Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Одним словом — всё было просто супер. Если не считать, конечно, того, как велика оказалась конкуренция местных торговцев, быстро сообразивших выгоды, приносимые большим, хорошо защищённым торговым обозом и тут же включившимся в подобную гонку.

Так что, хоть общая доходность сего промысла, по сравнению с прошлым годом и упала в разы, не принося уже былых сверхдоходов, но и того что получалось — было вполне достаточно. О таких небольших прибылях в Приморье, в родном городе следовало лишь мечтать. Поэтому настоятельно советовали высылать как можно больше товара, причём, любого. Здесь можно было продать всё.

Можно сказать, это был единственный светлый лучик в их серых мокрых буднях осени этого года на Левобережье.

И, глядя на сыплющуюся с неба морось, Сидор с тоской вспоминал сухие, ясные солнечные дни в Приморье и прошедшего в горах лета. Здесь и сейчас была слякоть и холод, а там…

— А ты знаешь, чем закончилась та безумная программа, затеянная тобою вдвоём с профессором, по посадке саженцев кедра на заброшенных вырубках, — неожиданно выдернул Сидора из мечтаний суховатый, резкий голосок Маши.

Точнее не закончилась, а только началась…

— Что? — повернулся он к ней, стараясь спуститься мыслями обратно на землю. Получалось плохо, мысли никак не желали настраиваться на деловой лад.

Кто бы мог подумать, что не столь уж и длительная командировка Корнея в поречные города для найма баронского обоза, обернётся вдруг такими серьёзными изменениями в характере Маши.

Она стала сухой, деловитой женщиной, сосредоточенной чисто на работе и на доме. Маленькая дочка, которой ранее не уделялось практически никакого внимания, теперь заняла основное место в её жизни и в разговорах с Беллой. И Сидор уже не удивлялся тому, что не было ни дня, когда бы она не заглянула к ним в землянку, как она говорила: "На минутку, языки почесать".

Причём, минутка эта, как правило, растягивалась на многие часы и поэтому на то, о чём там они трепались с Беллой, Сидор, каждый вечер сидя у ежедневно топящегося по такой сырой погоде камина, давно уже привычно не обращал внимания.

Посему, прямое обращение к себе он банально проворонил, витая мыслями в собственных мечтах и планах по организации ещё одного, помимо планируемого для амазонок, теперь уже вспомогательного обоза в Приморье, чтоб уж окончательно закрыть тот вопрос. Пока не дождался от Маши весьма чувствительного тычка себе в бок, заставившего его сердито почесаться, и наконец-то прислушаться к тому, что Маша оказывается, к нему обращается.

— Ау, — помахала Маша у него перед глазами рукой. — Дома есть кто? — ядовито поинтересовалась она, сухо щёлкая перед его лицом пальцами.

— Ты слышал о чём я говорила? — повторила она вопрос, заметив искру сознания, вернувшуюся в глаза Сидора.

— Ты что-то там говорила о каких-то питомцах? — переспросил неохотно Сидор. Было откровенно лениво, и влезать в какие-то очередные разборки, с которыми, похоже, опять подвалила Маша, категорически не хотелось.

— Не питомцы, а питомники. И не какие-то, а наши собственные, кедровые, — въедливо ухмыльнулась Маша, видя, что тот ещё не очнулся. — Понимаю, что неохота вникать в очередные разборки, но придётся. Поскольку ваша с профессором бурная деятельность по плантациям кедра получила неожиданное продолжение. И для нас крайне неприятное, к твоему сведению.

Маша, замолчав с любопытством смотрела на едва проявившего ленивое любопытство Сидора. Видно было, что тому совершенно неохота сейчас ни во что не вникать.

— Ну что там ещё? — равнодушно откликнулся Сидор.

— Ещё там есть та самая ваша откровенно дурацкая программа, где ты с профессором помимо кедра, ещё сахарный клён сажали по вырубкам, там, когда у вас не хватило кедровых саженцев! — усмехнулась краешком губ Маша. Все терзания Сидора она видела как на открытом листе, но щадить его лень, похоже, не собиралась.

— Чё это ты вспомнила седую древность такую? — удивлённо уставился на неё Сидор. — У нас что, дел мало, что ты про плантации эти вспомнила? Не гоношись. Там до этих плантаций дела дойдут, дай Бог лет через пятьдесят, а то и все шестьдесят. Если не чрез сто, — с усмешкой уточнил он срок. — А ты уже сейчас всполошилась. Да что с тобой? — возмущённо переспросил он её. — Те что, делать нечего? Так бы и сказала. Я б тебе живо занятие нашёл. Вот, например…

— Ах, делать мне нечего, — одними губами изобразила холодную улыбку Маша. Весёлое до того выражение медленно сползало с неё, словно старая кожа с тела змеи, ясно показывая насколько веселье Маши было напускное. — Ну-ну, — совсем уже холодно, заледеневшим голосом проговорила она. — Думаю, что тут ты ошибаешься. Дел у меня, благодаря вам с профессором не убывает. А про пятьдесят лет спокойной жизни с этого дня можешь вообще забыть. Твоя седая древность оказалась живее всех живых.

Вот насчёт вашего сахарного клёна — скажу одно. Хрен бы с ним, с клёном этим, — устало и безнадёжно махнула на него рукой Маша, невольно вдруг выругавшись. — Сахарный он там, не сахарный, Бог с ним. С клёном и потом как-нибудь можно будет разобраться. Когда он ещё вырастет, и когда ещё от него первая польза будет, одному Богу известно. А вот с тем, что получилось в результате ваших безумных посадок кедровых саженцев, ты, к сожалению серьёзно ошибаешься. Тут придётся разбираться сейчас. И чем быстрей, тем лучше.

Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что у вас там в ваших кедровых угодьях творится?

Молчишь! — обвиняюще ткнула она пальчиком в его сторону.

А вот мы с Изабеллой имеем! Нас, в отличие от тебя, уже проинформировали.

— Ну, и, — скептически глянул на неё Сидор.

Претензии Маши к ним с профессором были просто смешны. В памяти его тут же всплыло, что Машка умудрилась натворить за прошедшее время, всего лишь за три неполных года их нахождения здесь, в этом мире. Список впечатлял. Так что, честнее будет сказать прямо — сама она была проблема. Причём, большая такая, пудика на четыре.

Сидор скептическим взглядом окинул изящную фигуру Маши. Ничего так! Корнею явно повезло. Было там, за что подержаться и что приласкать.

Сидор лениво отогнал дурные мысли, мысленно махнув рукой на всё прошлое, и про себя ухмыльнулся. Настроение начало стремительно повышаться. Всё это было дело прошлое. Да и сил разбираться кто кому там чего должен, и кому, какие проблемы создал, честно говоря, не было. Как впрочем, не было и желания копаться в старом грязном белье. Своё бы отстирать. Сам он тоже дел в прошлом наворочал немало.

— Так что там с кедром то, говоришь? — не выдержав затянувшегося угрюмого молчания Маши, поторопил её Сидор. Что он меньше всего любил, так это вот такие пустые разговоры. Вокруг, да около, да ни о чём. К тому ж сопровождаемое вот таким вот непонятно с чего вдруг мрачным молчанием. — Говори толком. Вымерз, что ли?

— Сам ты вымерз! — рявкнула взбешённая Маша.

Последнее время из-за расшатанной нервной системы ей трудно было себя контролировать, и она частенько срывалась. На что все окружающие, впрочем, внимания не обращали, притерпелись. Да и понимали, что это скоро пройдёт, успокоится Машка.

— Если что и вымерзло, так это ваши с профессором мозги! Причём с самого начала, ещё до начала ваших дурацких работ!

Когда вы затевали эту свою безумную программу с кедровыми плантациями, вы чем думали? Задницей?

Вы знали о том, что это не тот кедр, что растёт у нас здесь на лонгарской равнине? Не лонгарский равнинный, а другая какая-то его разновидность — горный?

— Ну, знали, ну и чего. Какая разница? — удивился Сидор. — И тот кедр, и этот кедр. Что такого? Горный даже лучше. У него и шишка крупнее, и эти, орешки, больше. Тот хорош одним, этот — другим. Что попалось, то и посадили. Точнее, что привезли, то и посадили. А что?

— Судя по твоему глупому виду — значит, не знал! — в сильнейшем раздражении Маша хлопнула ладонью по столу.

Так вот, Мичурин ты хренов, чтоб знал на будущее. Оказалось, что при пересадке в определённом возрасте, в том самом, в котором вы его и сажали, десятилетнем, тот ваш неместный кедр, который горный, подгорный или как там его ещё…

34
{"b":"186774","o":1}