— Пан Мингель в сто семьдесят четвертом. Сейчас его нет, еще в четыре часа ушел в город.

— А когда вернется?

— Обычно он возвращается поздно…

Я зашел в телефонную будку. Как и всегда, когда НД был нужен, он находился в лаборатории.

— Будь добр, Юлек, попроси Олеся, чтобы он не занимал завтрашний вечер!

— Почему?

— Я даю ужин!

— Ты спятил? Где ты сейчас? Я высылаю за тобой машину!

Я не собирался говорить с Мингелем в шесть часов утра, Я только хотел узнать о нем.

— Пан Мингель у себя в номере, — ответил на мой вопрос по телефону портье. — Он только что вернулся и просил ни с кем его не соединять.

«Очевидно, развлекался», — подумал я. То, что он развлекался до утра, было мне на руку.

Через минуту я, стоя под душем, обдумывал план действий: «Во-первых, с помощью работников сорок первого почтового отделения проверить идентичность Мингеля и «доктора Кригера», во-вторых, доложить о нашей встрече полковнику, в-третьих, на этой стадии развития событий я один не справлюсь, мне должны помочь поручик Емёла и майор Ковальский, разбирающиеся в марках… А затем состоится запланированный ужин. Если даже в отеле у Мингеля нет похищенных марок, то мы выясним, где его постоянное местожительство или у кого он спрятал «Десять крон», коллекцию «За лот» и триста классиков высокой стоимости…»

Пока я был в ванной, мама успела позавтракать. Она сидела за моим письменным столом и спокойно перебирала марки.

— Я тебе не помешаю? — спросила она. — Я сейчас уложу серию, которую достала вчера вечером, а потом напишу несколько писем по поводу обмена.

— Итак, у нас уже имеются обменные адреса. Это, очевидно, благодаря доктору Кригеру? — заметил я, направляясь в кухню, чтобы перемыть кучу грязной посуды…

— А у меня будет «Триумфальная арка с розами» из Парижа! Мне обещала такую марку Хель Энри, — донеслись до кухни хвастливые мамины слова. — Она тоже собирает цветы! Кроме того, я приобрела несколько новых классиков, а также достала белый «Дилижанс».

Поправляя на себе фартук, я вошел в комнату.

— Не понимаю, зачем ты путаешься с подозрительными марками, мама?

— Ну, знаешь, не издевайся надо мной! Значит, ты, всеведущий, не понимаешь, насколько редки «пробы» я насколько ценно то, что предшествует действительному выпуску марок?

— Знаю. Но сначала надо поинтересоваться происхождением такой марки, как белый «Дилижанс»!

— Я заказала их десять штук. Это будет великолепный набор для обмена. Когда расширю свою корреспонденцию…

— Тогда, если не раньше, мне придется выручать тебя из тюрьмы. Потому что тебя посадят за торговлю пробами, которые были выкрадены из государственной типографии!

В ту же секунду мне пришлось мчаться на кухню, откуда донесся свист закипевшего чайника.

У меня не было времени выяснить вопрос о белом «Дилижансе». Я спешил и, выйдя из дому, поймал такси, которое доставило меня в сорок первое почтовое отделение.

— Начальник в отпуске, позавчера уехал на курорт, — объяснил его заместитель. — Нет, я не знаю, кто это, — вернул он мне фотографию Посла. — А Зося сидит у третьего окна…

Я подошел к третьему окошку. Покупая марки, я вынул бумажник и раскрыл его так, чтобы фотография Посла, сделанная на выставке картин Хель Энри, попалась ей на глаза. Зося с любопытством посмотрела на фото.

— Вы уже у нас были… А это доктор Кригер. Вы художник?

— Нет. Почему вы так считаете?

— Потому что на снимке видны картины, а доктор говорил, что он художник, и предлагал, чтобы я ему позировала,

— И вы позировали ему?

— Нет, у меня не было времени.

Мингель действительно весьма… забавный субъект!

Если он еще умеет рисовать, кто знает, не был ли фальшивый «Дилижанс» делом его рук?

Такси ожидало меня за углом. Я попросил шофера довезти меня до лаборатории НД.

— Привет! Как дела? Олеся я уже предупредил, — сообщил НД. — Значит, вся эта история с убийствами подходит к концу? И на прощание будет ужин!

— И должны быть дамы, чтобы было веселее, — подтвердил я. — Ты не знаешь, кого нужно или можно было бы пригласить?

— Знаю… Скажи, зачем нам посторонние девушки? Ведь у нас в управлении есть Ядя и Кристина. Пригласи обеих, вот и забот не будет…

Было решено, что я приглашу Ядю и Кристину.

Мы перешли к обсуждению деталей предстоящей операции. Сложность заключалась в том, что никто не мог предвидеть, обнаружим ли мы с первого же захода также и марки…

— Ну ладно, пойдем! — решил наконец НД. Когда мы спускались по лестнице, нас догнал лаборант и вручил НД маленький флакончик и конверт.

— Будет сенсация. Но это увидишь на месте, — обещал НД, пряча конверт и флакончик в карман. Он уселся за руль «варшавы», нажал стартер, и мы двинулись в управление…

Вскоре мы переступили порог кабинета моего шефа. Из утреннего разговора с НД он уже знал о том, что произошло вечером в «Бристоле».

— Замечательно, Глеб! Поздравляю! Ну, наконец-то мы выследили Посла. Это будет наградой за все неудачи, — заметил он. — Садитесь, друзья.

Полковник подвинул кресла и попросил Кристину принести кофе.

Мы вели себя, как подобает победителям.

— Я тоже… Можно сказать… достиг вчера вечером успеха, о котором многие не смеют и мечтать. И это благодаря тебе, Глеб, — говорил полковник, довольный, как никогда. — На твои берлинские рыбки и пиво попался в-о-о-т такой сом. — Он широко развел руки. — И это в Висле! Я с ним пошел утром к фотографу. Снимок сделал, чтобы посрамить других рыбаков. Фото будет опубликовано в «Экспрессе», так как…

Неожиданно зазвонил телефон.

— Это из главной канцелярии, тебя, Глеб, — протянул мне трубку полковник.

Ядя говорила очень быстро, и вначале я ничего не мог понять…

— Послушай, происходит что-то сверхъестественное. Не спрашивай и немедленно выйди на лестницу.

Я, извинившись перед полковником и НД, выбежал из кабинета.

А по коридору шли: поручик Емёла слева, майор Ковальский справа, а в середине мама, которую они вели под руки!…

Значит, ее сцапали! Свершилось — арестована! И у майора Ковальского и поручика Емёлы выражение лиц было серьезное и официальное.

Я уступил им дорогу. В нише было достаточно темно. Конвой прошел мимо меня и повернул прямо в открытые двери кабинета, откуда я только что выбежал.

И правда, происходившее не укладывалось ни в какие рамки. Именно в тот момент, когда я должен был обсудить план ареста Посла.

Я пошел за ними и остановился на пороге кабинета.

Тем временем мою дорогую маму усадили в кресло. НД отошел к столу, стараясь не смотреть на меня, и встал рядом с полковником.

Майор Ковальский и поручик Емёла стали по левую и по правую сторону кресла, в котором сидела мама. Она, вынув платочек, жалобно всхлипывала.

— Гм, — несколько неуверенно кашлянул полковник. — Как я вижу… это весьма серьезное дело. Товарищи, — обратился он к обоим конвоирам, стоявшим с каменными лицами, — благодарю вас от имени службы. Хотя особа, которую вы задержали, не является кое для кого из офицеров управления неизвестным лицом и можно предполагать, что личные отношения при рассмотрении этого дела будут играть некоторую роль, как сотрудники милиции, вы оказались на высоте! Майор и поручик, прошу доложить. Осветите подробно этот ваш выдающийся успех!

Ковальский начал докладывать:

— Согласно полученным указаниям, данная особа была мною и присутствующим здесь поручиком задержана в кафе в момент совершения нелегальной сделки. Она находилась под нашим наблюдением в течение недели, с момента, когда в Клубе филателистов скупала так называемые белые «Дилижансы», то есть марки, украденные из государственной типографии. Она вошла в контакт со спекулянтом, которому, несмотря на принятые меры, удалось скрыться. А вот улики!

Он подошел к столу и выложил конверт со злосчастными белыми «Дилижансами»!