– Едва ли это имело бы такую ценность, – пожала плечами Пэтэнс.

– Конечно, арендный договор, хотя бы и Шекспиром подписанный, заинтересовал бы только историков, – согласился Лейн, – но предположите, милая Пэт, что эта подпись завершила бы какое-нибудь письмо. Письмо, написанное великим Шекспиром! Что тогда?

– Вы фантазируете, сэр, – вздохнул Роу. – Кому оно могло быть адресовано? Всех возможных, адресатов Шекспира история литературы знает назубок. Все найдено, все изучено.

– Может быть, записка? Но и записка и письмо стоят тогда больше подписи. Гадать бессмысленно. Это действительно миллионы.

– Тогда все ясно, – решительно подытожила разговор Пэтэнс, – письмо или записка могли быть запрятаны в переплет джаггардовской книги, и доктор Алес знал об этом. Он обследовал первые два экземпляра издания и, не найдя ничего, ринулся на поиски третьего экземпляра, находившегося в коллекции Сэксона. В конце концов мы все отлично знаем, что он добыл его.

– И нашел документ, – усмехнулся Роу. – Счастливая бестия.

– А теперь этот бесценный документ украден кем-то другим. Очевидно, он и был спрятан в этом тайнике!

– Есть еще одно обстоятельство, – задумчиво произнес Лейн, – оно, несомненно, вас заинтересует. Третий экземпляр джаггардовского Шекспира был куплен Сэксоном у одного известного английского коллекционера. Его имя вы уже слышали. Это сэр Джон Хэмфри-Бонд.

Лейн усмехнулся и хитро посмотрел на Пэтэнс.

– Бог мой, – воскликнула она, – тот самый Хэмфри-Бонд, который рекомендовал Хэмнета Седлара директором Британик-музея?

– Тот самый, дитя. Он умер всего несколько недель назад. Нет-нет, не тревожьтесь, – замахал он руками, увидев напрягшиеся лица слушателей, – самая естественная смерть. От пневмонии. В возрасте под девяносто лет от нее уже не выздоравливают. Но вот что интересно, друзья. Мой английский корреспондент телеграфировал мне, что этот джаггардовский экземпляр шекспировской поэзии хранился в семье Хемфри-Бонда с елизаветинских времен. Старый коллекционер был последним в роду и не имел наследников.

– Он не мог знать о документе, спрятанном в переплете книги, иначе бы никогда не продал ее, – заметил Роу.

– Весьма вероятно. Ни он, ни его предки ничего об этом не подозревали.

– Но кто же спрятал загадочный документ в переплет? Когда и зачем? – заволновалась Пэтэнс.

– Вот на эти вопросы и нужно ответить. Тогда все было бы ясно. Очевидно, этот документ находился в переплете несколько столетий. И то, что он был так тщательно спрятан, только свидетельствует о его ценности. Я лично думаю…

Он не закончил. В дверях с видом заговорщика стоял старый Квоси.

– Что случилось? – поморщился Лейн.

– Человек по имени Боллинг, сэр. Полисмен из Тэрритауна.

Лейн обменялся взглядом с Гордоном и Пэт.

– Вечный Калибан, о чем ты возвещаешь? – воскликнул он.

– Он только что позвонил, сэр. Просил передать вам, что час назад…

Часы на письменном столе показывали семь.

– …произошло непредвиденное обстоятельство, сэр. Дом доктора Алеса взлетел на воздух. Таинственный взрыв, сэр.

Дом представлял собой пылающие и дымящиеся развалины. Прозрачная кисея густого дыма все еще цеплялась за почерневшие кроны обугленных деревьев, и острый запах серы щекотал горло. Старое деревянное строение было взорвано до основания. Обломки стен и крыши валялись на дороге. Дом обрушился над подвалом и лежал бесформенной грудой штукатурки и дерева на усыпанной пеплом площадке. Солдаты удерживали поодаль толпу любопытствующих окрестных жителей. Пожарные из Тэрритауна боролись со все еще бушевавшим огнем, заботясь главным образом о том, чтобы пламя не перебросилось на деревья. Но пожарных машин не хватало, из Ирвингтона и Тэрритауна пригнали дополнительные цистерны с водой. Но и они вскоре опустели. Тогда большинство зевак присоединилось к пожарным и все вместе добивали прорывавшийся там и сям неукротимый огонь.

Шеф полиции Боллинг встретил прибывших Пэтэнс, Роу и Лейна возле дымящихся развалин. Его красное лицо было вымазано сажей. Он тяжело дышал.

– Чертовская история, – проворчал он. – Двое моих людей тяжело ранены. Хорошо хоть, что в доме никого не было, когда взорвалась эта штука.

– Когда это случилось? – спросил Лейн. – В шесть ровно.

– Никто не подходил к дому?

– С тех пор, как мы уехали – никто. Я оставил здесь двоих полицейских, а они никого не видали.

– Значит, бомба была спрятана в доме, – сказал Роу, – а мы и не заметили. Хорошо, что вовремя убрались.

– Брр! – передернулась Пэтэнс.

– Очевидно, она была в подвале, – предположил Лейн. – Это единственное место в доме, куда мы не заглядывали. Глупо!

– Конечно, в подвале, – подтвердил Боллинг. – А мои-то черти. Хорошо, что на дворе околачивались, а то ведь в куски бы разорвало. Сейчас, пожалуй, ничего не посмотришь, видите, что творится. А завтра, когда все кругом поуспокоится, поглядим, что было в подвале.

Когда возвращались, ехали молча. Лейн по привычке, Пэтэнс глубоко потрясенная случившимся, а Роу размышлял.

– Знаете, – вдруг сказал он, – с этой историей связаны не один и не два человека. В основе всего, конечно, этот проклятый документ. Алес обнаружил его в книжке, которую похитил в музее. Значит, первое действующее лицо – он. Второе – джентльмен с топором. Что он мог искать в доме, как не документ? Третье – человек, обнаруживший тайну и оставивший дверцу открытой. Наконец, кто-то должен был подложить бомбу. Таким образом, мы имеем минимум четверых действующих лиц.

– Не обязательно, – не согласилась Пэтэнс. – Человек, обнаруживший тайник, мог быть доктором Алесом. Вот уже не четверо, а трое. И бомбу мог подложить громила. Разве не мог? Вполне вероятно. Значит, трое сокращаются до двух. С таким анализом, мой друг, далеко не уедешь.

– Предложите другой, – обиделся Роу.

– Если бомба была заложена в подвале до вчерашнего вечера, то злоумышленник знал, что документ находится в доме. Смешно предположить, что кто-то хотел уничтожить безобидного старого слугу: ведь в доме жил только один Максвелл. Значит, у злоумышленника была другая цель. Какая? Мы все время предполагали, что кто-то стремился похитить документ для продажи, как большую ценность. А не кажется ли вам, что он стремился уничтожить его?

Роу усмехнулся скачала, потом откровенно захохотал.

– С вами помрешь от смеха. Уничтожить несколько миллионов долларов! Какой кретин додумается до этого? Только сумасшедший.

– Вы бездарны, Роу, – отпарировала Пэт. – Подумайте и поймете.

Роу продолжал насмешливо улыбаться.

– Возмутительно себя ведете, – рассердилась Пэтэнс.

– Пэт рассуждает вполне логично, – поддержал ее Дрюри Лейн. – Если бы речь шла только о подписи Шекспира, то, конечно, только безумец мог стремиться уничтожить ее. А если здесь не подпись, а документ, скрепленный этой подписью? Разные могут быть документы, Роу. А тот, кто знал об этом документе, мог не захотеть его обнародования. Допустить это вполне возможно.

– Что скажете, умник? – ехидно ввернула Пэт, покосившись на Роу.

Но тот не сдавался.

– Допускаю. Но кому мог мешать документ трехсотлетней давности? Кто мог опасаться его опубликования? Только маньяк. Нет-нет, меня вы не убедите.

Если бы Пэтэнс спросили, можно ли ожидать сюрпризов в этот и без того насыщенный потрясающими событиями день, она, конечно, ответила бы отрицательно. Какие же еще события, когда и случившихся было достаточно: трагический телефонный звонок, полузадушенный старик в гараже, варварски изуродованная мебель и, наконец, загадочный взрыв, уничтоживший весь дом – не довольно ли для одного дня?! Но кто мог предвидеть, что по возвращении на виллу Гамлет их ожидала еще одна неожиданность.

Смеркалось. На мосту они увидели покачивающийся фонарь. В его тусклом свете морщинистое лицо ожидавшего их Квоси казалось кожаным.