда да… Я сделаю это.

- Почему? Ты не видел от неё ничего, кроме боли. Зачем тебе отдавать свою жизнь за такую, как она?

- Потому что я… потому что… потому что сердце поступает так, как поступает. Сердце не признаёт границ на карте, войн или политических партий. Сердце поступает так, как поступает.

- Ох, очень трогательно. Невзирая на вопящие на тебя миллиарды людей. А ты что?. – Он повернулся, чтобы посмотреть на неё, её голова была всё ещё приподнята, в глазах горел огонь, и она не проронила ни звука.

- А ты что? Ты же поклялась уничтожить его народ, помнишь? Он взял тебя в плен, забрал тебя от твоего народа, допустил твою смерть и пытки, ударил тебя, бил тебя… кричал на тебя… оставил тебя, когда ты больше всего в нём нуждалась. Почему ты должна оставаться на его стороне? Если я предложу убить его, чтобы спасти твою жизнь…

- Я… ничего… тебе… не должна! Я больше… не буду… отвечать… на твои… вопросы!

- Будешь.

- Нет, – сказал Шеридан. – Нет, она не будет. И я тоже. А теперь убирайся с этой планеты и больше никогда не возвращайся!

Он переводил свой взгляд с одного лица на другое, с тёмных глаз на зелёные, и он понял, что не справился со своей миссией. Он прекратил её боль и ушёл с тяжёлым сердцем, опустив голову.

Он не справился…

Может быть…

- Вы уверены, что это сработает?

- Я не могу отвечать за ваш план, но эта технология позволит вам с ними поговорить.

Синевал не был совсем неподготовлен к голографической технологии, но стоя около своего трона, парившего в пространстве, глядя на подплывающий ворлонский корабль, он не мог не содрогнуться. Ему не нравились ворлонцы, никогда, но… их мощь нельзя было игнорировать.

<У вас находится наш представитель. Освободите его немедленно.>

Синевал посмотрел на Примаса, тот пожал плечами.

- Это Синевал, Примас Nominus et Corpus, военный лидер Клинков Ветра, энтил'за рейнджеров, Сатаи Серого Совета, Избранный Минбара. – Он не был уверен, какое впечатление произведёт на ворлонцев список титулов, но это не могло повредить.

- Здесь правлю я. Ваш… представитель будет вам возвращен, когда я получу, то, что мне нужно.

<Павший. Умерший. Спаситель. Кто из них ты?>

Синевал вздрогнул от удивления, но быстро скрыл это. Конечно же, ворлонцам были известны детали пророчества Валена, и возможно о его роли в них. – Это знание только для меня.