— В кармане.

— Да. Скорее всего.

— Наверняка, — уверенно заявил Беранек. — Не понесу же я их в руке, так ведь и растерять недолго.

— Ну хорошо. Значит, ты идешь. Темно, последний и единственный уличный фонарь вон там, за протокой. Сюда свет почти не доходит, загораживают деревья. Выходи прямо на дорогу. А ты, Влчек, не смейся. Товарищ надпоручик, дайте ему, пожалуйста, сигарету. Она ему пригодится, потому что скоро будет уже не до шуток. А может... А может, ничего и не будет. Ну ладно, иди.

Поручик Беранек вошел в ворота, попытался было их закрыть, но ветхие ворота не закрывались. Ему пришлось приподнять их.

— Нет, — сказал он, — с этими воротами и днем никто не станет возиться. — Затем прошел к сараю. Сделал движение рукой, будто кидает туда топор. — Что-нибудь в этом роде?

— Гм... — хмыкнул Экснер. — Нет, недостаточно. Еще два шага. Опусти на кучу полешек. Так. И прикрой сверху. Вот-вот. Отлично. Пошли дальше. На тебе костюм, а в карманах деньги...

— Тут два варианта, — заметил Влчек, — или он у себя дома, или нет.

— Предположим, что он тут не живет, — сказал Экснер, — что это не Коларж. Коларж сидит у нас, но он нас не устраивает как возможный преступник. Ни нас, ни других. Так, дальше. Убийца должен переодеться. И еще: он даже не предполагает, что будет дождь. И не может предполагать, что труп обнаружат лишь на третий день. Я думаю, он знает о служебно-розыскных собаках, о следах. Нынче все ученые.

— Тогда он не дурак, — заметил Влчек, — и маршрут выбрал намеренно.

— Я тут немного погулял, — сказал Экснер. — В его ситуации этот путь самый подходящий, это точно. До города — рукой подать. Да, собственно, он и тут в городе. Ручей мелкий...

— Ладно, — заговорил поручик Беранек. — Пошли. К воде и в город. Туда?

— Преступник тут все знает как свои пять пальцев. И пойдет самым коротким и безопасным путем.

— Через сад.

— Да, пожалуй.

Все неторопливо двинулись за Беранеком.

— А деньги? — спросил он. — По-прежнему у меня в кармане?

— Пока пускай лежат там.

Пройдя через сад, они выбрались к ручью. Косари тем временем, растянувшись цепью, медленно, едва не ползая на коленях, брели по скошенной траве от места слияния протоки и ручья к мельнице и достигли уже почти середины луга.

Четверка Экснера миновала полуразвалившийся забор. Здесь узкая, едва заметная тропка выходила на широкую тропу, которая огибала участок вдоль забора.

Они остановились.

Влчек и Экснер, переглянувшись, покачали головами,

— А тут, я думаю, он пошел дальше... прямо к ручью, — сказал поручик Беранек. — Переоделся и потом перешел его вброд или перешел вброд и уже там переоделся?

Экснер пожал плечами.

— Ручей он наверняка перешел здесь... В протоке дно илистое, да и берега выше, по ним не очень-то полазишь. Ручей у́же и глубже. Убийца разулся и перешел на другой берег. Или не разувался, а прямо в ботинках. Но через ручей перешел. Балансировать на доске тут и днем наверняка не шутка, не то что ночью.

— Мне идти вброд? — спросил Беранек.

— Конечно! — воскликнул надпоручик Влчек. — Без этого нельзя. Просто необходимо...

— ...для твоего здоровья необходимо освежиться, — добавил Экснер. Он перешел по доске и огляделся. — Пойдите-ка взгляните.

Они подошли к нему и стали осматривать все вокруг.

— Не очень ясно, куда нам смотреть.

— На эту площадку. Здесь, вокруг ивы, крапивы нет. Место очень удобное, просто идеальное. А в этом бурьяне, который мы скосили, и машину можно спрятать, не то что пару тряпок. — Он присел на корточки и принялся осматривать землю. — Надеюсь, ребята ничего не упустят. Если, конечно, тут есть что упускать, — вдруг добавил он угрюмо. — Ага, вода в ручье спадает. Пан Гамел закрыл затвор.

— Ну, начнем. — Влчек свистнул, сзывая своих ребят. На дороге, шедшей от мельницы к дому Коларжа, остановилась машина поручика Шлайнера. Из нее выгружали сапоги — обычные и высокие рыбацкие.

— Прекрасно, — сказал Беранек. — Ну как, ты тут что-нибудь увидел?

— Нет. Впрочем, он ведь мог тут навести порядок на второй день, на третий, на четвертый и даже вчера до обеда. Итак, он переоделся. Одежду завернул в скатерть. Минуту! Камень! Груз. Необходим груз. Он должен был что-то припрятать здесь. Обязательно. Вряд ли он волок камень с собой... — И Экснер все так же на корточках стал осматриваться вокруг. — Черт! Гляди!

— Что там?

— Знаешь, почему эта доска ходит ходуном?

— Неровная, вот и ходит.

— Ерунда. Смотри. — Экснер показал на то место, где доска упиралась в берег. — Здесь явно недостает камня. Видишь, на обоих берегах под нее подложены булыжники. Такие же, какими вымощена улица там, наверху. Точно такие же, видимо, были на площади и всюду в городе, пока там не заасфальтировали. А несколько штук кто-то положил сюда. На обоих берегах. Смотри, на той стороне доску подпирают три булыжника. А здесь? Видишь?

На берегу в самом деле было заметно углубление.

— Может, камень унесло в половодье.

— Нет. Ямка свежая. — Капитан Экснер потер руки. — Так. Товарищ поручик, эй, товарищ поручик Шлайнер! Фотографа сюда! — Он встал и с довольным видом потер нос — Черт! Наконец-то. Товарищ надпоручик подождет. Идем дальше!

— Значит, я переоделся и пошел дальше, — продолжал поручик Беранек тоном сказочника. — Одежда и булыжник у меня в скатерти. Идем дальше...

Тропинка, дважды вильнув, привела их к мосткам через протоку.

— Никакой грязи, — заметил Экснер. — Хорошо утоптанный песок.

У мостков они остановились.

Экснер мрачно смотрел в темную воду.

— В ручье мы ничего не найдем, — сказал он. — Там слишком мелко... А преступнику важно было избавиться от свертка как можно надежнее. Направо и налево сплошь одни ивы, на берегу не спрячешь. Или он вернулся на плотину?

— Бред! С этим камнем?

— Не говори «бред»!

— Почему?

— Да так. Слово некрасивое. Но ты прав. На плотину он не вернулся.

Опираясь о шаткие перила, Экснер смотрел на медленно текущую воду. Он не заметил, так ли она текла, прежде чем пан Гамел отрегулировал сток из пруда. Скорость течения, однако, была невелика. Капитан оторвал ивовый листок и бросил его в воду. Листок поплыл, за ним можно было поспеть, идя спокойно, медленным шагом. По обе стороны протоки росли старые ивы. Над ними возвышались кроны каштанов, стоявших у дороги, что шла на высоте примерно двух с половиной метров над уровнем мостков. Кто-то побелил ветхие придорожные столбики известью, и они просвечивали сквозь листву боярышника, которым густо порос склон со стороны ручья.

Над гладью протоки и в солнечный день было сумрачно.

— Жуткое место, — заметил Экснер. — Просто невозможно, чтоб тут не водились водяные. Какая здесь глубина?

— Сейчас измерим. — Поручик Беранек, как всегда, готов был решить конкретную проблему. Он вынул из кармана нож, срезал длинный прут и подал его Экснеру. Тот, обрывая листочки, медленно дошел до середины мостков.

— Эти бревна, — сказал Беранек, — не слишком надежны. Пожалуй, даже вконец прогнили.

— Что делать, рискнем, — глубокомысленно изрек капитан Экснер, присел на корточки посреди мостков, расставив ноги — для равновесия, — и ухватился левой рукой за жердочку перил.

— Не трогай! — предостерег Беранек.

— Не паникуй!

Экснер склонился над водой, которая была сантиметрах в тридцати-сорока от нижнего края бревен, и сунул прут в воду.

— Достал до дна, — сообщил он. — Там ил. Достал до дна. Но здесь...

— Глубина сантиметров семьдесят — сто. Там тоже.

— Здесь ила нет, — вдруг произнес Экснер с удивлением. — Там есть, а тут нет. — Он лихорадочно тыкал прутом в воду. — Ила не очень много. Но... там дно есть, там тоже, это ясно. А здесь нет. Дна здесь нет! Нет!

— Бога ради, не свались! — крикнул Беранек.

— Не бойся, не бойся... — Капитан Экснер выпрямился, медленно и очень осторожно, чтобы не поскользнуться и не испачкать светлые выглаженные брюки и начищенные ботинки. Потом расстегнул рубашку и сиял ее.