– Это личное… может быть, тебе не хотелось бы.

Глаза Ингигерды сверкнули, когда она широко их раскрыла.

– Ни дьявола у меня нет теперь личного, – закричала она, и все, даже тролль, вздрогнули: они так привыкли к ее сдержанности и хладнокровию. – Ничего личного, если каждый может залезть мне в башку и превратить в сказочную старуху! – лицо ее пошло красными пятнами, жилистая шея пугающе напряглась. – Говори сейчас же!

– Говорю, говорю, – торопливо сказал Айвен. – Вот, уже говорю… минуточку, у меня даже мысли куда-то… нет-нет, не нужно кричать, я говорю. Ты сядь под дерево, успокойся… Да сейчас, я уже говорю…

Они как раз вошли в не слишком густую, но все же тень кривых и скорченных деревьев. Под деревьями лежали несколько камней, как будто специально перенесенные сюда. Нет, явно это место кто-то приспособил для привала – тут же гаходились остатки костра, и судя по количеству пепла и угольков костром пользовались множество раз.

– Вот что, – сказал Готфрид. – Ингигерда, я тебя понимаю, но вдруг появятся аборигены? Пусть Айвен растолкует нам, что здесь и как, согласна?

Она кивнула.

– Это Катакомбы, – объяснил Айвен. – В здешнем мире сюда отправляют тех… тех… ага, тех, от кого хотят избавиться. Пришивают им какое-нибудь дело и – в Катакомбы. Но сюда отправляют и настоящих преступников. В Катакомбах несколько секторов, мы в секторе для убийц. Ну, и есть охотники, которые на тех, кто в Катакомбах обитает, охотятся. Но охотники за жертвами не ходят, не гоняются. Для этого специальные башни, для лучшего обзора. Хотя и правила есть: можно охотиться только с помощью охотничьего огнестрельного оружия. Вот так, примерно.

– Значит, этот мир не фэнтезийный? – уточнил Иво.

– Кажется, нет. О магах и драконах не слышал. Техника у них тут развита, космические путешествия. Пока не попадешь в Катакомбы, очень даже неплохо.

– А из Катакомб выбираются?

– Да, бывали случаи, знаю. Но вся сложность в том, что охотничьи башни поставлены на выходах из секторов.

– Славненькая перспективка, – испуганно сказала Тилли.

– А чего ж? – пожал плечами Готфрид. – Со времен Шекли, что ли? Или не он это первый сочинил? Неважно, главное, что для книг, игр и фильмов это – модная тема.

– А теперь мой вопрос, – упрямо напомнила Ингигерда.

– Да-да, – Айвен сосредоточился. – Ты студентка и волшебница. Все узнала от матери, она учила тебя магии, но из-за магии и погибла. Еще ты умеешь гадать на картах и гадала одному человеку, которого…

– Хватит, – Ингигерда схватила его за руку, – ты знаешь, да, – по щекам ее скатились слезинки.

– Прости, что напомнил.

– Ничего… так нужно…

– Волшебница? – переспросил Готфрид. – Я не понимаю – ты серьеэно?

– Да, – она взглянула на него с вызовом.

– Ну, в смысле, так себя называешь. Сейчас модны всякие шаманы, маги. То порчу снимают, то карму чистят, но денежки берут приличные.

– Я настоящая волшебница! Денег никогда не брала!

– Да успокойся. Я просто подумал: в моей реальности магии не было.

– И в моей, – сказал Айвен.

– И в моей тоже, – кивнула Тилли.

– А в моей в газетах печатают рекламу магов и всяких ведьм, – сказал Ивар. – Но, по-моему, это сплошное вранье.

– Вранье, – согласился Иво. – Нет, если гипноз там, то я понимаю, внушить можно все. Или технология какая-нибудь. Как мы сейчас. Но чтоб – раз! – и перед тобой из воздуха готовый обед появился… нет, такого нет. А карму не пощупаешь и не съешь!

– Обед я из воздуха приготовить не сумею, только цветы или драгоценности, – сердито ответила Ингигерда. – Но могу предсказать судьбу. Или изменить ее – но это не всегда.

Она резко повернулась к троллю, который усердно полировал дубину какой-то тряпкой:

– Рапид, почему Айвен знает все о нас?

– Нет информации, – ответил тролль, не отрываясь от свого занятия.

– А скажи… – она чуть замялась, явно подбирая слова. – Ответь: то, что Айвен о нас знает, – это из реальности?

– Не понял, – буркнул тролль.

Айвен покачал головой:

– Что ты от него хочешь, это же машина. Откуда он может знать, что реальность, а что нет? Но если бы и знал, то на твои вопросы у него ответов нет.

– А откуда мы знаем? Вот смотри, имен почти не помним, в событиях жизни сомневаемся, а ты точно помнишь, как тебя зовут, помнишь о Рапиде…

– Но Рапид сам признался и себя назвал, – перебила Ингигерду Тилли. – Ой, Алексей, ты что?

Все с тревогой смотрели на Айвена, который вдруг обхватил голову руками и сложился почти вдвое.

– Тебе плохо? – положил ему руку на плечо Готфрид.

– Паршиво!,

– Где болит?

– Нигде. Чувство такое – безнадега.

– Почему? – вырвалось у всех почти одновременно.

Он поднял голову:

– Потому что в этом мире, здесь, я тоже работал с биокомпьютером Рапидом. И я уже не знаю, что настоящее, что – нет. И был ли доцент и его "Призрак"?

Иво прищурился. Готфрид шепотом ругнулся. Ингигерда закрыла глаза. Тилли потихоньку заплакала. Ивар усиленно морщил лоб.

– Рапид, время, – Айвен вдруг вскочил на ноги и уставился на тролля.

– Десять часов шестнадцать минут, восьмое, дуодецембер, сто тридцать четвертый год, – ответил тролль, любовно осматривая дубину.

– Вроде бы правильно, – пробормотал Иво.

– Да, правильно, – сказал и Готфрид. Остальные закивали.

– Правильно? – буркнул Айвен. – Правильно здесь? Или в гостинице у Мартины и Мартина? Или в реальности?

Он задал следующий вопрос:

– Рапид, ты ищешь пароли?

– Да, найдены двадцать пять паролей.

– Что-то много, – засомневалась Тилли.

– Он ищет любые пароли, а не только по нашему обожаемому "Призраку". Рапид, назови их. Запоминайте… или есть у кого где записать на бумаге.

Готфрид достал из кармана блокнот и карандаш:

– Есть! Как хорошо, что я был управляющим гостиницы и вел счета!

Тролль старательно произносил сочетания букв и цифр, какие-то слова. Но потом его речь стала более вразумительной.

– Клара у Карла украла кораллы. Ехал грека через реку. Первый блин всегда комом. Как хороши, как свежи были розы. Травка зеленеет, солнышко блестит, – отрапортовал он, гордо подняв дубину.

– Кажется, это они и есть. Ну, судя по кузнецу счастья, Тилли, ты извращенка, – покачал головой Айвен. – В критической ситуации такие пароли будут стоить кому-то жизни… точнее, разума.

– Я, между прочим, жертва киднеппинга, – всхлипнула та. – Вам всем нужно только из "Призрака" выбраться, и вы на свободе. А я где-то у бандитов!

– Как только выберемся, будем тебя искать.

– Если будете обо мне помнить. Вы же в реале ничего не знаете! Только Айвен и я кое-что знаем. Наверное, из-за той системной ошибки. Кто-то перекормил Рапида сладким, вот он и…

– Не кто-то, а я, – с раскаянием сказал Айвен. – Он слопал все "коровки". Может, конфеты неподходящие?

– Подожди о конфетах, – перебил его Готфрид. – Продолжай, мне нравится твой ход мыслей! Я тут подумал… А что с нами, с реальными, сейчас происходит? Мы спим или как?

– Я же повторяла уже, – сквозь плач ответила Тилли, – вы ведете себя, как обычно, ходите, разговариваете. Ничего не замечаете, и окружающие ничего не замечают. И мы бы здесь, в "Призраке", ничего не помнили бы о реале, если бы не системная ошибка.

– А! – хлопнул себя по лбу Айвен. – Рапид, назови время системной ошибки.

– Четыре часа пятдесят минут, двадцатое, июнь, сорок седьмой год, – бесстрастно ответил тролль, откладывая дубину.