– Этот вопрос может решить только король Иерусалима, – заметил Бертольд фон Гогенштауфен. – Почему ты обратился к нам?

– Кто же допустит жалкого сарацина к столь высокой особе?

– Как ты можешь доказать, что все сказанное тобой правда?

– Никак.

– Почему же мы должны тебе верить? Может, ты хочешь заманить нас в ловушку и убить? Или захватить в плен, чтобы потом требовать выкуп?

– Доверившись мне, вы ничего не теряете. На корабле поместится не более ста воинов. Никого не прославит победа над такой горсткой людей. Выкуп мне не нужен, я очень богатый человек. В этом вы могли убедиться по тем ценностям, которые я вам отдал за свое освобождение из плена.

– Хорошо, мы передадим твою просьбу королю Иерусалима, – сказал Бертольд фон Гогенштауфен после долгого раздумья.

Сразу после ухода Калауна рыцари начали спорить, стоит ли вообще беспокоить Готфрида Бульонского этой просьбой. Довериться незнакомому человеку в таком деле опасно. Нет никаких гарантий, что их не обманут. Только Гуго с воодушевлением принялся всех уговаривать довести эти сведения до короля Иерусалима. Ведь деньги для продолжения святого дела, ради которого они сюда пришли, были необходимы. Этот довод решил исход спора, и Бертольд фон Гогенштауфен отправился к королю. Все равно окончательное решение должен был принять он.

Калаун сел в носилки и дал команду трогаться. Внутри уже находился его слуга Табук, которого перенесли из подвала. Как только он увидел своего хозяина, то тут же упал на колени и поцеловал ему руку. От его немощности не осталось и следа.

– Ты зачем убил крестоносцев? – спросил Калаун.

– Меня мучила жажда, хозяин, – виновато произнес Табук.

– Не мог потерпеть?

– Когда я очнулся, а тебя рядом не оказалось, то подумал, что ты меня бросил. Я потерял голову, я не понимал, что делаю. Безумная жажда, овладевшая мной, толкнула меня на этот поступок.

Калаун схватил слугу за горло и сильно сжал пальцы.

– Ты поставил мой план под угрозу срыва.

– Прости хозяин. Такое больше не повторится.

– Почему ты остался, а не убежал?

– Я хотел убежать, но в последний момент вспомнил, что ты приказал остаться в подвале, пока ты не придешь за мной. Поэтому я вернулся и притворился умирающим.

– Только это тебя и спасло от моего гнева, – Калаун разжал пальцы. – Надо было что-нибудь украсть. Тогда бы все подумали, что на дом напали грабители. Сейчас же ты им задал загадку, которую они не могут разгадать. Из-за этого они стали злыми и подозрительными.

– Прости меня мой господин, – Табук опять схватил руку Калауна и начал целовать.

– Я тебя уже простил, – верховный жрец вырвал руку. Сейчас его не волновало ночное происшествие в доме рыцарей.

– Какие будут приказания, мой повелитель?

– Иди, найди пищу, – Калауну нужно было подумать в уединении. Поэтому он отправил своего слугу, хотя есть ему совсем не хотелось.

Табук выскользнул наружу, а верховный жрец откинулся на спину и закрыл глаза. Он вспомнил разговор с рыцарями и усмехнулся. Все равно человеческая жадность победит разум. Жажда наживы уже давно гложет человечество. Зависть, что твой сосед живет лучше тебя толкает людей на самые гнусные преступления. Были времена, когда отдельные завоеватели потрясали мир ради славы. Они хотели приблизиться в своем могуществе к богам. Ради этого уничтожались целые народы. Потом все желания переплелись. Могущество, власть, богатство – все это стало обязательными атрибутами великого человека. Без силы ты не завоюешь власть. Без денег нельзя добиться могущества. Во все времена, все народы уважали силу. Персидский царь Дарий завоевал соседние царства своими ордами. Александр Македонский полмира прошел своей фалангой вдоль и поперек. Великая Римская империя стала могущественной благодаря своим легионам. Постоянно совершался круговорот денег, мощной армии и власти. Одно без другого не могло самостоятельно существовать. Поэтому Калаун не сомневался, что его предложение будет принято.

Готфриду Бульонскому понравилась идея получить необходимые средства таким легким способом. Он понимал, что посланные им в Европу рыцари для собирания денег на новое войско, столкнутся с большими трудностями. Там бушевали не прекращающиеся распри. Деньги нужны были всем. Рассчитывать на крупные пожертвования не приходилось. Оставалась надежда на богатые торговые города Италии. Они готовы были поддерживать крестоносцев, веря, что получат торговые выгоды от присутствия христианского войска на Востоке.

Поэтому Готфрид Бульонский приказал Бертольду фон Гогенштауфену немедленно начать подготовку к морскому путешествию. Вместе с ним должны были отправиться Гуго Лангонский и сэр Роберт Лоринг. Григорий решил не оставлять своих друзей, и присоединился к ним.

Корабль дождался попутного ветра и устремился в открытое море.

– Зачем ты взял с собой Лейлу? – спросил Гуго.

– У нее здесь нет ни родственников, ни друзей. И дня не пройдет, как она попадет в лапы какого-нибудь мерзавца, который сделает из нее рабыню. А еще я подумал, что она может оказаться нам очень полезной.

– Чем нам может помочь слабая женщина? – удивился Гуго.

– Калаун сказал, что на острове живут бывшие египтяне, а она знает язык этого народа.

– Я уверен, что все будет хорошо, – оптимизм, как всегда не покидал Гугу. – Или тебя что-то тревожит?

– Очень многое, – признался Григорий.

– Что именно?

– Калаун попал в плен во время штурма Иерусалима. Всего ночь он находился на свободе, но был в курсе многих событий.

– Не понимаю, о каких событиях ты говоришь?

– Откуда он узнал, что генуэзцы везли осадную технику в Иерусалим, что их флот потоплен? Как узнал, что Готфриду Бульонскому нужны деньги для пополнения войска?

– Посиди одну ночь за кубком вина в харчевне, и ты узнаешь много новостей, – рассмеялся Гуго.

– Может ты и прав, – не стал спорить Григорий. – А как ты объяснишь его заботу о своем слуге? За малую провинность он убил одного раба, а тут проявляет такое милосердие. Калаун не показался мне человеком, который ценит чужую жизнь.

– У всякого человека есть маленькие слабости. Что до меня, то Калаун мне нравится.

– По-моему тебе нравится звон его монет, – рассмеялся Григорий.

– И это тоже, – в ответ расхохотался Гуго.

– Григорий, ты разбираешься в картах? – перебил беседу подошедший Бертольд.

– В морских нет. А зачем тебе?

– Капитан корабля утверждает, что пристать к острову, на который указал Калаун невозможно. Он говорит, что все корабли, которые пытались это сделать, разбивались о скалы.

– Почему он об этом только сейчас сказал, а не до того, как мы отправились в плавание? – возмутился Григорий.

– Чтобы сохранить цель нашей экспедиции в тайне, я не сказал ему о конечном пункте нашего путешествия, – смущенно ответил Бертольд.

– Что по этому поводу говорит Калаун?

– Утверждает, что только он знает проход между скал.

– Опять мы должны верить ему на слово, – Григорий на минуту задумался. – Мы, конечно, можем повернуть назад, но тогда вызовем гнев Готфрида Бульонского. Нам придется посмотреть на этот остров. На месте уже примем решение. Необходимо обеспечить круглосуточное наблюдение за Калауном.

– Куда он денется? Вокруг открытое море? – пожал плечами Гуго.

– Не знаю, но мне так будет спокойнее, – ответил Григорий.

– Я приставлю к нему четырех воинов, – пообещал Бертольд.

Григорий стоял на носу судна и любовался заходом солнца, когда к нему подошла Лейла.

– Чем опечален мой господин?

– Когда ты прекратишь называть меня своим господином?

– Никогда. Моя жизнь принадлежит тебе. Я хочу быть рядом с тобой каждое мгновение, ловить каждый твой взгляд, слышать твое дыхание, выполнять любое твое желание.

– Лейла, жизнь воина очень непредсказуема. Я не могу дать тебе ни богатства, ни крыши над головой, ни спокойной семейной жизни.