— Тебе ведь тоже нравится со мной трахаться? — спросила Анжелика, улыбаясь.

— Да, — слово «разочарование» было слишком мелким для чувства, обрушившегося на Романа. — Да, конечно. Но я думал… Мне нравится и просто сидеть рядом с тобой.

— Ну, мне тоже нравится сидеть рядом с тобой, — небрежно сказала Анжелика. — И вообще. Ты меня возбуждаешь.

Сегодня явно мужчиной была она. Он — всего лишь женщиной.

Думал ли Роман когда-нибудь, думал ли он, в постели с Катей мечтая лишь о животном желании со стороны женщины, думал ли он, жестокий и сильный, солдат и зверь, думал ли он когда-нибудь, как больно его ранит такая — всего лишь животная — женская страсть?

— Тебя что, это разочаровало? — почувствовала Анжелика.

— Да нет, забудем, — отмахнулся Роман.

Она посмотрела на него внимательно и все поняла.

— А чего ты ждал? — спросила она удивленно. — Что ты ожидал услышать?

— Нет, ничего, — Роман отвернулся, чтобы не видеть ее глаз. — Ты сказала, что ты думала.

— Да, а что?

— Моя жена… — начал Роман.

Анжелика стукнула кулаком по панели приборов:

— Если я хоть раз еще услышу что-то о твоей жене… Рома, я устала. Тебе больше не с кем поговорить об этом?

— Ты хороший психолог, — сказал Роман обреченно, — мне хотелось говорить об этом именно с тобой. Прости, если я тебя утомил.

— Ром, просто это уже невозможно выносить, — скороговоркой проговорила Анжелика. — Я, как дура, уже два месяца к ряду спасаю твой брак. Зачем мне это нужно, как ты думаешь?

Роман пожал плечами.

— Я, как идиотка, уговариваю тебя жить с этой… с этой женщиной, прости, Господи. Ромочка, у тебя все будет хорошо, — передразнила она сама себя, — не волнуйся, не переживай… Если бы ты пришел ко мне в службу брака… слышишь? Если бы ты туда ко мне пришел, а не трахать меня, я бы сказала просто, что тебе надо развестись. Что спасти твой брак невозможно. Невозможно!

Когда-то он уже слышал эти слова от нее, но тогда они были сказаны с гораздо меньшей страстью.

— Ты так думаешь? — устало спросил Роман.

— А ты как думаешь? — она повысила голос. — За все время, что мы общаемся, ты не сказал ни одного положительного слова о своей жене, а я чисто из женской солидарности уговариваю тебя жить с ней!

— Ты много не поняла, — сказал Роман. — На самом деле у нас все не так плохо.

— Вот как? — издевательски переспросила Анжелика. — Судя по твоим рассказам, кроме бесконечных скандалов и истерик, там нет ничего. Это и есть «не так плохо»? Похоже, ты вообще ничего не знаешь о нормальных человеческих отношениях!

— Многое из того, что я говорил тебе, я говорил нарочно, — признался Роман. — Многое было надумано. Я специально подстраивал некоторые ситуации.

Глаза ее странно блеснули в темноте. Глаза рыси или пантеры, готовой к прыжку.

— Зачем? — спросила Анжелика.

— Чтобы видеть твою реакцию. Я хотел лучше узнать тебя.

— Ну и как? Узнал?

— Выражаясь языком компьютера, у меня весьма своеобразная система анализа, — сообщил Роман. — Я накапливаю информацию, накапливаю, и вначале ничего не происходит. Потом, когда информации становится достаточно, начинается собственно анализ. И тогда становится ясно, нужен мне человек или нет. Ему захотелось оттолкнуть Анжелику от себя, сделать что-то такое, чтобы она ушла сейчас и уже не вернулась; он бы попробовал возвратить ее назад, он бы даже страдал, и страдал мучительно; но толчок должен был быть сильным, чтобы она сама сказала «нет» навсегда. — И какие же выводы ты сделал насчет меня? — поинтересовалась Анжелика. — Ну, одно я понял точно, — честно сознался Роман, — для семейной жизни ты не годишься.

— Вот как? — протянула она, разглядывая его лицо так, будто видела его впервые. — Ну, это твое личное мнение.

— Ты не такая преданная, как моя жена, — Роман попытался объяснить свою точку зрения. — Может быть, она не такая красивая, как ты, и извилин в голове у нее меньше, но я знаю, что она никогда не бросит меня. Что бы ни случилось. Ты знаешь, что это за чувство — чувство уверенности? А у тебя все зависит… от настроения даже, может быть. Ты не смогла бы прожить с одним человеком всю жизнь. Ты привыкла играть с другими людьми, тебе нравится заставлять их подчиняться. Тебя не волнует результат. Тебе нужен сам процесс.

— Ты очень плохо меня знаешь, — сказала Анжелика.

— Я вообще тебя не знаю! — закричал Роман. — Я хотел бы узнать тебя получше! Хотел бы, но ты не даешь мне этого! Ты говоришь какие-то фразы, ты смеешься, улыбаешься, я теряю голову, а тебе это нравится… Я не могу напаивать тебя до бесчувствия всякий раз, когда захочу узнать хоть что-то о тебе и обо мне!

— Зачем? — спросила Анжелика.

— Что «зачем»?

— Зачем ты хочешь узнать меня лучше?

— Не знаю, — Роман покачал головой. — Но если я буду с тобой общаться, я должен узнать тебя, — он громко выдохнул воздух из легких, потом набрал его побольше, чтобы сказать самое главное: — Я не хотел расставаться с тобой сейчас. Но я тебя боюсь.

— Я вижу, — сказала Анжелика.

Роман уехал прочь от Анжеликиного дома с твердым намерением не видеть ее. Не видеть ее как можно дольше. Страх действительно занимал все большее место в их отношениях; невидимая какая-то пучина все глубже затягивала Романа, и не было сил противиться ее липким, сладким путам.

Рома не звонил. Где-то сзади, затылком, Анжелика чувствовала, что что-то не так; не вину свою чувствовала, а отражение своего поведения в Ромином мозгу. Что-то где-то не так было сказано; а ведь она не лгала, отвечая на вопросы своего дотошного любовника, была искренна настолько, насколько это вообще было возможно; ее нетрезвость лишь усугубляла эту искренность….Пытаясь ощутить себя виноватой (в чем виноватой?), набрала Ромин номер.

— Привет.

— Привет, — ответили на том конце трубки.

— Как дела?

— Хорошо. Очень много работы.

Анжелика, полулежа на диване с чашечкой кофе, усмехнулась про себя. Как-то раньше тебе эта работа не мешала со мной встречаться.

— Да, я понимаю, — сказала послушно. — Ты поэтому не звонишь?

— Поэтому. А почему еще?

— Мне показалось, что ты обиделся.

Поморщилась, показала язык своему отражению в зеркале — может быть, и не стоило этого говорить.

— Ты права, — сказал Рома.

— Действительно? И на что ты обиделся?

— Неважно. Ерунда.

— Ром, я была пьяная, я могла сказать какие-то глупости, — заявила Анжелика. — Извини.

— Да ничего. Что у тебя новенького? — равнодушно спросил он.

— У меня кошелек украли, — сообщила Анжелика.

Это произошло утром, в метро; черт ее угораздил ехать в метро; открыли «молнию» на сумке и вытащили кошелек.

— Да ты что? — оживился Рома. — Сколько там денег было?

Анжелика мысленно подсчитала. — Около четырехсот баксов.

— Сколько? — обалдел Рома.

— Ну, четыреста баксов и рублями немножко, — уточнила Анжелика.

— Ты шутишь? Зачем ты носишь с собой такие деньги?

— Ну, я хотела обменять их на финские марки. Два дня таскала в сумочке, смотрела по дороге во всех обменниках, где курс лучше. — Вот и досмотрелась, — саркастически сказал Рома. — Ты издеваешься? — обиделась Анжелика. Она не могла видеть сейчас выражения его лица, и это удручало ее, как всегда во время разговоров по телефону. Она не любила телефонные разговоры, потому что не могла видеть выражения лица собеседника. — Кто же носит с собой такие деньги? Ты очень расстроилась? — Пляшу и радуюсь, — Анжелика щелкнула кнопками переключения каналов на телевизионном пульте, и одновременно перещелкнулись мысли у нее в голове. — Скажи лучше, на что ты обиделся. — Знаешь, если честно, я вообще не собирался звонить тебе на этой неделе, — сообщил Рома.

— А я в четверг еду в Финляндию, — сказала Анжелика. — Так что если что, тогда уже совсем до следующей недели. Ты будешь дальше обижаться или как?