Катбад пощипал бороду.

— Ежели сие правда...— начал он.

— Ты чё, братан — реальный Маккой! За базар отвечаю!

— Хм-м... Мнение мое таково: даже ежели сие и истина, то новость столь громкая из больно уж ненадежных уст исходит. А окромя того, покуда невдомек мне, как в точности с делом подобным управиться. Касайся оно одного лишь волшебства...

Кухулин с мрачной важностью поддавшего человека молвил:

— И без всяких там гейсов готов я биться хоть с сотней, хоть с тьмою, но ежели судьба мне сраженному быть, тогда и впрямь мне конец!

Катбад повернулся к Ши:

— И сам видишь, что половина бед его в нем же самом и сидит!.. Под силу ли тебе проникнуть ясновидением своим и дальше, прислужник?

— Ладно, старый хрен,— сам напросился! — ответил Бродский.— Сразу после того, как Кухулина пристукнут, начнутся разборки, и по ходу войны практически все друг друга перебьют. Ни тебе самому не жить, ни Айлилю с Медб. Ну что, как тебе это нравится?

— Не более, чем рожу твою пред собою видеть! — раздраженно отозвался Катбад и обратился к Ши: — Можно ль доверять предсказаньям его?

— Не припомню случая, чтоб он ошибался.

Катбад переводил взгляд с одного на другого до тех пор, пока присутствующие чуть ли не наяву услыхали, как у него скрипят мозги. В конце концов он выдал:

— Мыслится мне, Мак-Ши, что есть дела у тебя неотложные при дворе короля Айлиля!

— И что же навело тебя на подобную мысль?

— Ужель не горишь ты желаньем повидать Оллгойта по поводу гейса супруги своей? Не тебе объяснять, что жена с гей-сом — все равно что жена с дурным глазом, и не видать тебе в жизни счастья, покуда не снимешь ты сию напасть раз и навсегда. Кстати, заодно можешь прихватить и этого человечка с собою, дабы поведал он Медб свою историю и намекнул тем самым, что в курсе мы всех ее интриг — от коих проку с той поры не более будет, чем сала от хряка, бисером кормленного!

— Соглашайся! — щелкнув пальцами, жарко прошептал отку-да-то сбоку Бродский, но Ши тут же запротестовал:

— Аллё, ребята, лично я далеко не так уж горю желанием тащиться ко двору Айлиля! Чего я там не видал? А потом, если эта ваша Медб настолько упертая дамочка, насколько мне представляется, то лично я сильно сомневаюсь, что она бросит все свои затеи только из-за того, что про них кто-то узнал.

— Первым делом,— провозгласил друид,— позволь напомнить, что Кухук и тебе, и спутникам твоим жизнь спас, за кое деяние отблагодарить его следует — не говоря уж про гейс тот губительный. Во-вторых же, на Медб мне по большому счету чихать — узнать о том, что известны нам ее планы, должен в первую голову Оллгойт. Не хуже тебя ведает он, что, ежели прознали мы суть гейсов задуманных — покуда наложить он их не успел,— все друиды придворные короля Конхобара супротив них петь примутся, и с задачею уязвить нас оными гейсами управится он не лучше, чем пес, что яблоко укусить силится!

— Хм-м...— протянул Ши.— Насчет благодарности это ты верно подметил, хотя все остальные аргументы вызывают у меня сильные сомнения. Что же касается желаний, то желание у нас сейчас одно — поскорей оказаться дома.

Он подавил зевок.

— Ладно, утро вечера мудреней. Где тут можно пристроиться?

— Финн проводит вас в покои спальные,— ответил Кухулин.— Мы же с Катбадом побудем здесь еще чуток, дабы поподробней обсудить новость нежданную.

Напоследок он одарил супругов своей обычной улыбкой — обаятельной и слегка меланхолической.

Финн проводил их в гостевую комнату, расположенную на задах здания, вручил Ши тусклую свечу и закрыл дверь. Бельфеба раскинула руки для поцелуя.

В ту же секунду Ши переломился пополам и повалился на пол от диких резей в животе.

Бельфеба склонилась над ним.

— Ужель хворь какая приключилась с тобою, Гарольд? — встревожилась она.

Он не без труда принял сидячее положение, прислонившись спиной к стене.

— Да так... ничего серьезного,— выдавил он,— Все этот чертов гейс! На мужей он, видать, тоже распространяется!

Девушка поразмыслила.

— А разве не в силах ты избавить меня от него таким же манером, каким поступил с тем бедолагой завывающим?

— Могу попробовать,— отозвался Ши,— но с большой долей вероятности могу сказать, что ни черта не выйдет. У тебя, если хочешь знать, слишком уж цельная и здравомыслящая натура — прямая противоположность всем этим местным истерикам. Короче, никакой гипноз с тобой не прокатит.

— Тогда попробуй магией своею!

Ши, цепляясь за стену, окончательно поднялся на ноги.

— И не подумаю, пока не узнаю побольше. Ты что, не заметила, какую лажу я тут гоню всю дорогу — сначала молния, потом фонтан из вина... В этом континууме есть что-то такое, что переворачивает привычную мне магию с ног на голову.

Она хохотнула.

— Ежели и впрямь закономерность такова, вот тебе и выход! Надобно тебе лишь позвать сюда Пита и учинить такое колдовство, чтоб якобы остались мы тут навсегда, и вот фюить! — мы и дома.

— Слишком рискованно, дорогая. Такое может выйти, а может и нет,— а даже если подобный фокус и сработает, то вдруг этот твой гейс такой прилипчивый, что не отцепится от тебя и в Огайо? Что тогда делать будем? Когда перескакиваешь из одного мира в другой, обычно тащишь с собой и все присущие тебе на данный момент личностные характеристики. А кроме того, я действительно не представляю, как именно переправить нас в Огайо.

— Что же делать нам тогда? — вопросила девушка,— Наверняка измыслил ты уже некий план, как водится!

— По-моему, нам ничего другого не остается, как принять предложенную Катбадом схему и отправиться повидать этого Олл-гойта. По крайней мере, хоть от этого проклятого гейса избавимся!

А пока же, в ожидании этого приятного события, Ши пришлось устраиваться на полу.

 Наутро Гарольд Ши, Бельфеба и Пит Бродский пустились в путь по Центральной долине Ирландии. Ехали не спеша, большей частью шагом, но практически без остановок: семейство Ши на лошадях, а Бродский на муле, на спину которого детектив взгромоздился явно без всякого воодушевления. Еще одного мула он вел за собой в поводу — тот был нагружен провизией и всевозможным походным скарбом, который всучил им Кухулин. Обмундирование путешественников пополнилось парой вполне приличных палашей, что методично похлопывали Ши и Бродского по ляжкам, и аккуратным кинжальчиком, который Бельфеба пристроила за поясом. Когда она затребовала привычный лук, принесли ей на выбор только какие-то жалкие кривые палки, натянуть которые можно было от силы до груди. Дальнобойность этого, с позволения сказать, оружия ограничивалась лишь полусотней ярдов, так что все предложенные образцы пришлось отвергнуть.

Весь первый день одолевали пологий, но бесконечно длинный подъем к плоскогорью Монагхан. Несколько миль путники следовали причудливым изгибам Эрна, но в конце концов нашли брод и, прошлепав по мелководью на другой берег, углубились в заболоченные равнины западного Кавана. Иногда под копытами намечалась более-менее твердая тропа, но большей частью приходилось не без труда пробираться сквозь заросшие густой травой торфяники, следуя пусть и многословным, но крайне невнятным указаниям встречных крестьян. Когда они огибали по самому краю очередную из небольших рощиц, изредка попадавшихся на пути, прямо перед ними вскочил и умчался прочь олень, а одно время сбоку от них некоторое время трусил волк с высунутым языком, пока окончательно не решил, что тут ему ничего не светит.

Когда стадо смеркаться, позади осталась по меньшей мере половина пути. Бродский, который весь день пребывал далеко не в лучшем расположении духа, под влиянием превосходной бивачной стряпни Бельфебы малость ожил и объявил, что древней Ирландии он уже насмотрелся и вполне созрел вернуться домой.

— Одного не просеку,— сказал он,— почему бы тебе попросту не закинуть нас обратно тем же макаром, каким мы здесь очутились?

— Потому что у меня для этого не хватает квалификации — по крайней мере пока,— терпеливо растолковал Ши.— Ты же сам видел, как колдовал Катбад: начал заклинать на каком-то архаическом языке, а закончил нормальными понятными словами. Суть я уловил, но старинного языка-то я не знаю! Придется учить — если только раньше мы не найдем еще кого-нибудь, кто сумеет закинуть нас обратно. Я уже и так и сяк прикидывал, пока совсем голову не сломал. Как ты сам говорил, надо действовать быстро. Что ты, интересно, собираешься рассказывать своим коллегам, когда мы вернемся? Они ведь тебя наверняка ищут.