– Теперь так, Джерри, – сказал он. – В пятницу сюда подъезжал грузовик, двое мужчин вынесли тяжелый ящик, погрузили и увезли с собой. Это информация миссис Хинкли. Что в ящике?

Я махнул рукой в сторону книжных полок.

– Книги, личные бумаги. Мой багаж. Я хочу помаленьку сматывать удочки. Это начало. Не могу здесь жить, Пол. Дом для одного слишком велик.

– У тебя есть квитанция на хранение? – Ну а как же.

– Хорошо бы взглянуть. Извини мою назойливость. Мне нетрудно было бы достать требуемое, но тогда он увидел бы, где я храню квитанцию. И как ему объяснить, зачем я так тщательно прятал эту бумажку?

– Дай подумаю. Куда же я ее задевал? Хм. Я чертовски рассеян в последнее время.

– Не спеши. Кстати, я не прочь взглянуть еще раз на записку, которую она тебе оставила. Этого я и боялся.

– Очень жаль, Пол, но я ее выбросил. Обе записки. Но ты ведь переписал, что там было.

– Да, но Мэлтоны не убеждены, что это был почерк их дочери.

– Но ведь это был ее почерк!

– Если записки больше нет, доказать это будет трудно.

– Не знаю, что и сказать на то. Лоррейн сама подтвердит, что она ее написала.

– А все-таки было бы гораздо лучше, если бы ты не выбросил эту записку.

Я подошел к письменному столу, выдвинул ящик и сделал вид, что ищу квитанцию на хранение багажа.

Он поднялся и сказал:

– Ты позволишь мне осмотреться получше?

– Как, то есть.., почему?

– Потому что я обязан написать в своем рапорте, что дом осмотрен. Это мой долг. Хочешь, я могу предъявить ордер на обыск.

– Почему бы тебе не написать в своем рапорте сразу, что я убийца?

– Не злись. Мне без того невесело. Бог ты мой, я лично не думаю, что ты их прикончил, но при чем тут я и мои соображения? Действовать приходится как положено.

– О'кей. Осмотрись получше. А я поищу квитанцию. Он прошел на кухню. Потом я услышал, как он спускается в погреб. Секунду-другую я не мог бы ответить – там еще деньги или нет? Голова что-то плохо варила. Слишком много джина, слишком много рыжей Тинкер, в итоге перед глазами все плывет, как в тумане. Я достал квитанцию из тайника и ждал. Когда Пол снова поднялся и пришел в кухню, я протянул ему квитанцию, он осмотрел ее, кивнул и взял себе.

– Завтра утром сходим посмотрим, что там в ящике.

– А это для чего, Бога ради?

– Для того, верней, потому, что иначе меня спросят: ты сделал это? Нет? А почему? И что мне ответить? Что это показалось мне чересчур хлопотным?

– Ладно-ладно. Откроем ящик. Посмотрим. Достанем каждую книжку, перелистаем, можем еще и вслух почитать каждую страницу.

– Джерри, я изо всех сил стараюсь не осложнять ситуацию.

– Извини, Пол. Я вижу. Нервы сдают. И еще я сам на себя злюсь, что выбросил эту несчастную записку.

– Может, она лежит в мусорном ведре?

– Нет. Я ее порвал и выбросил на ходу из машины.

– Плохо.

– Но ведь это не так уж и важно?

– Может быть, и не так уж.

Он был пугающе педантичен. Он задавал чертовски много вопросов. Он взял расческу с туалетного столика Лоррейн и извлек целый клубок красновато-рыжих волос. И смотрел на меня вопрошающе.

– Это одна тут.., одна подруга жены, миссис Велибс. Тинкер Велибс. Лоррейн брала у нее какие-то вещи на время и не успела вернуть. Поэтому она приходила, и я предложил ей подняться и самой разобраться с вещами.

– И заодно она решила причесаться?

– Ну, хорошо. К чертовой матери! Она собиралась поговорить о Лоррейн, но потом вышло по-другому, не так, как мы предполагали. Этого тебе достаточно?

– Джерри, слушай меня. Не ври мне. Ни в том, что касается мелочей, ни во всем остальном. Никакой лжи, ни малейшей, Джерри. Это важно.

– Договорились. Буду иметь в виду.

– Я тебя хотел спросить насчет миссис Адаме, той, что работает в бюро у Мэлтона. Я слышал о вашей дружбе. Это могут рассматривать как мотив.

– Она человек великодушный, я к ней очень хорошо отношусь, но на этом и все. Взять бы мне в жены в свое время ее, а не Лоррейн! Но вышло иначе, как ты знаешь.

Он попросил меня перечислить по памяти вещи, которые Лоррейн взяла с собой. Он внимательнейшим образом осмотрел мою машину, потом садовый инвентарь. Он снял комок земли, приставший к лопате, – той самой лопате, которой я закопал ее. И размял комок между пальцами. Я смотрел на него, изо всех сил стараясь дышать ровно. Вопросов он больше не задавал.

Когда он наконец ушел, было уже темно. Назавтра в девять мы договорились встретиться на складе.

Он извинился, что отнял у меня так много времени. Я сказал, что я на него не в обиде. И тоже извинился, что давал волю раздражению.

В девять утра он уже ждал меня в складском помещении. Я взял с собой отвертку. Тамошние работники заворчали было, – мол, мы доставляем им только лишние хлопоты, – но мгновенно притихли, лишь только Хейссен заявил, что он из полиции.

Я отвинтил крышку. Пол начал вынимать книги. И обнаружил коричневые пакеты.

– Старые пластинки, – сказал я. – Деловые бумаги, газеты по специальности. И так далее. Могу показать поштучно. Открывать?

Большим пальцем он нажал на верхний пакет – сверху, с боков.

– Не нужно.

Мы снова вложили книги в ящик. Я привинтил крышку. Он поблагодарил работников склада, и мы вышли на свет божий. Он проводил меня до машины и сказал:

– Бармен в отеле «Верной» показывает, что ты заходил часов в десять и был в состоянии сильного опьянения.

– Наверное, был.

– Если бы ты попросил еще порцию, он бы не дал. По его словам. Еще он сказал, что ты жаловался на семейные обстоятельства.

– И обстоятельства были.

– Да, верно.

– И что дальше, Пол?

– Посмотрим. Подождем, не вынырнет ли где-нибудь «порше». Она теперь считается пропавшей без вести при подозрительных обстоятельствах, и мы можем объявить розыск. Уже объявили. По всей стране, но без шума, чтобы репортеры не пронюхали. Так что хоть об этом можешь не беспокоиться. Газетчики еще ничего не знают.

– А если вы не найдете ее так быстро?

– Если, скажем, две недели розыска ничего не дадут, придется начать все сначала. Вызовем тебя, ты должен будешь дать подробные пояснения.

– Так вы не собираетесь оставить меня в покое?

– Почему же? Как только узнаем, что с ней…

– Ясненько.

Я включил мотор. Пол уже уходил, но вдруг обернулся, наклонился к окошку моей машины и сказал:

– А все-таки странно с этим твоим другом. Бискай, так ведь его?

– Бискай. А что странно?

– Обычно это никакая не проблема. Отпечатки пальцев из его послужного списка берут у военных, сравнивают с его же отпечатками в картотеке ФБР, и мы получаем ответ. А на этот раз все выглядит так, как если бы они нас решили оттереть. Я такого и не упомню. Может, это потому, что он из-за границы! прибыл? Не наш человек.

– Не наш?

– Многого я и сам не знаю. Визит вежливости они нам нанесли. Похоже, что в Вашингтоне кого-то очень заинтересовал твой друг. Это, правда, мое личное наблюдение. Кстати, а у тебя они были?

– Пока что нет.

Я поехал в контору. Лиз сидела за машинкой. Она окинула меня равнодушным взглядом. Подчеркнуто равнодушным. Какое-то время она была частью моей жизни, крупицей света, но рыжая бабенка загасила ее быстро и сноровисто. И все как-то потеряло смысл.

Я спросил Лиз, могу ли я пройти к Э.Д.

Она встала, подошла к дверям. Сказала что-то вполголоса.

– Джерри? – раздалась из кабинета знакомая труба. – Пусть войдет.

Она приоткрыла дверь пошире и придерживала ее, пока я не прошел мимо. Достаточно близко, чтобы ощутить запах ее духов. И достаточно близко, чтобы почувствовать, как она вздрогнула, ничем внешне не выдав себя. Двери за мной тихо затворилась.

– Э.Д., – сказал я, садясь, – полиция шляется без конца и вынюхивает, и это с вашей подачи. Вы, Эдит и ты, дошли почему-то до безумной мысли, что я убил Лоррейн. Я выражаюсь понятно?