— Конечно. В пруду за замком чудесное купанье, смею заметить.

— Как туда пройти?

Старший официант отдернул занавеску на окне.

— Видите переулок напротив? По нему прямо вниз, а когда выйдете на мощеную дорогу, свернете направо. Потом — к мельничной плотине. А дальше аллея ведет к парку, где утром нашли Рамбоусека. В парк, должно быть, еще нельзя.

— Что ж, прогуляюсь к пруду. Можно мне поставить машину во двор?

— Разумеется, пан Экснер. Редкая у вас машина. По нынешним временам. Люди начнут разглядывать, ощупывать. Чего доброго, украдут что-нибудь.

Экснер встал, одернул бордовую рубашку и вышел через темную арку на площадь.

Прищурил глаза на ярком солнце. Блестящий, как жук, «мерседес» грелся на солнце.

Экснер достал белую тряпку и протер раскаленную кожу сиденья. Сел за руль, включил мотор и медленно въехал во двор. Поднял верх и стекла. Отряхнул руки, но этого ему показалось мало. Он зашел в туалет и вымыл их. Поправил манжеты с блестящими запонками. Заложил руки за спину, вышел на площадь. Пересекая ее, он чувствовал спиной взгляд пана Карлика. И не ошибался.

В переулке, где царила прохлада, он умерил шаг.

Он шел не спеша и тихонько, слегка фальшивя, насвистывал. Мир был полон тепла и летних ароматов. Пахло влагой и скошенной травой. Был час, когда оживлялись насекомые и затихали птицы. Час легкого ветерка и седой дымки над горизонтом.

С далекого шоссе до мельницы долетал гул автомобилей. Слышался плеск воды, стекавшей с затвора.

На пруду Экснер увидел троих пловцов. Голова того, что был дальше всех, двигалась вдоль зарослей тростника, словно белый мяч, подталкиваемый водяным. Второй пловец сосредоточенно плыл кролем в сторону плотины. Медленно, но верно. Взмах — вдох. Взмах — вдох. Экснер заинтересовался пловцом в белой косынке. Девушка плыла неторопливо, движения почти не нарушали водную гладь. Девушка приближалась к его берегу, затем остановилась и повернулась на спину, показав солнцу купальник цвета кофе.

Потом она снова повернулась, собираясь плыть назад. Но вдруг замерла и секунду спустя решительно поплыла к тому берегу, над которым склонялись кроны старых каштанов.

Экснер усмехнулся и пошел медленнее, чтобы воображаемые линии их движения пересеклись. Точки пересечения он достиг первым. Присел на корточки и стал наблюдать за ней.

Девушка не смотрела на Экснера. Но к берегу подплыла в том месте, где был он, вылезла из воды и села на небольшой плоский камень. Развязав косынку, изящно встряхнула головой, чтобы волосы легли как следует.

— Гм, за те несколько месяцев, что мы не виделись, волосы у вас совсем отросли, и вам это идет...

— Я размышляю... — проговорила она, по-прежнему не глядя на него.

— ...плывя к берегу, — подсказал он.

— Плывя к берегу, — повторила она, — я размышляю о том... — и замолчала.

Экснер ласково улыбнулся:

— Не ломайте себе голову, Лида. Я приехал в отпуск. В отпуск. И к бедняге Рамбоусеку не имею никакого отношения.

— В отпуск? Один?

— Один и в отпуск. Мне не везет.

— Рамбоусек был старикан что надо, — продолжала она. — Жаль его. Значит, вы в отпуске. И Рамбоусек вас не интересует. А в парк вы идете просто на прогулку.

— Совершенно верно. Так мне посоветовал пан Карлик в гостинице «Рыхта», где я остановился.

— Пан Карлик, разумеется, не знает, что в парк сейчас нельзя. Он временно закрыт. Там ищут преступников. Так что вы можете спокойно повернуть обратно. Вас туда не пустят. Пока не найдут убийцу, который где-то там скрывается. Но вы ведь и во время отпуска носите с собой служебное удостоверение.

— Не ношу. У меня нет карманов.

— Ну, тогда забудьте о прогулке по парку. Хотя... Можно перелезть через ограду... Вы и впрямь мечтаете пройтись по парку?

— Мне говорили, что английский парк в Опольне — один из красивейших на континенте. И коли уж я здесь, то просто не могу не полюбоваться им.

— Тогда остается одно: махнуть через ограду.

— Слишком она высока. А в Мезиборжи, кстати, есть совсем неплохой бассейн.

— Я езжу к Эриху. — Лида показала пальцем на человека, плывшего кролем. — Летом он работает в запаснике замка. Утром приезжаю, а вечером еду домой.

— Автобусом?

— На велосипеде.

— Не ездите.

— Почему?

— Дороги небезопасны.

— Я привидений не боюсь.

— Вы вообще никого не боитесь, — сказал он убежденно. — Что ж, придется мне ужинать одному. Видать, судьба такая. Где здесь вкусно кормят?

— В «Лесовне». Не очень вкусно, но там красиво и тихо.

— Где это?

— На другом конце парка. В теплую погоду там можно посидеть под деревьями. А сегодня будет тепло. — Лида вновь спрятала волосы под косынку, затянула узел надо лбом. — Вы в самом деле в отпуске?

— Конечно. Рамбоусек — чистая случайность.

Девушка вошла в воду. Легла на спину и легко оттолкнулась от берега.

Краем глаза Экснер видел, что белый шар у кромки тростника уже некоторое время стоит на одном месте.

— Кто этот человек, вон там?

— Доктор Медек. Искусствовед.

— А-а.

— В ограде парка, — сказала Лида негромко, — много дыр...

И поплыла прочь, рассекая воду решительными взмахами рук.

Поэтому он уже не видел, как блеснули усмешкой голубые глаза.

Ресторан «Лесовна» стоял над излучиной ручья. Дороги тут разделялись: старая шла через деревянный мост дальше по берегу в лес, а новая устремлялась лугами к горизонту, вероятно к главному шоссе. Визг шведской электропилы долетал даже сюда. Ресторан был еще закрыт, на автостоянке пусто, за домом тихо полоскалось на ветру белье. Столики в саду — без салфеток, стулья опрокинуты на столы. Поручик Шлайнер перешел мост и направился прямо на звук пилы, к откосу. В туфлях идти ему было неудобно, кожаные подметки скользили по хвое.

Возле только что спиленных елей, от которых далеко вокруг разносился пряный аромат смолы, суетились два старика. Один из них — лесник Бружа в круглых очках с очень толстыми стеклами, в форменных брюках и зеленой рубашке с засученными рукавами — ходил среди поваленных стволов. В руке у него была суковатая палка, которую он носил, вероятно, как символ наследственной должности лесника при замке — лесником был его отец, а также дед и прадед (в опольненских корчмах говаривали, что какой-то предок Бружи охотился на медведей с Карлом IV). Тут же работал и лесоруб с тарахтящей пилой. Шлайнер не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за его ловкими, завораживающими движениями. Йозеф Коларж — рабочий лесного управления, человек неважной репутации (о сожительнице его шла еще более дурная слава), «герой» драк, который частенько избивал кого-нибудь и еще чаще бывал бит сам, бродяга, привыкший спать, что называется, укрывшись шляпой, в кюветах, — Йозеф Коларж орудовал сверкающей красно-серебряной пилой легко, прямо играючи. Инструмент он держал обеими руками, никто не помогал ему отбрасывать ветки и сучья (а может, ему этого и не требовалось), так что приходилось работать и ногами.

Вдоволь налюбовавшись, поручик Шлайнер вышел на лесосеку и направился к Коларжу.

Старики, увидев его, остановились, бросили на землю ветки.

— Глянь-ка, — зашептал один дед другому, — Пепа опять набил кому-то рожу... — и радостно потер руки.

— Эй! — крикнул Шлайнер. — Коларж!

Йозеф Коларж обернулся, сжимая пилу, как короткий меч. Она блеснула на солнце.

— Чего еще?

У Шлайнера участилось дыхание. Достаточно Коларжу слегка замахнуться или поскользнуться на стволе...

— Выключите пилу!

Пила тявкнула и смолкла.

— Ну чего вам?

— Придется вам пойти со мной, Коларж.

— Это еще зачем?

Лесник Бружа взмахнул своей палкой.

— Слушайте, не мешайте работать. Если вам что-то надо от Пепика, выясняйте после работы. У нас задание.

— У нас тоже, — возразил Шлайнер.

— Что он сделал?

Шлайнер с минуту колебался, потом ответил: