Если общаться к прошлому, тобросается в глаза другое упущение, а именно авторство Роберта Планта.Впоследствии высказывалось предположение, что Плант был все еще привязанконтрактом к CBS, поэтому не мог числиться автором материала на первом альбомеZeppelin. Тем не менее, в действительности Плант в тот период не создал ничегозначительного ни в лирике, ни в музыке. «Я не знал, будет ли он впоследствииписать песни, — сказал мне позже Пейдж. — Когда я впервые увидел его, он был впервую очередь певцом, и только. Я даже не знал, писал ли он что-нибудьраньше». Действительно, как говорил Пейдж, «это была одна из тех вещей, котораявсе еще волновала» его по поводу нового фронтмена. Но на тот момент самымглавным было то, что парень умеет петь, а по этому поводу не было никакихсомнений!
Тебе было десять лет, когда тывпервые увидел электрогитару, смотря по телеку «Субботней ночью в London Palladium»,где неожиданно появились Buddy Holly and the Crickets. Ты не мог оторвать глазот «Фендера Стратокастера» Бадди — то, что ты позже называл «невероятнымсимволом того, чего еще не касались мои руки». Не то чтобы у тебя был шансподержаться за него. Напротив, ты обходился тем, что учился играть на казу,губной гармошке и стиральной доске. Папа с мамой смеялись и назвали тебя певцомскиффла. «Послушай маленького Лонни Донегана!» Лонни был неплох, ‘My Old Man’sA Dustman’ всегда была к месту дома. Но для тебя все вертелось вокруг Элвиса.Ни мама, ни папа не могли поспорить об Элвисе. Именно через него ты открыл длясебя все остальное. Любить Элвиса означало любить самую разнообразную музыку,даже если ты ее не знал: блюз, скиффл, рокабилли, блюграсс, и затем вдаль черезхолмы, где Зайдеко, водевиль, Аппалачи, джаз, хиллбилли, в итоге заканчиваялегкой оперой и популярными мелодиями. Элвис заключал в себе все, собранное вединое целое, все, о чем ты только ни мечтал до этого. Элвис был «Королем», и тыбольше всех верил в него и, когда встряхивал волосы перед зеркалом, знал, чтооднажды все это станет твоим...
На четвертом году в школеКороля Эдварда VI ты начал петь в своей первой настоящей группе: Andy Long andhis Original Jaymen. Ну, «настоящая» в том смысле, что вы репетировали вместе.Родители терпеть этого не могли. Для них все это не укладывалось в ту жизнь,которую они нарисовали тебе и остальным в Хейли Грин. Непохожий на Бирмингемили на центральную часть страны, впрочем, так хотелось думать, Хейли Гринпоходил на заносчивый маленький город, выставлявший себя на одном уровне саристократическими местами Уэльса, до границ с которым было всего восемь миль,а если и не с ними, то с облагороженными кварталами запада. В Хейли Грин нелюбили, когда упоминали о его настоящем происхождении, а именно промышленнойцентральной части, и такого же мнения был твой папа.
Однажды он, тоже по имениРоберт, квалифицированный инженер-строитель и гордившийся этим, пришел в яростьи отрезал штепсельную вилку у Dansette после того как ты, стоя перед зеркалом ивзъерошив волосы, семнадцать раз подряд спел ‘I Like It Like That’. Это был тотсамый Dansette, который мама с папой подарили тебе на Рождество, когда тебебыло двенадцать. Когда ты открыл крышку, то увидел внутри уже поставленную навертушку копию ‘Dreamin’ Джонни Бёрнетта. Как ты вспоминал позже «Это быланепростая история для родителей». Они старались, но «совершенно не понимали всеэто, ни капли. Поначалу они думали, что это пройдет». Но, конечно же, не прошло.Напротив, это росло с каждым днем, как твои волосы. Они были тем длиннее, чемстарше ты становился, и тем хуже были споры с отцом. Он бы отрезал все это,если мог, как и вилку у Dansette, но ты становился все более взрослым для него,и ему ничего не оставалось, как смириться.
Однако теперь, когда ты окончилшколу, рок-н-ролл и ду-воп интересовали тебя уже меньше, гораздо больше тыувлекся блюзом. В основном, Робертом Джонсоном, самым легендарным блюзменом извсех. Все началось, когда ты купил первую долгоиграющую пластинку, которая быласкомпилирована из его оригинальной записи (той, с ‘Preaching Blues’ и ‘LastFair Deal Gone Down’ и раскладным конвертом, на лицевой стороне которого былнарисован обед издольщика), на деньги, заработанные разноской газет. Естественно,ты был не единственным английским белым мальчишкой, зациклившимся в то время наРоберте Джонсоне. Эрик Клэптон, некоторые из The Rolling Stones, и, конечно,сам Джимми Пейдж были так же одержимы им. Но пока ты этого не знал. «Вероятно,я на год-два отстал от Кита Ричардса и Мика Джаггера, но и я воскликнул: „Вотоно!“»
И вот тогда, после того, как тыувидел Сонни Боя в зале Брум, ты стал более чем когда-либо убежден в том, чтоправильная жизнь не для тебя. Тем не менее после окончания школы ты поступил набизнес-программу в Киддерминстерский колледж профессионального образования —это был компромисс, на который ты пошел с родителями. Тебя не интересоваларабота, а они не хотели видеть, как ты праздно шатаешься, воображая себяпевцом. Единственное, чем был известен Киддерминстер, — это его ковры. Так чтов колледже была даже Кафедра Технологии изготовления ковров. Черт подери!Большинство твоих друзей либо уже окончили школу и начали понемногузарабатывать, либо уехали в Школу искусств в Стоурбридж, самое халявное место,где собирались все лучшие девчонки. Все представлялось тебе несколькодепрессивным, хотя у тебя по-прежнему была твоя музыка — музыка, и одежда, и«Вулвз», и кутежи в городе субботними вечерами. Именно тогда ты и начал всерьеззадумываться о пении. Что угодно, чтобы спастись от ковров, колледжа иотцовских стонов. Как говорил твой товарищ Дэйв Хилл, еще один скучавшийпровинциал, впоследствии ставший гитаристом Slade, до тех пор ты был просто ещеодним «местным стилягой с очень короткими волосами». Пока ты не открывал рот ине начинал петь, никто не замечал, что ты не такой как все, никто и в самомделе не обращал внимания. А это было превыше всего, нравилось тебе большевсего, — внимание. Тебе так нравилось оно, и ты хотел сохранить такое положениевещей...
С благополучно завершеннымальбомом Питер Грант был готов выступить и заключить контракт для новой группы.Как бы там ни было, он по опыту знал, что для них было бы ошибкой расслабитьсяи ждать, пока все случится само собой. Ему нужна была «суета», чтобы пуститьимпульс, не только с точки зрения коммерции, но и творчества. Пейдж былсчастлив оказать такую услугу. Он был безмерно горд тем, чего уже достигсамостоятельно, без помощи кого бы то ни было из его прошлых коллег по группе,в The Yardbirds, и ему не терпелось начать выступать с новым составом. Иконцерты были объявлены — все еще под названием The New Yardbirds, — начиная склуба Marquee в Лондоне в пятницу, 18 октября, едва ли через неделю после тогокак была завершена запись на студии Olympic.
Проблема возникла практическисразу, как только стало очевидно, что они больше не могут использовать названиеThe Yardbirds. С тех пор они всегда утверждали, что наименование The NewYardbirds просто «устарело» под влиянием отличного качества материала,собранного теперь новым составом. «Мы осознали, что работаем обманным путем, —заявит позже Пейдж. — Все быстро перешло за границы того, где остановились TheYardbirds. Все согласились, что нет смысла сохранять ярлык The Yardbirds, и... мырешили сменить название. Для всех нас это было началом новой главы».
В действительности же первыйальбом Zeppelin практически наверняка стал бы первым альбомом The NewYardbirds, если бы Крис Дрея не прислал бы через своего адвоката письмо,извещавшее, что пора «прекращать и заканчивать» под угрозой суда. По словамДрея, контракт, который Маккарти и Релф подписали, предоставив им с Пейджемправо продолжить деятельность под названием The New Yardbirds, касался толькодат сентябрьских скандинавских концертов, которые были предварительноанонсированы еще до официального распада группы. Когда Дрея обнаружил, чтоПейдж теперь намеревается сохранить название на время нового тура поСоединенному Королевству в октябре и ноябре — и даже для свежего контракта на записьи альбома, — он высказал протест этому решению и посоветовался с юристами.Вынужденный искать новое название для группы Пейдж только пожал плечами. Он былнастолько уверен в своей новой группе, что, как утверждал впоследствии, ему небыло бы дела, если бы она называлась The Vegetables («Овощи») или The Potatoes(«Картофелины»). Вместо этого Грант напомнил ему о шутке Кита Муна овозможности провалиться, как Свинцовый Цеппелин. Они согласились, что идея былахороша. Только еще одна мелочь: из слова Lead (свинцовый) надо было убратьбукву «a». «Я поиграл с буквами, — сказал Грант, — порисовав в офисе, и понял,что «Led» выглядит куда проще — вот и вся ирония». Пейдж согласился, упомянув,что иначе люди смогут воспринять название неверно, посчитав, что «Lead»означает «Ведущий, первый».
