Трискелион[19] громаден: длина каждого луча метров двести. Вселенский вальс замедляется, как только капитан Бет приводит скорость вращения в соответствие со скоростью вращения астероида, а Лизе удается произвести психофизиологическую переориентировку. Чувство стремительного падения проходит. Астероид находится у нее под ногами, и девушка спокойно опускается на него.

На расстоянии полукилометра от поверхности Лиза видит пучки света, исходящие от базы землян. Купола и списанные баки покрыты толстым слоем пыли, притягиваемой статическим электричеством. И только внеземной трискелион источает яркое, ничем не замутненное сияние.

Челнок движется в красном свете навигационных маяков. Несколько роботов усердно работают манипуляторами, очищая лампы и лазерные линзы пускового устройства. Взглянув вверх, Лиза видит, как они движутся вверх и вниз по силовым и коммуникационным кабелям. Дочери священника сразу же вспоминается библейская история о лестнице Иакова.

– Я вас отключаю, – звучит голос капитана Бет.

Лиза на мгновение теряет ориентацию, а затем вновь оказывается в тесной рубке модуля. Счетчики обнуляются, и девушка понимает – они сели на астероид. Некоторое время ничего не происходит. Затем начинают доноситься лязг, бряцание, глухие удары, свист, шипение. Капитан Бет расстегивает молнию на скафандре Лизы, и в нос бьет острый запах немытого тела. Сила тяготения на Дарнли-285 гораздо меньше земной, но вполне достаточна для того, чтобы дать представление о том, где верх, а где низ.

Начинается процесс ментальной переориентировки. Лиза висит головой вниз, словно летучая мышь. Перед ее глазами поворачиваются люковые задрайки, открывая короткий трубообразный проход, узкий, словно родовые пути. Распахивается еще один люк. В отверстие просовывает голову и плечи коренастый плотный мужчина. По его внешности можно с уверенностью сказать, что он является обладателем обширного запаса полинезийских генов, совсем недавно привнесенных в его фамильное древо. На скафандре сверкает эмблема армии Соединенных Штатов.

Протягивая руку Лизе, мужчина улыбается великолепной улыбкой.

– Доктор Дурнау, меня зовут Сэм Рейни, я директор проекта. Добро пожаловать на Дарнли-285 или, как наши коллеги-археологи любят его называть, Скинию!..

Теперь, когда карсеваки устроили постоянный лагерь у находящейся в опасности статуи Ганеши, уличное движение совершенно вышло из-под контроля, а господина Нандху, Сыщика Кришны, к тому же больше, чем обычно, терзает грибковая инфекция. Но еще хуже то, что ему предстоит брифинг с Виком в Отделе информационного поиска.

Господина Нандху в Вике раздражает абсолютно все, начиная от придуманного им самим для себя прозвища Вик (что дурного он нашел в «Викраме», хорошем имени с великолепными историческими ассоциациями?) до его «эмтивишного» стиля. Для господина Нандхи он – противоположная крайность тем фундаменталистам, которые сейчас собрались на перекрестке. Если Саркханд представляет атавистическую Индию, то Вик является жертвой погони за суперсовременным и преходящим. Но окончательно испортила господину Нандхе день его ссора с Парвати.

Утром она смотрела телевизор и смеялась, всплескивая руками, своим привычным извиняющимся смехом, над болтовней приглашенных в студию многословных глуповатых телезнаменитостей.

– Этот счет… Мне кажется, что сумма… несколько… несколько… великовата.

– Счет?

– Да, за капельное орошение.

– Но оно же необходимо. Как можно вырастить бринджал без орошения?

– Парвати, есть люди, которым не хватает воды, чтобы сварить горсть риса.

– Именно поэтому я и решила использовать капельное орошение. Это очень эффективно. Экономия воды – наш патриотический долг.

Господин Нандха сумел сдержать тяжелый вздох – пока не вышел из комнаты. По палму он отправил поручение об оплате, а его сарисины сообщили, что Вик запрашивает господина Нандху о встрече, и указали ему новый, незнакомый маршрут на работу в объезд Саркханда.

Он вернулся в комнату, чтоб попрощаться с Парвати, и обратил внимание, что жена смотрит главные новости часа.

– Ты слышал? – спрашивает она. – Дживанджи заявляет, что он оседлает рат ятру и помчится на ней по стране, подобно Раме, пока миллион крестьян не соберется на развязке Саркханд.

– Этот Дживанджи – известный популист и любитель устраивать беспорядки. Нам необходимо национальное единство перед лицом опасности со стороны Авадха, а не миллион нищих карсезаков, грязной толпой идущих на Ранапур.

Он целует Парвати в лоб. Настроение у господина Нандхи немного улучшается.

– До свидания, моя бюль-бюль. Ты будешь работать в саду?

– О да. Кришан придет в десять. Доброго пути. И не забудь забрать костюм из прачечной. Мы приглашены к Даварам сегодня вечером.

Господин Нандха спускается в стеклянном лифте по стене высотного дома Ваджпайи. У него вдруг резко повысилась кислотность. Перед глазами проплывает неприятная картина: он растворяется изнутри, клетка за клеткой, орган за органом.

– Викрам.

Викрам не очень высокого роста, да и фигура у него не ахти какая, что, однако, не мешает ему буквально во всем следовать моде. Он стильное создание: широкая майка без рукавов с бессмысленными текстами, сверкающими на дорогой материи – с помощью подобных надписей, как гласит учение, можно достичь состояния «случайного дзен», – модного покроя бриджи со спортивным облегающим трико под ними. И еще найковские «предейторы» – стоимостью в месячную зарплату честного сикха у входной двери.

Господин Нандха воспринимает подобные вещи как просто недостойные. Недопустимым же надругательством ему кажется и узкая бородка, тянущаяся от нижней губы до кадыка Викрама.

– Кофе?..

У Вика на столе постоянно стоит кофе в никогда не остывающей чашке. Господину Нандхе нельзя пить кофе. От него желудок Сыщика Кришны приходит в волнение. Он отдает пакетик с аюрведическим чаем молчаливому помощнику Викрама, имя которого никак не может запомнить. Процессор тоже стоит на столе у Вика. Это стандартный прозрачный голубой куб. Вик подключил его к самым разнообразным мониторам.

– Ну что ж, – произносит он и щелкает пальцами. Из громкоговорителей доносится шепот театра Бладда. Звук несколько приглушен из уважения ко вкусам любящего Монтеверди господина Нандхи. – Было бы гораздо легче, если бы вы хотя бы время от времени оставляли нам что-то, над чем мы могли поработать.

– Я принял ясное сообщение о серьезной опасности, – отвечает господин Нандха, и его внезапно осеняет: Вик, модный Вик, «технологический Вик», поклонник «транс-металла», завидует ему. Он тоже жаждет настоящих заданий, первоклассного сопровождения, министерских костюмов, оружия, способного убивать двумя способами, и набора аватар.

– На сей раз вы оставили даже меньше информации, чем обычно, – говорит Вик. – Впрочем, ее вполне достаточно для проведения нескольких нанопроб и получения почти полного представления о том, что происходит. Я полагаю, что программист…

– Он оказался самой первой жертвой.

– Так всегда и бывает. Было бы совсем неплохо, если бы он сумел в точности рассказать нам, почему его сарисин, призванный заниматься бухгалтерией маленького заводика, работал с фоновой программой по торговле на международном венчурном рынке.

– Пожалуйста, объяснитесь, – просит господин Нандха.

– Морва в Налоговом отделе объяснит это лучше меня, но создается впечатление, что «Паста Тикка», сама не ведая того, переводила горы рупий на счета компании с венчурным капиталом под названием «Одеко».

– Мне действительно необходимо поговорить с Морвой, – решает господин Нандха.

– Но одно я могу сообщить вам прямо сейчас…

Указательным пальцем Вик касается черты на плоском голубом экране.

– А, – произносит господин Нандха, скривив губы в едва заметной улыбке.

– Наш старый друг джайн Джашвант.