Ананд раздувает щеки – у восходящих звезд кибернетики знак некоторой растерянности.

– Выяснением этого мы как раз сейчас и занимаемся.

Наверное, Йогендра уже там. Место парковки рядом с отелем зарезервировано по договоренности со швейцаром. Сейчас он скорее всего открывает окно, вооружившись иглой с нужным медикаментом. Никакого оружия. Шив не любит оружие.

Шив откидывается на спинку низкого украшенного прихотливой вышивкой дивана. Кофе бурлит в турке на углях. Ананд наливает еще две чашки. Возможно, он и выглядит как лавда, но свое дело знает, думает Шив.

– Как насчет моего второго запроса?

– Ты веришь в теорию заговора?

– Я вообще не верю в теории.

– У каждого есть своя теория, дружище. В основе всего лежит та или иная теория. Брат жены моего двоюродного брата работает программистом в Европейском космическом агентстве, и там ходят интересные слухи. Помнишь, некоторое время назад американцы, русские, китайцы и европейцы объявили, что собираются направить космическую станцию на Тьерру?

Шив отрицательно качает головой. После второй чашки Ананд разражается длинным повествованием, чем-то напоминающим Шиву рассказы матери о героических деяниях Рамы и отважного Ханумана.

– Быть может, это первая ППЗ. Планета, похожая на Землю и находящаяся за пределами Солнечной системы. Астрономы обнаружили эту самую Тьерру, и сколько же шума было из-за нее по всем новостным каналам! Говорили, что к ней собираются направить автоматическую научно-исследовательскую станцию. И вот отсюда слушай внимательно. Здесь начинается история о заговоре: никакой станции, готовящейся к полету на Тьерру, не существует. И никогда не существовало. Разговоры о ней нужны были только как прикрытие. Ходят слухи, что там действительно что-то нашли. Нечто такое, что не создано ни Богом, ни нами. Какой-то загадочный объект. Очень, очень древний. Немыслимо древний. Ему не просто миллионы, а миллиарды лет. Ты можешь себе представить подобное? Миллиарды и миллиарды лет. Время на уровне Дня Брахмы. Это настолько напугало ученых, что они готовы рискнуть безопасностью и передать найденную информацию тем очень немногим людям, которые способны ее расшифровать. То есть нам.

Он тычет пальцем себе в грудь.

В данный момент американец уже выходит, думает Шив, уносясь вместе с ароматным дымом во внутренний дворик отеля, подальше от утомительных слов звезды компьютерных технологий, туда, где работают женщины и где ждет большая взятая напрокат машина, внутри которой лежит игла. Выходя, он будет бледен, станет растерянно мигать. Он даже бросит взгляд на машину. Он будет думать о своем кофе с рогаликом, кофе с рогаликом… Нас губят наши же привычки. Шив слышит беззвучный выстрел игломета. Видит, как подгибаются ноги толстяка, когда транквилизатор начинает действовать на его двигательные нейроны. Видит, как Йогендра заталкивает его в машину. Он улыбается этой слегка комичной картине: тощий уличный мальчишка пытается перекинуть грузную тушу американца через задний откидной борт автомобиля.

Шив сидит на мягких подушках, положив руки на колени. Полосы ярко-малиновых облаков догорают, небо становится чистым и голубым. Начинается еще один день с ароматом смерти.

Шив слышит отдаленные звуки радио. Похоже, диктор чем-то сильно взволнован. Повышенные голоса, обвиняющий тон. Шив откидывает голову назад и наблюдает за тем, как над чашкой кофе поднимается струйка пара. Прищурившись, он представляет, что смотрит на инверсионный след самолета. «Шарик непальского храма» нашептывает: верь… верь тому, что в этом мире нет ничего прочного, ничего устойчивого, в нем все возможно. Большая вселенная… Какая ерунда! Вселенная узенькая, тесная, она вся зажата в узком углу из света, музыки, человеческой кожи, и существует она всего несколько десятилетий, и не шире вашего периферийного зрения. Люди, считающие иначе, просто наивные дурачки.

– А третий совет?..

Сейчас Йогендра уже должен был захватить американца, затолкать в машину еще до того, как пройдут спазмы, и теперь он везет добычу сквозь дорожную сутолоку. Черт бы побрал все эти автомобили, такси, фатфаты, грузовики, автобусы, мопеды и священных коров!..

Глаза Ананда расширяются, словно он пытается постичь истину, слишком невероятную даже для восходящей звезды компьютерных технологий, верящей в теорию заговора.

– А вот тут-то начинается самое настоящее безумие. Ты там обделываешь всякие делишки с Натами и не знаешь, какие ходят слухи относительно того, на кого они работают, кто может быть их клиентом.

– Заговоры и слухи…

– Если в нашем мире нет Бога, то что нам остается, кроме них?

– Итак, кто клиент?

– Никто иной, как Мистер Гениальность собственной персоной, друг бедняков и защитник униженных, бич Ранов и гроза Авадхов. Позвольте вам представить Эн Кей. Дживанджи.

Шив переходит к третьей чашке густого ароматного кофе.

Шив встает и идет – медленно, как того требует сценарий – к первому ряду. Это знак для Йогендры прыгнуть вниз, на песок. Он вразвалочку направляется к Хейману Дейну, который уже начинает задыхаться. Йогендра поворачивает голову сначала в одну сторону, затем в другую и рассматривает Шива так, словно видит его впервые. Затем садится на корточки, убедившись, что Дейн видит все его движения, и подбирает с земли отрезанную мочку уха. Танцующим шагом Йогендра подходит к клетке с мини-саблезубым и изящным движением просовывает кусочек уха американца между прутьями решетки. Всего один щелчок челюстей. Шив слышит чавканье, тихое, но достаточно отчетливое. Хейман Дейн начинает вопить – пронзительно и жутко. Он воет, словно на поминках по самому себе; орет так, как кричит человек, понимая, что кричит в последний раз, и заходится уже нечеловеческим криком.

Шив брезгливо морщится от отвратительного, непристойного звука. Он вспоминает, как в первый раз увидел американца, когда Йогендра выволок его по туннелю на арену. Йогендра грубыми тычками толкал толстяка вперед, а тот пытался идти как можно осторожнее, спотыкался, семенил, боялся потерять равновесие, оглядывался по сторонам, широко открыв от удивления рот, щурился, пытаясь понять, куда это он попал. А теперь Шив замечает, как по шортам американца расползается пятно мочи, темное и горячее, будто след от родовых вод, и не может поверить, что знаменитый западный гений способен так идиотски закончить свои дни.

Йогендра вскакивает на ограждение. Сай идет к клетке. Она поднимает мини-саблезубого над головой и начинает свой парад, медленно шествуя вокруг арены. Шаг за шагом, потом поворот и – снова… Ритуальный танец, завороживший и соблазнивший Шива в тот вечер, когда он впервые увидел ее на этой арене, на этом песке. В тот вечер, когда он потерял все. А вот теперь она танцует для него. Есть в этом шествии что-то необычайно древнее: женщина, величественным шагом идущая по бойцовскому рингу. Мощным, агрессивным шагом. Танец Кали… Мини-саблезубый должен был бы уже давно вскрыть ей вены, изрезать когтями лицо женщины, скальпировать ее. Но он расслабленно повис на руках у Сай, загипнотизированный прикосновением.

Шив идет к первому ряду. К местам у самой арены.

– Итак, я спрашиваю, Хейман Дейн. Где ваш заказчик?

Сай присаживается на корточки рядом с ним, подогнув одну ногу под себя, а другую вытянув в сторону. Она пристально всматривается в глаза американца, из которых непроизвольно текут слезы. Она кладет кота себе на шею. Шив затаил дыхание от неожиданности. Он никогда не видел этого движения раньше. Он чувствует, как по телу пробегает сладкая истома и как напрягается член.

– Чунар, – всхлипывает Дейн. – Форт Чунар. Раманандрачарья… Его зовут Раманандрачарья. Развяжи мне руки! Развяжи мои долбанные руки!..

– Придется потерпеть, Хейман Дейн, – говорит Шив. – Нам нужны еще имя файла и код.

Американец бьется в настоящей истерике. Он полностью утратил человеческий облик и уже не способен здраво мыслить.

– Да! Да, только развяжите мне руки!..