Например, о том, как она излечилась от «проклятья магов». Есть у британских волшебников поговорка — «силы много не бывает». Остаётся пожалеть их, потому что они действительно не знают, что такое много силы. Слишком много для хрупкого человеческого тела. Один из непреложных законов магии гласит: подобное побеждает подобное. И потому, сколько бы ни ставили в её теле колючие ёжики запечатывающих внедрённых заклятий, её сила разрывала их раз за разом. Пока маленькая Куэс бодрствовала, она вполне контролировала себя, быстро научилась, чтобы прозрачно-тёплая волна энергии не обжигала кожу… или внутренности. Кошмар начинался, когда она засыпала. Два раза из трёх она успевала проснуться до того, как её магия успеет нанести повреждения, но иногда сон был слишком глубок…

Её рано начали учить, уже в пять лет маленькая Куэс умела отсылать энергию во вне организма, поджигала свечи касанием за фитиль, двигала предметы телекинезом. На некоторое время приступы из опасных превратились во что-то просто болезненное, неприятно, но это можно было игнорировать. Просто нужно было сделать достаточно этих очень-очень интересных манипуляций с предметами или яркими искрами заклинаний. А потом её резерв начал расти. Так бывает. Считается, что если резерв в детском возрасте больше среднего уровня, то обычно у ребёнка полностью проявившийся дар. У Куэс оказался редчайший по силе дар. И он был готов её убить.

Мерухи Джингуджи устало смахнула капли пота, выступившие на лбу, и продолжила сканирование-исследование-перезапечатываение силы дочери. Учитывая, что совсем неслабую Мерухи Куэс размером резерва превосходила на порядок, работа была не из лёгких. Тогда, поняв, что ребёнок может просто не пережить, мать, наконец, обратилась за помощью к Старым Кланам.

Обращение к политическим противникам, как и ожидалось, прошло далеко не гладко. Жрецы — зеркальщики были готовы спасти ребёнка безвозмездно, запечатав дар… целиком. То, что при этом Куэс осталась бы в лучшем случае полоумной, произнесено не было, но любому, знакомому с теорий магии, было ясно как день. Тсучимикадо, вежливо улыбаясь, сообщил, что среди клановых техник нет ни одной, что могла бы пригодиться. «Темница дара»? Ну, это же вымысел, нет такой техники и быть не может, как можно регулировать ток маны внутри источника, современная магическая мысль это решительно отрицает. И тогда пришлось обращаться к «чокнутым» Амакава.

Про клан артефакторов — укротителей ходили самые невероятные слухи, начиная от того, чем именно они занимаются со своими демонами в свободное время (и что именно это обеспечивает экстремальную преданность приручённых монстров) и заканчивая тем, что мол де любой до кого они дотрагиваются, больше не остаётся прежним. Но, выбора не было. Встреча с главой клана прошла в тёплой, дружеской атмосфере… если не считать, что Мерухи каждый раз дёргало, когда ей подносила чай или пирожные зашики-вараши, дух места, силы такой, что в волосах начинают проскакивать искры. Очень атмосферно! Совершенно понятно, почему добровольное затворничество Амакава никто не стремится прервать. Но другого выбора всё равно не появилось.

В конце недели Джингуджи привезла в Ноихару свою семилетнюю дочь. Лишь мельком осмотрев ребёнка, глава Амакава согласился провести «лечение». И огласил цену. Не так уж она оказалась высока: всего лишь жизнь за жизнь. Куэс должна была перейти в род владеющих «силой изменяющего света».

— Пойми, Мерухи-сан, для твоей дочери всё равно теперь нет своей судьбы: никогда ещё столь сильный дар не доживал до такого гигантского — 7 лет — срока. Никто не знает, как поведёт себя энергия, собранная в таком количестве всего в одном теле. Потому и не взялись остальные — спесивые глупцы боятся расписаться в собственном бессилии, не идиоты они всё же. И ты вовремя привезла её ко мне: не больше года ей осталось. Я и так удивлён, что она смогла усмирять свою силу так долго. Только будучи женой наследника, который владеет даром нашей крови, она сможет жить как человек, без риска, что её сила овладеет ей. Только владеющий «светом» может защитить её от того, что внутри неё.

Мерухи закончила и устало опустилась в кресло подле каменного параллелепипеда алтаря. Дочь завозилась, потягиваясь, разминая затёкшие мышцы, свесила ноги на пол и потянулась за одеждой. «Как же, отдать её за какого-то почти бездаря» — продолжала по инерции давний спор сама с собой Джингуджи-старшая — «да у нас каждый начальник отдела в заштатном городке сильнее этого Амакава. И внук его тоже меня не впечатлил. Попросись он ко мне в клан… улицу бы я не отправила его подметать, конечно, но и к старшей семье на удар молнией не подпустила бы! А ведь не произойди раскол в клане „светоносителей“ — дочь пришлось бы сватать так и так. А теперь остался один наследник, под подавлением и не обученный… за ним даже на всякий случай время от времени приглядывают… но дочери я выберу партию и повыгоднее!» Она снова осмотрела Куэс сканирующим заклятием и снова была вынуждена расписаться в том, что не понимает, что происходит внутри её источника. И никто не понимает. Ограничители внешние, ограничители внутренние, но хватит ли их, если случится то, о чём предупреждал старик Амакава? Тянущее чувство собственного бессилия заставило сердце сбиться с ритма, но старшая из женщин взяла себя в руки. Не время. Может, и обойдётся.

— Я слышала, доча, что ты близко подружилась с отпрыском Малькольмов в этом году? — Как бы между делом проговорила она. — Не расскажешь об этом Александре?

Семейство Шимомуро обустраивалось на новом месте: грузчики вносили коробки, втаскивали мебель и бытовую технику, даже пальму в кадке. Отец педантично сверял по списку принимаемое, а мать пыталась уследить, что бы всё поставили именно туда, где для него место, и что бы расшалившаяся Ю не уронила на себя тяжёлую коробку, и что бы не смела втягивать в свои забавы маленького Сато. Получалось не очень: рабочие совершенно не понимали внутренней красоты и гармонии помещений, и норовили всё поставить так, чтобы сочетание получилось максимально ужасным. Кроме того Сато ни в какую не понимал, что больному астмой ребёнку не следует кружить следом за их здоровой дочерью в пыли переезда и пытаться залезть на пальму, которую, о горе! — опять поставили не туда, тоже не стоит.

Но переезд всё-таки свершился. Была достигнута наконец гармония между трёхмерным миром и представлением матери почтенного семейства о прекрасном, дети были накормлены, умыты и водворены по комнатам, а пальма лишилась даже не всех листьев. И пока взрослые занимались скучными взрослыми делами, вроде готовки завтрака, чтобы с утра только разогреть, проверяли, не течёт ли стиральная машина и куда всё-таки убрали мыло и ту-самую-коробку, наконец-то заполучившая полностью свою личную комнату Ю принялась потрошить свои личные вещи. Для начала из коробки побольше был извлечён Мистический Хрустальный Шар: такой загадочный и мистический, что можно было и не объяснять. Потом появились: мистические ароматные палочки, мистические свечи, Очень мистическое круглое зеркальце и колода Волшебных Зачарованных (для разнообразия) карт Таро. Оу! Ну, теперь полный порядок, можно приступать к ритуалу зачарования дома. Ну или хотя бы комнаты, а то всё вокруг такое мистическое, а комната, пусть и своя, до безобразия обычная!

Процесс, как это и бывает в любом бытовом обустройстве, хоть десять раз мифическом, затянулся. Во-первых девочка решительно не доставала до потолка даже со стола, не говоря уже о более приземлённом и ни капли не мистическом стуле. А потолок был нужен: кто же оклеит светящимися звёздами и планетами загадочный рисунок загадочных созвездий на потолке. И уж точно не стоит просить папу: донельзя флегматичный и педантичный отец налепит звёзды не абы-как (то есть загадочно!) а в схему созвездий (для пущей пользы), да ещё и разделит аппликации по цвету и светимости, чтобы совпадали. В созвездиях, точных механизмах и математических вычислениях отец Ю отлично разбирался, ныне авиаинженер, а ранее — лётчик-испытатель имел приличный багаж «аварийных» знаний. Вот только вёл себя занудно и скучно!