Газеты об этом умолчали.

На рабочих конец ее произвел гнетущее впечатление. Карл Жубур несколько дней ходил с таким чувством, как будто в этой смерти чем-то повинен был и он сам.

«Да, приноравливаться к существующему порядку, терпеть его — значит мириться с судьбой Арии Селис и тысяч подобных ей молодых слабых существ, считать естественной их гибель».

Несколькими днями позже всех взволновал другой такой же случай. Один рабочий уехал на воскресенье в Ригу. Он не вернулся ни в понедельник, ни во вторник. И только в среду вечером кто-то прочел в газете, что возле Баластной дамбы молодой человек, по имени Ян Бридинь, решив покончить с собой, бросился в Даугаву. Причина самоубийства — неудовлетворенность жизнью.

Ян Бридинь и был тот рабочий, который не вернулся на болото.

«Малодушные и неверующие… — думал Жубур. — Вам казалось, что этот подлый порядок незыблем, что он никогда не изменится. Потому и не хватает у вас сил выдержать до конца. Да, жить такой жизнью — без веры в лучшее будущее, в наступление иных времен — невозможно. Но почему вы ограничиваете свой мир пределами собственной личности, почему измеряете все свои цели только собственными силенками? Знаю, по себе знаю, что это такое. Нет, одиночество — страшная вещь. Оно принижает человека, делает его жалким, беспомощным. Малейший ветерок валит его с ног. И как прав Силениек — надо раскрыть людям глаза, пусть они видят, что они сильны, что их сотни тысяч, миллионы, что у них одна цель, и надо только понять, в чем она…»

Сам он уже выбрал свой путь и никогда не сойдет с него. Он больше не чувствует себя одиноким.

Жубур роет торф и считает время, оставшееся до дня отъезда. Однажды вечером, возвращаясь с работы в барак, он нагоняет на дороге молодую девушку, она оборачивается, и оба узнают друг друга.

— Добрый вечер, — говорит он и широко улыбается, чуть ли не в первый раз за весь месяц.

Девушка протягивает ему руку.

— Здравствуйте. Оказывается, и вы здесь работаете? Позвольте, наконец, поблагодарить вас, вы меня выручили из большой беды.

Это та самая девушка, которую Жубур видел на дюнах.

У бараков они прощаются, называют друг другу свои имена. Девушку зовут Айя Спаре. На болоте она уже второй месяц, но здесь так много людей и все они становятся так похожи друг на друга из-за этой грязи, что можно за целый сезон не заметить знакомого лица, объясняет она.

— И потом мы же еще были незнакомы.

На следующий вечер они встретились на том же месте, но уже не случайно. Жубур с первых слов признался Айе:

— Я ждал вас.

— Вот и хорошо, — без всякого смущения или кокетства ответила она. — Мне и самой хотелось вас встретить. Что вы обычно делаете по вечерам?

— Да почти ничего не делаю. Прочту газету и заваливаюсь спать.

— Наверно, очень устаете за день?

— Теперь уже не так, как в первые дни. Тогда, правда, тяжело было.

— Да, вначале всем тяжело, а потом привыкаешь. Ну, а не жалко вам так легкомысленно растрачивать драгоценное время? Я уверена, что вы спите часов по девять.

— Вы почти угадали. — Жубур улыбнулся, хотя почувствовал себя несколько сконфуженным. — И мне это вовсе не по вкусу. Но чем прикажете здесь заниматься? На газету достаточно получаса, книг достать негде. Даже поговорить не с кем… Я много раз пробовал сойтись поближе со своими соседями, но все это очень усталые и замкнутые люди.

«Странно, — думал он, глядя на открытое, но серьезное лицо Айи, — она лет на восемь, на десять моложе меня, а я перед ней чувствую себя чуть ли не мальчишкой. Как будто и сам признаю ее право спрашивать или даже оценивать меня…»

— Вот что, — сказала Айя, немного подумав. — Если вы не очень устали, выходите после ужина в рощицу, знаете, за шоссе? Мы там с вами поговорим об одном деле.

— Я приду туда через полчаса.

— Да нет, зачем так спешить… Лучше через час. Раньше я не могу.

В бараке Жубур долго умывался. Потом, надев чистый костюм и наскоро проглотив скудный ужин, собрался уходить.

— Не иначе, как на свидание, — подмигивали друг другу соседи по койке, наблюдая его сборы.

— Да пора уже проветриться немного, — весело ответил Жубур. — А то живешь, как в тюрьме.

— Ничего, дело хорошее. Желаем счастья! — крикнули ему вдогонку несколько голосов.

Он старался угадать, о каком деле будет говорить Айя. «О чем-нибудь серьезном? Немного рановато с незнакомым почти человеком. Или это один предлог, а девушке просто хочется поболтать, отвести душу с товарищем по несчастью. А тут подвернулся такой подходящий повод для дальнейшего знакомства, как эта история на Взморье. Нет, не похоже. Что в ней как раз бросается в глаза с первого взгляда — это прямота, полное неумение или нежелание хитрить, лукавить. Видимо, совсем, совсем незаурядная девушка».

Айя пришла точно в назначенное время. Она тоже приоделась. Жубур сразу узнал синюю юбку и белую блузку — те же, что и тогда, на Взморье. Даже косыночка на шее та же.

Пожалуй, Аня была единственным человеком на болоте, у которого лицо не выражало обычного здесь уныния или покорности судьбе. В ней была та спокойная, ненавязчивая жизнерадостность, которая не нуждается в резких, шумных проявлениях, но тем сильнее оставляемое ею впечатление. В ее присутствии и Жубур почувствовал себя душевно освеженным, уверенным.

— Походим, или вам хочется посидеть? — спросил он.

— Сначала посидим, а потом можно будет прогуляться.

— Пойдемте тогда вон к той срубленной березе.

Айя с сомнением покачала головой.

— Лучше не здесь. — Она повела его на небольшую лужайку, почти у самого шоссе. — Вот сюда.

— Здесь мы будем у всех прохожих и проезжих на виду. Чем это лучше? — удивился Жубур ее выбору.

— Зато и они у нас на виду. Главное, чтобы никто не слышал нашего разговора. И вы запомните на будущее, что никогда не следует заводить разговоры о секретных делах в лесу, там могут подслушать из-за любого куста. — Она улыбнулась. — Вижу, что у вас еще никакого опыта нет.

«Секретные дела?.. О чем это она?» — недоумевал Жубур.

Наконец, они выбрали местечко посуше и присели.

— Вы знакомы с Андреем Силениеком? — спросила Айя.

Жубур молча кивнул в ответ. Теперь он начал догадываться. «Да, тогда ничего странного в ее поведении нет. Вероятно, оба они — и Андрей и Айя — люди одного дела».

— Я его тоже знаю. Уже четыре года знаю. И скажу вам только одно, — горячо сказала Айя, — я ему обязана воспитанием больше, чем отцу с матерью.

— Да, такого человека и я впервые вижу. Как он заставляет людей думать, — вот меня, например. А ведь мы с ним недавно познакомились. Да, как раз в тот же день, что и с вами.

— Я давно уже об этом знаю, мне Силениек и рассказал. Да, он большой человек — таких немного. И вы знаете, надо крепко дорожить его дружбой. Никогда он вас не подведет.

— Как же не дорожить, когда я так мало избалован в этом отношении! Не так много у меня друзей.

— Кто знает, может быть, это и к лучшему. Иные друзья на такую дорогу заведут… А с Силениеком вы можете стать другом сотен и тысяч лучших людей, с которыми у вас будут общий путь и общая судьба.

— Вы тоже с ними?

— Да, и я, — просто, серьезно сказала Айя, глядя в глаза Жубуру. — Друзья Силениека — мои друзья. Но мы называем друг друга по-иному.

— Товарищами?

— Да, товарищами. Хотите и вы стать нашим товарищем?

— Если меня сочтут достойным…

— Мы знаем о вас все, что необходимо знать о новом товарище. Не удивляйтесь, пожалуйста, мы вовсе не так одиноки, как это некоторым кажется. Есть люди, с которыми вы ежедневно встречаетесь, не подозревая о том, что они наши.

— Но ведь я должен что-то делать, работать?

По шоссе загремели колеса повозки. Когда она проехала мимо, Жубур заговорил снова:

— Мне и самому хочется взяться за дело. Вопрос лишь в том — сумею ли я, принесу ли какую-нибудь пользу. Мне ведь еще надо учиться да учиться. Я до сих пор и сам не представлял, как мало знаю, считал себя вполне интеллигентным малым. Понял это лишь только тогда, когда прочел книги, которые мне дал Силениек. А здесь у меня даже нет возможности читать такие книги.