Поставите их на своих хуторах, вместо чучела, и будете ворон от огорода отгонять. Это, почитай, обойдется, чуть ли не вдвое дешевле.

— Хорошая мысль, — согласно кивнул головой атаман. — Особенно если эти вороны где-нибудь возле озёр обретаться будут, а пулемётики твои обойдутся нам в половину от нынешней цены.

Говорят, там, на озёрах, их в последнее время много развелось, ворон этих. Говорят, за отстрел этого сельскохозяйственного вредителя, портящего огороды и разоряющих плодовые сады, — атаман, играя голосом, подчеркнул слово "плодовые", — хорошие деньги платят? А ещё говорят, что сами вороны очень даже недовольны этим и активно тому возражают. Хотя им это помогает мало.

— Может быть, всё может быть, — медленно протянул Сидор, внимательно присматриваясь к атаману. — Очень даже может быть. Много чего говорят, — ухмыльнулся он.

— По крайней мере, я передам садовникам, что им надо будет подумать над таким твоим предложением. Свои сады должны быть чистыми. И без ворон, и без иных сельскохозяйственных вредителей, — с многозначительным видом глубокомысленно изрёк Сидор.

Что он только что сказал, такое — умное, Сидор и сам не понял, чувствуя, что он зарапортовался. Но что ляпнул что-то шибко заковыристое — точно. Иначе бы на лице атамана не застыло то странное выражения изумлённого недоумения, которого Сидор на нём никогда ещё не наблюдал.

Удовлетворившись увиденным, Сидор глубокомысленно продолжил, мучительно думая про себя, какую бы ещё хрень такую ляпнуть, чтоб сказано было красиво, а главное, замысловато и чтоб непонятно.

— Да и жить хочется в мирном, пасторальном краю, где нет места ни для ворон, ни для иных сельскохозяйственных вредителей. А для этого и последней рубашки не жалко.

— Вот-вот, — мгновенно оживился атаман, пропустив мимо ушей весь прошлый бред Сидора и вычленив для себя главное. — С этого момента поподробнее? — прищурил он свой блеснувший хитринкой глаз. — Что там насчёт рубашки?

— Сёма, отстань, — Сидор смотрел на него ничего не выражающим, спокойным и доброжелательным взглядом. — Отстань, прошу. Нет, умоляю! Ну, что ты можешь?

Прикрывать от нападения непонятно кого обозы с нефтью, отпугивая одним только своим грозным видом ленивых идиотов, вздумавших поживиться чужим добром в спокойном краю, там, где что такое ящер давно и прочно уже позабыли — много ума не надо.

Да и людей то у тебя осталось, всего ничего. По-моему, не более пяти десятков?

— Каждый из моих парней, десяток других стоит, — скупо усмехнулся атаман. — Про ваших егерей слова худого не скажу, особенно про приморских, что у вас на торговых трассах там заняты, но, к примеру, местная городская Стража, на наши хутора даже не суётся. Знает, что ей там делать нечего — без неё справляемся. Да её и не особо желают там видеть.

А насчёт числа — тоже не проблема. Свистну, так и две, и три сотни хороших парней набегут. Было бы только ради чего.

А у вас, я слышал, проблемы, — неожиданно сменил он тему. — Подгорную то террасу с озёрами вы себе отвоевали, а теперь не знаете, что с ней и делать. Как бы обратно отдавать не пришлось? Ящер то, говорят, обратно попёр.

— Попёр, — поморщившись, нехотя согласился Сидор. — Оказалось, что прогнать его с насиженного места легче, чем потом защитить от него же всю территорию подгорной террасы — бывшие его же места обитания. Наше человеколюбие, а точнее — наша дурь и недомыслие, против нас же боком теперь и вылезло.

И хочешь, не хочешь, а с озёрным ящером придётся теперь уже окончательно разбираться, если не хотим всё там потерять.

А это же, сколько труда и сил было туда вложено, — без всякого следа ёрничанья, тяжело вздохнул Сидор. — И всё прахом может пойти.

— А в чём проблема? — сочувственно поддакнул атаман. — Может, поделишься?

— Сидор тяжело, неподдельно обречённо вздохнул.

— Так уж вышло, что ящеры те, изгнанные, обосновавшимся на лонгарской равнине родственным кланам ящеров, у кого изгнанные попытались было укрыться, без надобности оказались. Вот равнинные подгорных обратно и выперли. А чтобы те активнее воевали, семьи их оставили у себя в качестве заложников, а заодно и безплатной рабочей силы.

Поэтому, изгнанным оказалось нечего терять. Вот они и лютуют, вернувшись обратно на террасу, надеются вернуть свои дома и земли обратно. Ну а мы, как ты понимаешь, этого не хотим и активно сопротивляемся. У нас там и рудники, и шахты, и вообще, — глубокомысленно проговорил он, старательно стараясь не вдаваться в детали, чтоб чего лишнего не сказать. — Мы их только, только разрабатывать принялись. Только-только дело налаживаться стало, и доход оттуда пошёл. Так что терять их нам теперь нет никакого резона. Ни сейчас, ни потом.

— Вот, — усмехнулся довольный атаман. — Сам же и подтверждаешь, что у вас есть проблемы. Потому и ребята мои спрашивают: "Не нужны ли вам проверенные люди".

— А у кого их нет, проблем, то есть, — Сидор равнодушно пожал плечами. — Но люди, тем не менее, нужны. Тут ты прав, — Сидор с серьёзным видом покивал головой. — Только вот надёжным людям надо платить надёжную, серьёзную зарплату, чтоб они к делу подходили серьёзно. А с деньгами у нас последнее время надвигается большая напряжёнка. Боюсь, что платить вам нам скоро будет уже нечем.

— Ещё пара таких вир, стребованных с нас городскими властями, и мы гарантировано без штанов останемся.

— Платить ведь совсем не обязательно золотом, — с глубокомысленным видом проговорил атаман, неспешно отхлебнув глоток пива. — Золото хорошо для молодых, когда девкам в глаза пыль пустить надо. А когда пыль золотая, то и девка более покладистая, на многое согласная.

Такая уж у них, у баб, натура, — с глубокомысленным видом изрёк прописную истину атаман.

Впрочем, — с коротеньким смешком тут же поправился он, — и парни не лучше. Не больно-то бесприданниц замуж берут.

Но это всё лирика, — небрежно отмахнулся он.

Бровь Сидора демонстративно изумлённо задралась вверх. Слог атамана явно не соответствовал сложившемуся у него об атамане образе.

— У меня же народ больше семейный, более основательный, — с глубокомысленно значительным видом вещал меж тем атаман. — Им бы надо чего более стабильного, более постоянного, чтобы и после них осталось что-то. А золото что…, - атаман презрительно скривил губу, словно собираясь сплюнуть на пол, но, посмотрев на чистые полы вокруг, спохватился. Помолчав, с усмешкой продолжил. — Золото плохо тем, что оно быстро кончается, а потом его опять надо. И желательно не меньше, чем было. И к нему быстро привыкаешь. В этом главная проблема с золотом.

— Что же есть у нас для тебя такого интересного, что представляет больший интерес, чем просто золото, и что бы могло так сильно заинтересовать и тебя, и твоих людей?

Коротко глянув на Сидора, атаман улыбнулся.

— Наверное, тебе уже передали, что нас бы заинтересовала парочка ваших кедровых плантаций. Надеюсь, Корней перед своим отъездом успел переговорить с тобой, на сей счёт.

Сидор с разочарованным видом откинулся на спинку стула, издав губами нечто вроде: "Пф-ф-ф!"

— Это ты что, опять про то самое своё предложение Корнею? — демонстративно ёрнически изогнул он высоко поднятую правую бровь.

— Пф-ф-ф, — снова издал он губами неприличный звук.

А тебе твои доброжелатели не сказали, что угодья они только по названию, — ухмыльнулся он. — Их ещё до нормальной, действующей плантации лет десять доводить и доводить. И денежки туда вкладывать и вкладывать. И немалые денежки, между прочим.

А оно нам надо? — уже теряя интерес к разговору, равнодушно отмахнулся он от предложения. — С чего ты взял, что мы будем своими деньгами разбрасываться на такое пустое, безнадёжное предприятие, а просто не плюнем и не избавимся от балласта?

Нам балласт не нужен, — с весёлой ухмылкой мотнул он головой. — Мы деловые люди.

Хорошо, — вдруг неожиданно широко зевнул он. — Пусть будет по-твоему. Даже если мы пойдём на твои условия, как считать будем? Цены то на них, на плантации, то есть, нет.