Мариша (залезая за фисгармонию): Заступница пресвятая! Мать пресвятая Богородица!

Хармс (лежа в прихожей на полу): Эй ты, там, слова молитв путаешь!

Сно (разбивая бутылкой стеклянную дверцу шкапа): Эх, гуляй-ходи!

Падает занавес. Слышно как Мариша чешет себе голову.

Вера, Надежда, Любовь, София.

<30 сентября> 1938 года

Меня называют капуцином. Я за это, кому следует, уши оборву, а пока что не даёт мне покоя слава Жан-Жака Руссо. Почему он всё знал? И как детей пеленать, и как девиц замуж выдавать! Я бы тоже хотел так всё знать. Да я уже всё знаю, но только в знаниях своих не уверен. О детях я точно знаю, что их не надо вовсе пеленать, их надо уничтожать. Для этого я бы устроил в городе центральную яму и бросал бы туда детей. А чтобы из ямы не шла вонь разложения, её можно каждую неделю заливать негашеной известью. В ту же яму я столкнул бы всех немецких овчарок. Теперь о том, как выдавать девиц замуж. Это, по-моему, ещё проще. Я бы устроил общественный зал, где бы, скажем, раз в месяц собиралась вся молодёжь. Все, от 17 до 35 лет, должны раздеться голыми и прохаживаться по залу. Если кто кому понравился, то такая пара уходит в уголок и там рассматривает себя уже детально. Я забыл сказать, что у всех на шее должна висеть карточка с именем, фамилией и адресом. Потом тому, кто пришёлся по вкусу, можно послать письмо и завязать более тесное знакомство. Если же в эти дела вмешивается старик или старуха, то предлагаю зарубать их топором и волочить туда же, куда и детей, в центральную яму.

Я бы написал ещё об имеющихся во мне знаниях, но, к сожалению, должен идти в магазин за махоркой. Идя на улицу, я всегда беру с собой толстую, сучковатую палку.

Беру я её с собой, чтобы колотить ею детей, которые подворачиваются мне под ноги. Должно быть, за это прозвали меня капуцином. Но подождите, сволочи, я вам обдеру ещё уши!

<12 октября 1938>

Мне дали пощечину.

Я сидел у окна. Вдруг на улице что-то свистнуло. Я высунулся на улицу из окна и получил пощечину.

Я спрятался опять в дом. И вот теперь на моей щеке горит, как раньше говорили, несмываемый позор.

Такую боль обиды я испытал раньше только один раз. Это было так. Одна прекрасная дама, незаконная дочь короля, подарила мне роскошную тетрадь. Это был для меня настоящий праздник: так хороша была тетрадь! Я сразу сел и начал писать туда стихи. Но когда эта дама, незаконная дочь короля, увидала, что я пишу в эту тетрадь черновики, она сказала:

— Если бы я знала, что вы сюда будете писать свои бездарные черновики, никогда бы не подарила я вам этой тетради. Я ведь думала, что эта тетрадь вам послужит для списывания туда умных и полезных фраз, вычитанных вами из различных книг.

Я вырвал из тетради написанные мной листки и вернул тетрадь даме.

И вот теперь, когда мне дали пощечину через окно, я ощутил знакомое мне чувство. Это было то же чувство, какое я испытал, когда вернул прекрасной даме ее роскошную тетрадь.

<12 октября 1938>

Серов, художник, пошел на Обводной канал. Зачем он туда пошел? Покупать резину. Зачем ему резина? Чтобы сделать себе резинку. А зачем ему резинка? А чтобы ее растягивать. Вот. Что еще? А ещё вот что: художник Серов поломал свои часы. Часы хорошо ходили, а он их взял и поломал. Чего еще? А более ничего. Ничего, и всё тут! И свое поганое рыло куда не надо не суй! Господи помилуй!

Жила-была старушка. Жила, жила и сгорела в печке. Туда ей и дорога!

Серов, художник, по крайней мере так рассудил…

Эх! Написать бы ещё, да чернильница куда-то исчезла.

<22 октября 1938>

Андрей Андреевич придумал рассказ.

В старинном замке жил принц, страшный пьяница. А жена этого принца, наоборот, не пила даже чаю, только воду и молоко пила. А муж ее пил водку и вино, а молока не пил. Да и жена его, собственно говоря, тоже водку пила, но скрывала это. А муж был бесстыдник и не скрывал. «Не пью молока, а водку пью!» — говорил он всегда. А жена тихонько, из-под фартука, вынимала баночку и хлоп, значит, выпивала. Муж ее, принц, говорит: «Ты бы и мне дала». А жена, принцесса, говорит: «Нет, самой мало. Хю!» — «Ах ты», говорит принц, «ледя!» И с этими словами хвать жену об пол! Жена себе всю харю расшибла, лежит на полу и плачет. А принц в мантию завернулся и ушел к себе на башню. Там у него клетки стояли. Он, видите ли, там кур разводил.

Вот пришел принц на башню, а там куры кричат, пищи требуют. Одна курица даже ржать начала. «Ну ты, — говорит ей принц, — шантоклер! Молчи, пока по зубам не попало!» Курица слов не понимает и продолжает ржать. Выходит, значит, что курица на башне шумит, принц, значит, матерно ругается, а жена внизу, на полу лежит — одним словом, настоящий содом.

Вот какой рассказ выдумал Андрей Андреевич. Уже по этому рассказу можно судить, что Андрей Андреевич крупный талант. Андрей Андреевич очень умный человек. Очень умный и очень хороший!

<12 и 30 октября 1938>

Один матрос купил себе дом с крышей. Вот поселился матрос в этом доме и расплодил детей. Столько расплодил детей, что деваться от них стало некуда. Тогда матрос купил няньку и говорит ей: «Вот тебе, нянька, мои дети. Няньчи их и угождай им во всём, но только смотри, чтобы они друг друга не перекусали. Если же они очень шалить будут, ты их полей скипидаром или уксусной эссенцией. Они тогда замолкнут. А потом ещё вот что, нянька, ты конечно любишь есть. Так вот уж с этим тебе придётся проститься. Я тебе есть давать не буду».

— Постойте, да как же так? — испугалась нянька. — Ведь всякому человеку есть нужно. «Ну, как знаешь, но только пока ты моих детей няньчишь, — есть не смей!» Нянька было на дыбы, но матрос стегнул её палкой и нянька стихла.

— Ну а теперь, — сказал матрос, — валяй моих сопляков!

И вот таким образом началось воспитание матросских детей.

<1935–1938>

Пустая сцена. Слева из земли что-то торчит. Должно быть, репка. Играет музыка. Над рекой летает птичка. Справа на сцене стоит неподвижная фигура.

Выходит мужичёнка. Чешет бородку. Музыка играет. Мужичёнка изредка притоптывает. Потом чаще. Потом пускается танцевать, напевая достаточно громко: «Уж я репу посадил-дил-дил-дил-дил-дил!» Пляшет и смеётся. Птичка летает. Мужичёнка ловит её шапкой. Птичка же улетает.

Мужичёнка швыряет шляпу об пол и идёт в присядку, а сам опять поёт: «Уж я репу посадил-дил-дил-дил-дил-дил!» На сцене справа наверху открывается ширмочка. Там на висячем балконе сидит кулак и Андрей Семёнович в золотом пенснэ. Оба пьют чай. Перед ними на столе стоит самовар.

Кулак: Он её посадил, а мы вытянем. Верно?

Андр. Сем.: Верно! (ржёт тоненьким голоском).

Кулак (ржёт басом).

Низ. Мужичёнка, танцуя, удаляется (музыка играет всё тише и тише и наконец едва слышно).

Верх. Кулак и Андр. Сем. беззвучно смеются и строят друг другу рожи. Кому-то показывают кулаки. Кулак показывает кулак, потрясая им над головой, а Андр. Сем. кажет кулак из-под стола.

Низ. Музыка играет <Yankee->Doodle. Выходит Американец и тянет на верёвочке автомобиль фордан. Танец вокруг репы.

Верх. Кулак и Андр. Сем. стоят, открыв рты. Музыка замолкает. Американец останавливается.

Кулак: Ето что за фрукт?