Сидзука была простой — и в то же время загадочной. Любила рис и морепродукты, могла рассказать о городе массу интересного… и в то же время не слушала музыку, почти не смотрела кино, плевать хотела на актрис и актёров, и, о боги! Ей было совершенно неинтересно слушать о ГП! Нет, сначала она заинтересовалась, но после фразы «летают на мётлах и колдуют при помощи волшебных палочек» резко потеряла интерес. И вот кто разберёт — почему?

Однако, девочка-с-косой одним своим присутствием и благорасположением к такой же, как она, новенькой, помогла Шимомуро быстрее освоиться в классе, сдружиться с остальными одноклассницами и девчонками из параллельных классов потока. И, собрав четырёх единомышленников, Ю отправилась регистрировать клуб Магии. Немного смутила реакция директора, который, ставя размашистую визу на бланке и прикладывая личную печать (для выделения комнаты и реквизита, который могла бы предоставить школа), прошептал себе под нос что-то вроде «ну наконец-то нормальное хобби, а не клуб любителей дифференциальных уравнений или строителей гигантских человекоподобных роботов». Шимомуро немедленно захотелось заглянуть в последний, но она мужественно сдержалась и не стала ничего спрашивать.

Сидзука в клуб Магии идти ни в какую не хотела. «Я точно не маг, знаешь ли!». Однако, помочь новоявленной подруге не отказалась и шестеро девочек привели клубную комнату в состояние «уютное гнёздышко» буквально уже на второй день. Даже горшки с цветами поставили. На центральный стол был торжественно установлен «кубок» с определяющим магов порошком (состав благоразумно был оставлен в секрете). Предполагалось, что неофиты будут опускать туда руку и пытаться передать Силу… в случае удачи, из чаши будут бить лучи света. Очень стильно, правда?

И, естественно, в субботу, молодая женщина-психолог из проверочной комиссии захотела обосноваться именно там — кабинет пришёлся ей по душе.

Судзухара очень волновалась, ведь сегодня её первый день работы со детьми — до этого она в основном исполняла обязанности секретаря. Несмотря на профильное рекомендованное образование и то, что магом она была во втором поколении, родившись у двух принятых в клан Джингуджи слабых магов, выпускали её «в поле» только при проверке филиала инспекцией из центрального офиса Социального Комитета. Выявлять замаскированных демонов — вот её работа, ну и устранять последствия контакта с демонами у обычных людей. Образование психолога требовалось, чтобы затереть или изменить эпизод встречи аякаси и человека в памяти последнего. Часто это даже магии не требовало — небольшой разговор, и сам пострадавший верит не в сверхъестественные причины, а в стечение обстоятельств.

Но Микуру в отделе берегли — с каштановыми волосами волной, хрупкой фигуркой и большими наивными глазами к реальной работе её боялись подпустить… и правильно делали. Но из-за дурацкой комиссии по работе со школьниками и студентами, от стульев и «пасьянса» оторвали вообще всех. Аврал, как он есть.

Пока школьная комиссия что-то там проверяла в расходах химреактивов и шепталась с учительницей химии, потоки по одному сгоняли в актовый зал… и началась адова работа. Дети! Кто придумал вылавливать «нетипичное поведение» в этой возящейся, перешёптывающейся толпе сидящих «цыплят»? Хорошо, что в составе их инспекции было аж три психолога… и что комиссия волевым решением откинула проверку потоков младше десяти лет. А лекцию они и по школьной трансляции прослушают.

В итоге лекция превратилась для Микуру в настоящую пытку — попробуй, разгляди кого в море голов… пусть их всего девяносто человек, всё равно. В итоге, Судзухара просто плюнула на наблюдения, и решила вызывать по списку. И начать с «трудных» мальчиков. Мальчиков вызывали по одному, и она порядком вымоталась, пытаясь разговорить подростков — стесняющихся незнакомки, класса, обстановки… и миловидного вида девушки. О ками, что б ещё раз опрашивать детей во время полового созревания… ужас!

Выпроводив за дверь последнего «проблемного» и посмотрев на часы, Судзухара обнаружила, что уже четыре часа дня. И решила девочек запускать скопом. Причём одну «скинул» ей старший психолог из их прикомандированной группы, мотивировав, что у него на неё времёни не остаётся. Ну хорошо…

«… да вы издеваетесь!» — подумала Микуру, оглядев посетительниц. — «Или кто-то из верхушки школы ненавидит девочек-в-очках». Трое посетительниц были в форме, в очках и примерно одинаковой комплекции, только причёски кардинально различались. И не выглядели они какими-то там «взрывателями», скорее наоборот — «заучками». «Интересно, это шовинист-директор ненавидит умных женщин или завуч постаралась?»

Девушки поздоровались, представились, расселись полукругом на заранее выдвинутых стульях, и Микуру приступила к «беседе». Ещё ей не давала покоя одна из фамилий учениц, но она никак не могла понять, какая. Быстро «проехавшись» по теме «взрывать плохо» и убедившись, что тема учениц никак не интересует, Судзухара привычно перешла на тему бытового насилия. И вот тут-то ей поплохело!

Канаме не видела ничего плохого в бытовом принуждении, считая его неотъемлемой частью жизни. Взгляды скорее циничной женщины средних лет, но услышать такое от одиннадцатилетки? Кошмар!

Чидори относилась к насилию ровно: это плохо, и по направлению к себе планировала его «пресекать». Она это сказала с таким холодным равнодушием, что у впечатлительной Микуру тут же сложился образ маленькой девочки с косой, прямо в школьной форме с позиции на крыше «пресекающей» насилие из снайперской винтовки. «Картинка» получилась такой органичной, что просто ужас!

Что касается Ю, то та рассказала, что не считает бытовым насилием насилие как таковое, а только необоснованные попытки навязать своё мнение. Потому что обоснованные попытки могут быть не только не вредными, но и даже единственно-верными. И рассказала пару случаев из истории авиакатастроф. «Она их что, специально выискивала?» — бедная Судзухара покрылась холодным потом, выслушивая разошедшуюся Ю, влезшую на свой второй любимый конёк, «полёты». Психолог, как уже говорилось, на недостаток воображения не жаловалась.

Лихорадочно исписав в своём блокноте листов пять, Микуру уже прикидывала, сразу вызывать родителей в комитет или сначала подать официальную петицию в объединённую комиссию по школам города, когда со стула встала самая стриженная девочка. Потянулась. С довольной улыбкой оглядела Судзухару. И, обращаясь к остальным девочкам, проговорила:

— Я всё-таки проспорила маме! Она сказала, что Микуру-тян обязательно накатает на меня, тебя и Сидзуку, по длинному диагнозу, а я считала, что она меня сразу узнает.

— От… откуда ты меня знаешь?! — Психолог аж вскинулась и, напоровшись на холодноватый прищур девчонки, вздрогнула.

— Ми-ку-ру… сан. Моя фамилия вам никого не напомнила? Возможно, она почему-то похожа на фамилию начальника IT-службы? Хм, наверно, потому что я его дочь…

И тут Судзухара вспомнила. Чета Канаме неоднократно бывала на корпоративах Комитета (как и принято у сотрудников, те приводили своих «вторых половинок» — всё-таки Социальный Комитет был и оставался достаточно закрытой организацией). Именно эта женщина, Канаме, слегка приняв на грудь и зацепившись языками с Микуру, в разговоре сначала в два счёта заставила её поверить, что перед ней сидит опытная наёмная убийца, как минимум — международный террорист, а может и вообще Саддам Хусейн, сделавший глубокую пластику лица и груди. А потом в те же пять минут доказала, что трактовать факты по совершенно правдивым словам нужно уметь, и что общепринятые позиции далеко не всегда верные. И теперь, медленно покрываясь холодным потом, она всматривалась в знакомый прищур, перенятый дочерью у матери.

— Начнём с того, — тоном опытного психолога вещала Канаме, — что сначала вам, Микуру-сан, требовалось уточнить данные о родителях и роде занятий самих подо… обследуемых. Например, спокойствие Сидз… Чидори связано с тем, что она имеет большой опыт единоборств и действительно может дать отпор в случае насилия. То, что не страшно, не пугает, не так ли? Ну, про меня вы скорее всего догадались, а вот то, что у Ю отец работал лётчиком-испытателем, для вас, наверно, новость? Всё просто, правда? Надо будет сказать папе, чтобы распечатал отчёт о нашей школе и дал почитать маме — вот она пораду…