Третий раз рыцари неслись друг на друга. Зрители затихли в ожидании. Все понимали, что сейчас наступит развязка. Один точный удар мог решить исход боя. Раздался грохот – копья почти одновременно вонзились в щиты. Гуго от сильного удара отклонился назад, а его копье, пробив щит противника, возилось в щель забрала. Знатный рыцарь или от боли, или, чтобы избежать падения, сильно натянул поводья. Его лошадь встала на дыбы, а затем рухнула назад, придавив своего всадника. Выбежавшие оруженосцы, быстро унесли поверженного рыцаря с арены.

Гуго скромно поприветствовал публику поднятием руки и медленно покинул поле боя. В его движениях чувствовалась усталость.

Следующий день был посвящен групповым схваткам. Желающие принять в этом состязание участие, разбились на тройки. Так как Гуго никого из рыцарей не знал, то ему пришлось побегать полдня, чтобы найти себе товарищей. Среди соотечественников не нашлось никого, кто захотел бы взять в свою компанию незнакомого и не именитого рыцаря. Это немного огорчило Гугу, но, поразмыслив, он решил, что из этого можно извлечь пользу. В случае поражения, никто и не вспомнит имя неудачника. Если же фортуна улыбнется ему, то он запомнится многим.

Григорий сидел в палатке и рассматривал доспехи, которые достались Гуге после выигранного поединка. Они были расписаны замысловатым узором. Золотые линии красиво смотрелись на черном, отдающем синевой фоне. В таких доспехах воевать было бы жалко. Один удар копьем или мечом, испортил бы эту красоту.

В палатку вошел Гуго в сопровождении двух рыцарей в одинаковых черных плащах, с вышитыми на них белыми крестами. Оба высокие и широкоплечие. Однако на этом их сходство заканчивалось. У одного были темные волосы, утонченные черты лица и нос с горбинкой, что придавало ему гордый вид. Второй был блондином и выглядел более массивным. Тяжелый квадратный подбородок и крупный нос выражали твердость и суровость характера.

– Григорий, разреши представить тебе моих новых товарищей, с которыми я буду выступать в групповых поединках, – Гуго повернул голову к темноволосому рыцарю. – Сэр Роберт Лоринг. Прибыл сюда из Англии.

Григорий кивком головы поприветствовал рыцаря.

– Бертольд фон Гогенштауфен. Покинул родную Германию, чтобы участвовать в священном походе.

– Чем могу быть полезен, господа рыцари? – Григорий с интересом разглядывал новых знакомых. Они разительно отличались от Гуги. Оба молчаливые, серьезные. Всем своим видом показывали свое знатное происхождение.

– Мы прибыли сюда в одиночестве, – произнес сэр Роберт Лоринг. – У нас нет оруженосцев. Не могли бы вы одолжить нам своих людей на время проведения турнира?

– С удовольствием предоставлю вам своих воинов в любом количестве, – пообещал Григорий. – Правда, они не знают, как правильно облачать рыцарей в их доспехи.

– Это не проблема, – вступил в разговор Гуго. – Я их быстро этому обучу.

– Ты не знаешь их языка.

– Ты же его знаешь.

– Кажется, я становлюсь нянькой при твоей особе, – притворно проворчал Григорий.

– Когда Гуго Лангонский станет богатым и знаменитым, то ты будешь гордиться, что прислуживал такому великому рыцарю.

– Ты самый великий болтун, которого я встречал в своей жизни, – рассмеялся Григорий. – Твоя безалаберность приведет к трагическим последствиям.

– Я не болтливый, а веселый, – парировал Гуго. – Поверь мне, что когда-нибудь мой оптимизм спасет тебе жизнь.

Пока Григорий и Гуго занимались словесной перепалкой, Бертольд фон Гогенштауфен рассматривал кривую саблю, которая висела на столбе, подпирающем верх палатки. Он вытащил ее из ножен и внимательно осмотрел клинок.

– Этим оружием сарацины собираются воевать с нами? – спросил рыцарь Григория.

– У них есть разное оружие. Такими саблями вооружена легкая конница.

– Я перерублю ее своим мечом одним ударом.

– Ваш меч, конечно, намного тяжелее и длиннее сабли, но у короткого оружия есть свое преимущество, – возразил Григорий. – Оно легкое и не так утомляет руку воина, не задевает рядом стоящих товарищей. Кривизна позволяет использовать большую часть клинка для нанесения повреждения противнику. Такая сабля может рассечь кольчугу или проткнуть ее своим острием.

– Думаю, что мои доспехи выдержат сотню ударов такого оружия, – усмехнулся Бертольд фон Гогенштауфен.

Григорий взял саблю и сделал несколько быстрых круговых движений. Клинок при этом издавал тонкий свист. После этого достал шелковый платок, подкинул его в воздух и вытянул руку с саблей вперед, повернув лезвием вверх. Коснувшись металла, материя, не останавливаясь, продолжила свое падение, разделившись на две части.

– Я с удовольствием использую этот инструмент, когда мне понадобится бритва, – рассмеялся Бертольд фон Гогенштауфен, – а сражаться предпочту добротным рыцарским мечом.

Гуго и Роберт Лоринг оценили шутку своего товарища и тоже засмеялись. Григорий усмехнулся и быстро взмахнул саблей. Клинок смел со стола рыцарский шлем, который покатился к ногам француза.

– А я хотел его оставить себе, – огорченно произнес Гуго. Завоеванный в состязании шлем имел удручающий вид. Сабля расколола его почти до середины. Узкая щель с ровными краями изуродовала это произведение искусства, превратив его в бесполезную груду металла.

– Извини, не удержался. Хотелось продемонстрировать достоинства этого оружия. – Григорий обмотал клинок вокруг туловища, закрепив его конец за крестовину рукоятки. – Это на случай, если вы хотите спрятать оружие от посторонних глаз.

– Из чего этот клинок сделан? – спросил Бертольд фон Гогенштауфен. В его взгляде читалось любопытство. Он уже не смотрел на саблю столь презрительно.

– Дамасская сталь. Ее создателям удалось объединить твердость и гибкость. Для легкой кавалерии это идеальное оружие.

– Бертольд, закройте свои уши. Его речи опасны, – вмешался в разговор Гуго. – Он и меня чуть не превратил в кочевника. Григорий с удовольствием бы всех всадников облачил в матерчатые доспехи и посадил на худых коней.

– Чем тебе не нравятся арабские скакуны? – возмутился Григорий. – По моему вчера ты нахваливал моего коня, которого я тебе дал для участия в турнире.

– Это потому, что у меня не было настоящего рыцарского коня, – не стушевался от упрека Гуго. – Теперь у меня есть конь фризской породы. Он твоих арабов будет кушать на завтрак.

– Мои арабские красавцы побрезгуют питаться таким уродцем, – парировал Григорий.

Бертольд фон Гогенштауфен и сэр Роберт Лоринг ошарашено уставились на спорщиков. Германец за подобное оскорбление своего коня тут же вызвал бы обидчика на поединок, если тот был из благородного сословия. С чернью, к которой он относил всех кочевников и сарацин, разбирались бы его слуги. Правда, сейчас таковых не имелось. Англичанин бы зарубил невежественного кочевника на месте. Они не знали, что Григорий происходит из древнего княжеского рода. Об этом, к слову сказать, вообще мало кто знал в Константинополе. Благородным рыцарям трудно было понять, что Гуго и Григорий за короткое время своего знакомства так сдружились, что в общении друг с другом давно отбросили светские условности. Француз был весельчаком и любил посмеяться по любому поводу. Он никогда не ставил своей целью оскорбить своего собеседника. Его жизнерадостный характер во всем видел повод для веселья. Григорий не был задирой, но с удовольствием вступал в любой спор. При этом никогда сильно не обижался на выпады Гуги. Относился к своему товарищу, как к неразумному дитю, который вечно говорит глупости. Поэтому терпеливо пояснял тому его заблуждения. Вот и сейчас, он пытался логическими умозаключениями доказать Гуге, что тот не прав.

– Мой арабский скакун по всем параметрам лучше твоего фриза. Красавец, который доставляет радость всем, кому не чуждо чувство прекрасного. Его легкий бег приносит удовольствие всаднику. Во всем войске крестоносцев не найдется ни одного скакуна, который смог бы его обогнать. Если во время сражения я упаду на землю, то он не покинет поле боя без меня.